Хвостатые беседы. Приключения в кошачьих владениях и за их пределами - Кокс Том

Поначалу таблетки действовать не спешили, он продолжал худеть. Давным-давно один ветеринар, уточнив у Ди пол Джанета, со смехом пояснил – мол, кошки такого размера практически не достигают, только коты. В прошлом гости всегда с умилением охали при виде нашего «крохи». Теперь же я брал на руки не кота, а плоскую тряпочку. Если бы не роскошная шерсть, от Джанета совсем бы ничего не осталось.

Поскольку его тайное увлечение рассекретили, он перестал скрывать свою любовь к старым упаковкам и начал таскать мусор в дом, причем со звуковым сопровождением. Например, о находке пожелтевшего пакетика из-под желейных конфет, выполненных в виде зверюшек (слоган: «Новорожденная панда не больше мармеладки!»), Джанет объявлял скорбным воплем. Такой звук мог бы издать кот, который машет вслед уезжающим в отпуск домочадцам и видит, как их крохотная машинка вылетает с дороги и падает в море.

Чем зеленее, обтрепаннее и безличнее был мусор, тем громче вопил Джанет. Его завывания бередили душу, но звучали почему-то уместно. Судя по возрасту некоторых пакетов, в них вполне могли обитать привидения. Пожалуй, больше всего меня насторожило происшествие, когда, идя вверх по лестнице готовить завтрак, я чуть не наступил на использованный шестилетний презерватив. Внимательное изучение объекта с применением резиновых перчаток показало, что он безобиден: просто мокрая целлофановая трубочка неопределенного – но явно не сексуального – предназначения. Тем не менее я воспринял это как предупреждение. Из ист-мендлхемского парка часто долетали призывные вопли озабоченных котов. Значит, нельзя исключать худшего: однажды я спросонья ступлю ногой в кошачью дверцу, что-то противно хлюпнет, и на моем большом пальце окажется средство контрацепции.

У нас заболел Джанет, а на озере в центре Ист-Мендлхема возникли проблемы с птицами. Проблем было две. Во-первых, последние полтора года вода в озере все сильнее зарастала ядовитыми сине-зелеными водорослями, истребляя местную популяцию гусей и уток. На фонарных столбах развесили таблички с призывом к отдыхающим не усугублять ситуацию и не кидать в воду хлеб. В результате свой пыл поумерил даже тот старичок, который обычно с добродушной руганью скликал уток на хлебное угощение.

Вторая птичья проблема, надо заметить, вредила не столько округе, сколько моим котам. Некий пернатый шутник – понятия не имею, кто именно, поскольку личность свою он тщательно скрывал, – начал повторять свист, которым я зову своих питомцев на кормежку.

Раньше я уже встречал птиц, имитирующих звуки нашей повседневной жизни. Например, птица-телефон: она пару месяцев подряд прилетала к нам под кухонное окно и воспроизводила трель домашнего телефона. Еще больше удивила меня птица-Пабломяу: ее писк очень точно повторял исступленные вопли голодного Пабло. Однако нынешняя птица-кормосвист была куда изощреннее своих предшественниц. Она поставила себе целью не просто одурачить моих котов, а разрушить весь их жизненный уклад.

Коты, может, и улавливали разницу между моим свистом и свистом пернатой хулиганки, но разница эта была столь мала, что при звуках бодрой птичьей песенки Пабло с Джанетом почти всегда мчали в кухню в ожидании чуда. Даже их менее голодные и более невозмутимые товарищи, такие как Медведь, в ответ на птичий свист вопросительно приоткрывали один глаз. Не знаю, действительно ли эта пародистка звалась пересмешницей; если нет, она вполне заслужила такое почетное звание. Зато знаю другое: если бы мои коты в те дни помогали Харпер Ли писать знаменитейшую книгу двадцатого столетья, то роман вышел бы совсем не о расовых конфликтах на юге Америки.

