И снова о любви - Лорейн Заго Розенталь

Я внимательно посмотрела на розу на ее ноге, представила, как острой иглой под кожу вводят красные чернила, затем черные и зеленые.

— Больно, наверное? — предположила я.

— Сексом заниматься в первый раз тоже больно, но меня это не остановило.

Я вздохнула. Подумаешь, новость.

— Знаю. Ты рассказывала об этом уже раз пятьдесят.

Она уселась на кровать.

— Ну, просто чтобы ты знала, если у тебя все-таки появится парень.

Я выдвинула стул и села, подавленная и угрюмая.

— Да… Надеюсь, это произойдет до того, как я вся покроюсь морщинами и у меня вырастет горб.

Саммер ахнула и прикрыла рот рукой.

— Прости, Ари, я не это имела в виду. Вечно я ляпну… Я хотела сказать «когда». Когда у тебя появится парень.

Какая разница?!

Глядя, как она застегивает сапоги, я думала о татуировке. О грязных иглах, о СПИДе, о людях в больничных изоляторах, которые чахнут от язв, покрывающих каждый дюйм тела. И уже собиралась спросить, предприняли ли в салоне необходимые меры предосторожности, когда она сменила тему:

— Эта Рейчел Эллис — еще большая стерва, чем ее дочь. «На сцене справа, на сцене слева», — передразнила она Рейчел. — Но моя мать пылинки с нее сдувает — она же нашла нам нового заказчика. Какую-то адвокатскую контору.

— «Эллис и Хаммел», ты имеешь в виду?

Она кивнула:

— Начнем обслуживать их деловые встречи уже с конца весны. Кажется, это в Эмпайр-стейт-билдинг.

Девяносто восьмой этаж, подумала я. И тут же занервничала — Саммер может встретить там Блейка, а вдруг ему захочется подыскать еще одну крашеную блондинку взамен той первой, из Джорджии? Я не конкурентка Саммер Саймон. Лучше бы она не давала мне визитку «Расскажи друзьям» — от нее одни неприятности.

Саммер ушла, и я с облегчением вздохнула. На пороге она столкнулась с мамой — та приехала с пакетом, наполненным зефирными утятами, желейными бобами и яйцами. Вечером мы красили их на кухне.

Бросив желтую таблетку из пасхального набора в чашку со смесью воды и уксуса, я наблюдала, как она шипит. Я уже сделала десяток яиц и собиралась раскрашивать второй. Мама всегда дарила Кирану огромную пасхальную корзину, а в этот раз нужно было готовить еще одну — для Шейна, хотя тому не исполнилось и года, и зубы у него только начали прорезаться.

— Шейну лучше? — спросила я, рисуя мордочку кролика на розовом яйце.

— Да, — сказала мама. — Он в порядке.

В эту секунду я выводила усики и остановилась, потому что ее голос прозвучал странно. Словно она что-то пыталась от меня утаить.

— Что ж, — произнесла я в надежде, что мое изгнание в праздники закончится, — на следующей неделе я его увижу.

— Ариадна, — пробормотала мама, — видишь ли, в чем дело…

Так я узнала, что не еду на Пасху в Куинс. Мама вела себя так, словно в этом не было ничего страшного — подумаешь, разок не съезжу. Эвелин похудела на одиннадцать фунтов с моего дня рождения, у нее чудесный психиатр, и все мы желаем ей выздоровления, не так ли?

Мама опять выступала в роли инспектора манежа. Я кивнула и вновь принялась за рисование, потому что больше не хотела говорить об Эвелин. Да и что толку? Пожалуйся я, что даже мама меня ни во что не ставит, — и буду выглядеть избалованной, капризной неженкой. Мне было не до желейных бобов и крашеных яиц, но я все же выложила их в пасхальные корзинки для Кирана и Шейна. Мальчики не виноваты в том, что у них такая эгоистичная мать.

* * *

В понедельник я пожаловалась Ли, что отмечать Пасху мне придется в одиночестве. Ничего другого не оставалось. Поговорить с мамой я не могла, к отцу никогда не обращалась, а Саммер было некогда. Теперь она редко обедала в Холлистере, Кейси всегда забирал ее после занятий, и она постоянно ходила на встречи с методистами — уговаривала разрешить ей посещать дополнительные уроки следующей осенью, чтобы окончить школу в январе, а не в июне. Ли собиралась уезжать, и Саммер, возможно, тоже, хотя мне казалось, что она и так уже отдалилась от меня. «Какая тебе разница, обедаю я в кафетерии или нет? — заявила Саммер на прошлой неделе. — У тебя есть Ли».

— Понятно, — сказала Ли, сидя за одной партой со мной на планерке перед уроками.

Я удивилась, что она пришла так рано. Футболки «SUNY Oswego» я не видела на ней уже несколько недель. Сегодня она слегка подкрасила губы, надела блузку из белого кружевного шитья и цепочку с амулетом-стрелкой. Утро было солнечным, и она выглядела куда веселее меня.

— Тогда приходи на Пасху к нам.

— Не хочу навязываться, — ответила я.

Она принялась теребить амулет.

— Не говори глупости. Ты вовсе не навязываешься. У нас полно еды… Соберется вся семья. Я правда хочу, чтобы ты пришла. Даже пришлю за тобой машину. Приходи, а?

В ее голосе проскользнуло отчаяние. Она сидела близко ко мне со смешанным выражением надежды и печали на лице, и я кивнула только для того, чтобы ей не пришлось больше упрашивать. И потому, что знала, каково это — быть непопулярной, и как важно иметь хотя бы одну подругу, а еще потому, что вся семья Ли включала и Блейка.

— Не расстраивайся попусту, Ариадна, — сказала мама в следующее воскресенье.

Мы с ней стояли на крыльце, а папа загружал в машину пасхальные корзинки.

— Я и не расстраиваюсь, — ответила я, потому что так было нужно.

Родителям казалось, что пропустить один несчастный пасхальный обед — это сущая ерунда: они в детстве и не такое терпели. «Дети в наши дни такие избалованные». Мама рассказывала, что ее отец почти каждый день спозаранку напивался пьяным, а папиной матери приходилось по выходным выносить за больными утки.

Поэтому я сделала вид, что мне все равно.

Чуть позже приехала машина, и меня отвезли на Восточную семьдесят восьмую улицу, где усадили за обеденный стол в тесном семейном кругу. Мистер Эллис восседал во главе стола, с другого конца — Рейчел. Рядом со мной — Ли, напротив нас — Блейк и Дэл. Я удивилась, до чего уютно мне было за пасхальным обедом в чужой семье.

— Передай-ка мне вон то, дорогуша, — попросила Рейчел, указывая на одноразовую алюминиевую форму для запекания.

Ее южный акцент сегодня был особенно заметен. А обед — не то, что прием в пентхаусе. Никаких горничных. Никакого лука-порея и десертов на открытом огне. Мы ели картофельный салат, свиные отбивные и листовую капусту, хотя о таком блюде я услышала впервые. Рейчел все приготовила сама. Обычная семейная встреча, похожая на ту, что в это же самое время проходила в Куинсе. Я украдкой посматривала на Блейка — как раньше на Патрика.

Блейк ел гораздо больше, чем в прошлый раз. Он накинулся на картофельный салат, на его тарелке осталось аж четыре косточки от отбивных. За едой мы с ним болтали о школе и об отметках, и в какой-то момент в разговор вмешался мистер Эллис.