Пилот штрафной эскадрильи - Юрий Корчевский

— А чего вы удивляетесь, парни? Ведь «пешка» задумывалась как тяжелый истребитель. Это уже потом бомболюк приладили да штурмана посадили. Скорость немного меньше, чем у Ме-109, а если бы вместо бомб пушки на крылья поставили или реактивные снаряды, то «мессеры» еще крепко подумали бы, прежде чем с «пешкой» связываться.

Для себя Михаил выяснил несколько интересных моментов. На Яке мотор на форсаже мог работать не больше двух минут – иначе перегревался. Левый вираж выполнялся лучше правого, фонарь кабины иногда заклинивал, и выпрыгнуть с парашютом удавалось не всем. Потому в бою пилоты часто сдвигали фонарь назад – даже теряя при этом в скорости: выбирая между небольшой потерей скорости и возможностью быстро покинуть подбитый самолет – предпочитали второе.

Разговор шел взаимополезный, и потому засиделись допоздна.

С утра, после завтрака, направились в штурманский класс. «Класс» – это громко сказано. В одну из комнат избы поставили столы, чтобы можно было расстелить карты. Во многом местность была знакомой, особенно к западу от Тулы. Михаилу требовалось лишь изучить определенный участок ее – от Узловой до Тулы.

В обед его нашел в столовой комэск.

— Как успехи?

— Местность изучил, с картами ознакомился.

— Тогда сегодня сделаем первый вывозной вылет, скажем… — комэск посмотрел на часы, — …через полчаса. Встретимся на стоянке.

Михаил даже успел посидеть на снарядных ящиках на стоянке рядом с Як-7УТИ, имевшим сдвоенную кабину – для обучаемого и инструктора. Пилот волновался как никогда. Проблема была в том, что на истребителе он никогда не летал. И сведения о ста часах налета на истребителе, которыми он поделился с командиром полка Забродским, были, мягко говоря, неправдой.

Быстрой походкой подошел комэск.

— Ну что, Борисов, занимаем места согласно купленным билетам, — пошутил он. — Ты – в партере, я – на галерке.

Заметив волнение пилота, хлопнул его по плечу:

— Бог не выдаст, свинья не съест. Михаил первым влез на крыло и уселся в переднюю кабину. В заднюю кабину сел Куземин. Пристегнулись. Михаил взял резиновый шланг, служащий для переговоров.

— Разрешите запуск?

— Валяй.

Михаил запустил двигатель, погонял его пару минут.

— Разрешите выруливать на ВПП?[10]

— Разрешаю.

Михаил развел руки в стороны, и механик убрал колодки. Пилот добавил газ, вырулил на взлетно-посадочную полосу. Взгляд на приборы – все в порядке: температура масла и головок цилиндров, обороты.

— Разрешите взлет?

— Давай.

Михаил дал газ. Самолет сорвался с места и начал разбег. Ощутимо вдавило в бронеспинку. Да, это не Пе-2 и не «Аннушка».

Ручку легко на себя, и самолет взмыл в воздух.

Михаил убрал шасси, построил классическую «коробочку» вокруг аэродрома.

— Чего ты меня как девку катаешь? — возмутился комэск. — Набрал высоту – покажи фигуры высшего пилотажа!

Михаил добавил газу. В трубке раздалось:

— Выше двух триста обороты не давай!

Пилот немного потянул на себя ручку газа, скорость по скоростемеру возросла.

— «Бочку»! — потребовал комэск. Михаил послушно крутанул фигуру «бочка».

— Левый боевой разворот!

Михаил двинул вперед правую ногу, отклонил ручку.

— Чего осторожничаешь, «блинчиком» разворот делаешь? Смотри, как надо!

Михаил почувствовал, что ручку управления взял комэск. Самолет сделал крутой левый вираж, почти стоя на левом крыле, потом такой же правый.

— Повтори.

Михаил повторил точно такие же виражи.

— Годится. Теперь – «иммельман».

Михаил заложил фигуру, стараясь выполнить ее резко.

— Пойдет. Теперь догоняем врага в пике, проход на бреющем – и «горка».

После пикирующего бомбардировщика Михаила не надо было учить делать такие фигуры.

Он ввел самолет в отвесное пике, наблюдая за высотомером. Пора выводить! Михаил потянул ручку на себя, потом еще. Ручка потяжелела, стало трудно дышать, перед глазами поплыли цветные пятна. Перегрузки были большие. Михаил испугался – выдержит ли истребитель? Ведь это не Пе-2, рассчитанный на подобные перегрузки.

Проход на бреющем – так это он и на «Аннушке» делал. Михаил шел над самой землей – сзади, на земле, от воздушной струи завихривались снежинки. Потом ручку на себя – «горка»!

— На посадку.

Михаил развернул истребитель, выпустил шасси и приземлился. Получилось четко, красиво даже. Но потом все чуть не испортил: надавил на тормоза, и хвост самолета стал задираться. Сзади раздался истошный крик:

— Брось тормоза! Михаил отпустил педали.

— По чуть-чуть, понемногу, — уже в трубку сказал комэск.

Великоват пробег у Яка – метров триста пятьдесят, как у более тяжелой «пешки».

Михаил зарулил на стоянку и выключил мотор. Они открыли фонарь и выбрались на крыло.

— Испугал ты меня, парень, да в том моя вина. Не предупредил я тебя, что у Яка угол капотирования мал. Чуть сильнее на тормоз надавил – он носом в землю. Потому тормози аккуратнее. Конечно, пробег увеличивается, но терпимо. С виражами пока слабовато, но учишься быстро. А в пикировании хорош, бреющий полет вообще высший класс. Я все ждал, когда ты винтом землю рыть начнешь. А в целом – неплохо. Еще один-два вывозных полета я дам – и в пару поставлю к опытному пилоту. Машину ты чувствуешь. Только в бою на обороты смотри, наивысшая скорость – на двух тысячах двухстах пятидесяти – двух тысячах трехстах оборотов в минуту. Больше оборотов дашь – скорость упадет. И еще: почаще назад оглядывайся, «мессеры» сзади-сверху нападать любят, а ты за полет ни разу не обернулся. Учти!

— Учту. Спасибо за науку.

— От ведомого в бою жизнь ведущего пары зависит, так что я не только твою жизнь сохранить хочу, но и ведущего твоего. А сейчас иди отдыхай – заслужил.

Комэск ушел.

К самолету подошел механик Як-7УТИ.

— Нормально ты отлетал, парень.

— Откуда знаешь?

— Другие как из кабины вылезут – комбинезон мокрый, а у тебя и лоб не вспотел.

— Это я уже обтереться исподним успел, — пошутил Михаил.

Механик засмеялся.

— Ну как тебе машина?

— Понравилась, только горизонт высоковат, сзади ни черта не видно.

— Есть немного, — согласился механик.

В эту ночь Михаил спал спокойно – проверил уже себя.

Следующим днем комэск устроил еще один вывозной полет. Он гонял Михаила в хвост и в гриву, а после посадки объяснил ошибки.