Вообще-то с птицей-кормосвистом – тогда еще только зарождавшимся видом – я уже дело имел. Было это лет пятнадцать назад, когда я жил с родителями. Однако нынешний экземпляр водил своих жертв за нос куда виртуознее. С одной стороны, надо отдать ему должное – какой грандиозный эволюционный скачок в пародировании! Что следующее научатся передразнивать эти хулиганки? Рык голодного тигра? Партию бас-гитары во вступлении к сериалу «Сайнфелд»? Покашливание Джереми Паксмана, ведущего телевикторины «Дуэль университетов»? С другой стороны, хватит восхищенно ахать, пора что-то предпринять, иначе мои коты умом тронутся. В конце концов я использовал один и тот же свист вот уже три десятка лет. Возможно, птица-кормосвист подавала мне знак: настало время перемен.

Я стал обдумывать варианты. Можно сочинить новый свист – но где гарантии, что со временем пернатая пародистка не присвоит и его? Можно вернуться к старой доброй перекличке – но это неудобно, долго и ненужно. В результате я остановил свой выбор на песне «My Sharona», американском хите 1979 года в исполнении пауэр-поп-группы «The Knack». Сам не знаю, откуда пришло такое решение. Видимо, я вспомнил, как однажды вечером под эту песню раскладывал по мискам мясные кусочки в желе. Ее отрывистый, несколько хаотичный ритм очень хорошо вписался тогда в сумасшедший процесс кормления полудюжины мохнатых сил природы. Когда Пабло не рассчитал прыжок со стула на разделочный стол и бесцеремонно плюхнулся на полку с поваренными книгами, музыка прозвучала особенно к месту.

Честно говоря, я понятия не имею, отличают мои коты одну музыку от другой или нет. Хотя, например, когда играет «You Make My Dreams» дуэта Холла и Оутса, пушистые морды явно недовольны. Правда, это скорее реакция на мою непревзойденную подтанцовку. Словом, решил я, бодрая «My Sharona» вполне подойдет для эксперимента. Все лучше, чем эпический восьмиминутный отрывок из второго альбома группы «Emerson, Lake & Palmer».

Через неделю результат был налицо. Как только «The Knack» запевали «О, моя красотка», Бутси с Пабло уже крутились у меня под ногами. К первому рефрену «моя-моя-моя Шарона» все шесть котов успевали погрузить морды в угощение. Правда, даже к концу второй недели я так и не понимал, на что именно реагируют мурлыки – на гитары новой волны или на звяканье мисок.

Эксперимент находился еще в начальной стадии, и «Шарона» пока срабатывала не всегда. Поэтому, когда однажды утром Джанет не пришел на завтрак, я не увидел повода для волнений. Однако по своей природе я – человек мнительный. Джанет постоянно хотел есть, а жизнь у моих котов сейчас была сытая и беспроблемная, далеко от дома они не убегали. Словом, я решил прогуляться и заодно поискать Джанета.

Он лежал плашмя на животе, безвольно уткнув нос в землю под кипарисом недалеко от задней двери. Рядом красовался пустой пакет из-под кукурузных палочек с сыром, но кот не обращал на него внимания. На мое прикосновение он ответил слабым «пуко-шипом» – жалким подобием прошлых яростных фырканий. Я взял Джанета на руки, тот дернулся, словно хотел выскользнуть, однако тут же бессильно обмяк. Не кот, а тряпочка. Стоило мне дома опустить его на пол, Джанет уполз за диван.

Через три часа лучше не стало, и мы поехали в клинику. Я держал Джанета на смотровом столе, а ветеринар пихал в него сначала термометр сзади, потом антибиотики спереди. Врач сказал, что причина недомогания ему непонятна, однако она точно не связана с гипертиреозом. Я привозил сюда Джанета всего четыре дня назад – ему делали анализы и решали, нужно ли увеличить дозу лекарств для щитовидной железы. Еще за неделю до этого я побывал в клинике вместе с Шипли, который расцарапал себе сетчатку глаза и получил в награду защитный воротник в виде абажура. Может, пора уже здесь прописаться? Завести пижаму и зубную щетку? Все равно через три дня опять везти Джанета на осмотр в связи с таинственной новой болезнью. Буду лелеять надежду хотя бы на то, что нас примет уже знакомый ветеринар – иначе мне предстоит в третий раз за неделю объяснять, почему Джанет не девочка.