Наша лучшая зима - Джосс Вуд

Мэтт прислонился лбом к ее лбу, она чувствовала его дыхание на губах.

— Я люблю тебя, Дилан‑Энн.

Это были самые прекрасные слова, которые она слышала в жизни.

— Я люблю тебя, Мэтт!

— Ты хочешь выйти за меня замуж?

— Больше всего на свете, — прошептала Ди‑Эй. Губы Мэтта наконец встретились с ее губами.

— Знаешь, я, кажется, передумала насчет Рождества. Замечательный праздник!

Мэтт рассмеялся. Смех у него был низкий и очень сексуальный. Ди‑Эй почувствовала себя самой счастливой женщиной на свете оттого, что будет слышать этот смех всю свою жизнь. Она отстранилась и посмотрела на Мэтта. Она хотела рассказать ему, что он сделал ее очень счастливой, но внезапно почувствовала, что у нее нет слов.

Мэтт понимающе улыбнулся. — Я знаю. Голова кругом, да?

Ди‑Эй кивнула:

— Я чувствую себя потрясающе, фантастически! Мне тесно в своей коже, в этом автомобиле. Я чувствую себя так, будто весь мир могу обнять. И теперь никогда ничего не будет прежним.

Мэтт поцеловал ее и поразился новому ощущению теплоты, уюта, надежды. Он целовал ее медленно, мягко, его губы говорили Ди‑Эй, что она любима, что она больше никогда не будет одна. Что он всегда, всегда будет рядом с ней.

Это было настоящее рождественское чудо!

Его язык скользнул между ее приоткрытыми губами. Его поцелуй теперь был совсем другим — требовательным и властным. Ди‑Эй не имела ничего против, потому что это было его право. Она принадлежала ему полностью и навсегда.

Ди‑Эй не знала, сколько времени прошло, но, когда в окно машины постучали, его рука была под ее бюстгальтером, а брюки расстегнуты. Слава богу, стекла были тонированные.

Мэтт недовольно нахмурился, а Ди‑Эй, критически оценив беспорядок в их одежде, совсем чуть‑чуть опустила стекло.

За окном стояли три женщины и улыбались во все девяносто шесть зубов.

— Ну что?

Ди‑Эй бросила взгляд на Мэтта, который откинулся на спинку сиденья и развел руками.

— Что «что»? — спросила Ди‑Эй невинным голосом.

— Клянусь, я убью тебя, — пообещала Джули. — Вы снова вместе?

Ди‑Эй кивнула:

— Да. В некотором роде.

Дарби нахмурилась и приготовилась кинуться на защиту подруги. Она наклонилась к окну и в упор уставилась на Мэтта.

— Клянусь, Эдвардс, если ты думаешь, что тебе удастся сбежать, я распилю тебя циркулярной пилой. Причем тупой.

Мэтт поднял бровь и улыбнулся Ди‑Эй.

— Хочешь быть подружкой невесты, Дарби?

— Если ты думаешь, что я позволю тебе и дальше быть залетной пташкой в ее жизни, то… — продолжала Дарби, но вдруг застыла с открытым ртом. — Что ты сказал? Вы женитесь? Когда? Серьезно? Мама, Джули, они помолвлены! Вы когда‑нибудь выйдете из этой проклятой машины?!

Ди‑Эй засмеялась, взглянула на штаны Мэтта, увидела, что он успел привести себя в порядок, и сказала:

— Наверное, нам нужно вернуться. Они не оставят нас в покое. Пока мы все не расскажем.

Мэтт погладил ее по щеке.

— Я знал, что они входят в комплект, так что я не против. К тому же я хочу познакомить тебя с Эмили, а она в кофейне.

Ди‑Эй чуть не подпрыгнула на сиденье.

— Твоя дочь там, и ты оставил ее одну?

Мэтт пожал плечами.

— Она большая девочка, а я был нужен тебе.

Мэтт открыл дверь, в машину залетело несколько снежинок. Но прежде чем выйти, он еще раз посмотрел на Ди‑Эй теплым взглядом.

— Я очень люблю тебя, Дилан‑Энн. Никогда не сомневайся в этом, ладно?

Мейсон вошел в зал и взял со стола бокал шампанского. Он опоздал, потому что хотел провести сочельник с Эмметом и Тигом.

Дело шло к полуночи, но вечеринка была в самом разгаре, и гостей было намного больше, чем он ожидал. Он едва лавировал между дамами в вечерних платьях и их кавалерами в смокингах.

Мейсон провел рукой по атласному лацкану, стряхивая несуществующую пылинку. Когда он в последний раз надевал смокинг? Три года назад? Пять? Да какая разница! Главное, что он был здесь, на первой новогодней вечеринке, которую Калли устроила после смерти мужа.

Мейсон потягивал шампанское, хотя мечтал о виски. Он не был с Калли наедине с того самого разговора на крыльце его дома десять дней назад. Он скучал по ней. Он хотел ее. Им будет так хорошо вместе. Но она должна решиться.

Мейсон огляделся, и его внимание привлекли семейные фотографии на стене. Он изо всех сил старался их не замечать, но ничего не получалось, так что он сдался. На всех фотографиях был красивый темноволосый мужчина. Рэй Броган. Леви был точная его копия, только рыжий. У Дарби был его нос и подбородок, а у Джули — его глаза. В его глазах сверкал ум и искорки юмора.

Мейсон, который никогда не страдал заниженной самооценкой, вдруг почувствовал себя настоящим официантом. Как он может конкурировать с Рэем Броганом? Хотя Мейсон достаточно богат, он все ж таки не миллиардер, в отличие от него. Еще он не был так красив, так успешен, так уважаем. Какого черта он вообще здесь делает?

Мейсон уже повернулся к дверям, когда на его плечо легла женская рука, и его окутал тонкий аромат духов. Даже не оборачиваясь, он знал, что это не Калли, потому что его сердце продолжало биться ровно. Он медленно повернулся и увидел Дарби, стоявшую рядом с ним и тоже глядевшую на фотографию отца.

— Он бы вам понравился.

Мейсон опасался, что так и было бы.

— И вы понравились бы ему, — добавила Дар‑би. — Ему бы понравилось, что вы не обращаете внимания на мамины фокусы. Он тоже не обращал.

Мейсон не знал, кидаться ему на защиту Калли или нет, поэтому решил сменить тему:

— Сколько у вас гостей!

Дарби усмехнулась.

— Да, мама ужасно разозлилась, узнав, как Фенелла обидела Ди‑Эй, и решила преподать ей урок. Она знает многих людей из числа приглашенных на рождественский бал Фенеллы и пригласила их всех к себе. Фенелла сегодня недосчитается минимум половины знаменитостей, на которых рассчитывала.

Мейсон не мог сдержать улыбку. Его женщина не давала в обиду своих друзей. Он посмотрел на Ди‑Эй и Мэтта, которые стояли на танцполе, делая вид, что танцуют, но на самом деле просто покачивались в такт музыке, неотрывно глядя друг другу в глаза с любовью и желанием.

Дарби снова тронула плечо Мейсона.

— Вы так же смотрите на маму.

Что он мог на это сказать? Он снова попытался сменить тему, раз это уже сработало.