Лунная афера - Валерий Рощин

* * *

Как он ни ждал команды инженера, а его голос все одно оглушил:

– Врубай!!

Командир мгновенно среагировал, включив элекропитание двигателя и сразу дав ему полную мощность.

Резко возникшая гравитация вжала тело в ложемент. Потекли самые мучительные секунды ожидания…

За нижним иллюминатором царила темень – ни единого проблеска или светлого пятнышка. И ни черта не понятно, хватит ли кораблю запаса высоты для исправления траектории. Он ведь не пушинка и не легкий истребитель, способный на быстрый маневр. Его массу еще надо заставить изменить направление движения.

Единственным прибором, по которому можно было контролировать и отслеживать положение корабля относительно поверхности, оставался радиовысотомер. К его-то показаниям на мониторе и приклеился взгляд Басаргина…

Десять метров.

Двенадцать.

Пятнадцать…

– Господи… хоть бы на пути не оказалось возвышенности, – прошептал он, еще не веря в случившееся чудо. И передал в эфир: – Миша, понимаю, как тебе там трудно. Потерпи несколько секунд. Уйдем подальше от поверхности – уменьшу мощность до номинала.

Тот не ответил. Видать, снова болтался на фале, ибо цепляться руками за страховочные скобы при такой перегрузке было бесполезно.

* * *

– Миша, ты как?

– Нормально. Теперь жить можно.

Услышав усталый голос напарника, Басаргин растянул губы в счастливой улыбке:

– Ну и славно. Ты не представляешь, как я рад тебя слышать. Набрали десять тысяч, двигатель перевел на двадцать процентов. До люка добраться сможешь?

– Да, гравитация ерундовая – доберусь.

– Давай. Жду…

* * *

Выровняв давление в бытовом отсеке и спускаемом аппарате, командир открыл разделявший их люк. Забравшись в «бытовку», обнял инженера и помог ему покинуть скафандр.

Михаил выглядел очень уставшим и едва шевелил конечностями.

– Ты не представить не можешь, как я торопился, – сказал он, напившись воды из пластиковой емкости. И, вытянув руки, продемонстрировал ладони: – До сих пор от напряжения трясутся.

– Верю, Миша, верю.

– Нет, это сложно представить, – качнул тот головой и поправил мокрые волосы. – Я привык работать спокойно и вдумчиво. А тут… самый бешеный аврал в моей жизни. Я даже «калашников» в школе на скорость так быстро не собирал, как монтировал этот чертов кусок патрубка.

– Ты молодчина, Миша!

– Когда ты дал движку полную тягу, меня так о борт корабля шибануло, что на минуту потерял дыхательные рефлексы. Думал шлем от удара лопнет. Нет, вроде, цел… – осмотрел он верхнюю часть снятого скафандра.

Басаргин приобнял товарища:

– А я тут всю свою жизнь вспомнил и к смерти уже готовился. И вдруг твой вопль: «Врубай!!»

– Выходит, рановато еще нам помышлять о смерти. Жаль выпивки на борту нет – я бы сейчас грамм двести накатил.

– Ничего, на земле отметим наше спасение.

– Это само собой…

Глава одиннадцатая

Борт космического корабля «Мир-экспресс»

– Да-а, жизнь, брат, как снежинка на стекле. Одно неосторожное дыхание и… нет ее. Одни воспоминания.

– Это точно, – вздохнул Матюшин. – А у меня там снаружи, пока возился с железяками да ремкомплектом, немного другая аналогия родилась.

– Какая?

– Помнишь, когда-то в старых советских фильмах о войне соблюдалось такое неписанное правило: если герой строил планы на будущее, то в следующей сцене он обязательно погибал?

– Да, было такое, – улыбнулся Басаргин.

– Так вот я тоже, пока летели к Луне, частенько думал о том, чем буду заниматься после возвращения на Землю. Как поеду с семьей в отпуск, как навещу родителей. Чуть всю обедню этими планами не испортил…

После возвращения инженера на борт корабля, они еще долго пребывали в возбужденном состоянии. Необходимо было перекусить, отдохнуть, восстановить силы и успокоить нервы, но до тех пор пока «Мир» не вернулся на установленную заданием орбиту, оба не смыкали глаз и не отвлекались от работы.

Наконец, когда высота полета достигла прежних ста десяти километров, командир отключил маршевый двигатель и сориентировал корабль по оси движения, а инженер произвел необходимые расчеты по топливу. Утечки и незапланированная работа двигателя изрядно потрепали его запас в двух оставшихся баках – требовалось провести в этом вопросе ревизию.

Результат обнадежил. Топлива было достаточно, разве что дорога домой обещала занять чуть больше времени из-за невозможности разогнать «Мир» до расчетной скорости.

Далее, космонавты выполнили несколько безуспешных попыток связаться с Центром управления, после чего Басаргин решился на крайний вариант и воспользовался цифровым приемо-передатчиком Велесова. Но и тот почему-то молчал.

– Чего это он? – недоумевал Матюшин. – То сам с расспросами лез в неурочное время, то не дозовешься.

– Хрен его знает. Может важными делами занят.

– Ага: икру ложками жрет или «бабки» считает…

Пришлось верстать планы дальнейшей работы самим.

Посовещавшись, Олег с Михаилом решили выполнить еще несколько витков вокруг Луны, во время которых фото и видео аппаратура закончит съемку поверхности, а сами они нормально перекусят и отдохнут.

– Ну ты как – пришел в себя? – поинтересовался Басаргин, заканчивая трапезу.

– Почти, – усмехнулся Матюшин. – Руки уже не трясутся, голова соображает нормально. И даже расслабуха по телу пошла.

– Это от сытного обеда. Или что там у нас по времени?..

– Скорее ужин.

– Вот и хорошо. После ужина сам Бог велел укладываться на боковую.

– Это верно, – согласился Михаил. и, подняв запястье с наручными часами, спросил: – Сколько времени отводим на отдых?

– Тебе часов четырех хватит?

– Вполне…

* * *

– …Когда развелись с супругой, я служил начальником штаба полка и жил в типовой пятиэтажке в квартире на первом этаже. Как-то раз моя бывшая заявила, что ей осточертел гарнизонный быт, собрала вещички, помахала ручкой и убыла в родной город к родителям. А мы со старым котом заскучали: он приболел, я запил. Закончилось это тем, что кот от тоски помер, а я излечился. Во-первых, понял, что мне такая попутчица в дороге под названием «жизнь» даром не нужна. Как аппендикс. Во-вторых, перестал бередить прошлое и ковырять собственные раны, а головой погрузился в работу. Начальник штаба, скажу я тебе – та еще собачья должность. И вот сижу как-то в выходной день на скамеечке возле подъезда – тепло, весеннее солнышко светит, птахи щебечут… И вдруг замечаю во дворе какое-то дикое изобилие кошек. Все разные, но одинаково любопытные. Кто из подвала вылезает, кто на дереве сидит, кто брюхо греет на солнце, а кто по подоконникам шастаем – жилища человеческие изучает…