Раз ошибка, два ошибка… Дело о деревянной рыбе - Сильвия Макникол

– Так перекусите же! Расслабьтесь! – Стар крутит свой бокал в руке.

Маленькая ошибка. Она могла бы стать шестой за сегодня. Потому что именно в этот момент в нас на полной скорости врезается Август. Рене падает на меня, я толкаю Стар, а затем бокал вылетает у неё из руки.

Удивительно, как далеко может расплескаться клюквенный сок! Мы, конечно же, были полностью облиты. Но большая часть сока попадает на гобелен.

Церковь будто кровоточит.

Мы втроём со Стар и Рене бежим за салфетками к столам, где в полной мере осознаём шестую – настоящую – ошибку за сегодня. Мы заблуждались, думая, что полицейские не узнают о граффити Аттилы.

А всё потому, что именно в этот момент в зал заходят констебли Уилсон и Юргенсен. Они поднимают глаза на большой экран, на котором в эту самую секунду отображается ружьё с водонапорной башни.

День третий. Ошибка седьмая

Рене стонет, стирая клюквенный сок с лица и рук.

– Всё будет хорошо, так и будет. – Я пытаюсь убедить Рене несмотря на то, что мы оба видим, как констебль Юргенсен хмурится и качает головой.

– Думаешь, они дождутся окончания вечера, а после арестуют моего брата?

– Конечно, – вру я. – Кстати, где же Аттила? Может, они его не увидят?

– Я не знаю. Там полно народа. – Она кивает в другую сторону.

– Точно. Он там. Я вижу его ирокез в толпе, – пожимаю плечами я. – Может, если он победит в конкурсе, судья смягчит наказание?

Рене стонет.

– В Англии судья осудил Кристиана Холмса на три с половиной года заключения.

– Кто такой Кристиан Холмс? – спрашиваю я.

– Ещё один художник-граффити, у которого двое маленьких детей.

– Ох. – Я тру сок на своей рубашке. Пятно не уменьшается.

Вдруг я вижу, как мистер Ковальски пробирается сквозь толпу. Он задерживается у гобелена с содовой в руке, со щелчком открывает банку и обливает содержимым церковь, залитую кровью. Толпа ахает.

Крепкая кудрявая дама, которая стоит рядом с ним, закрывает лицо руками.

Мы с Рене подходим ближе, чтобы увидеть всё своими глазами.

Мистер Ковальски отклоняется назад, немного ждёт, а затем подходит к картине ещё ближе и вытирает её бумажным полотенцем.

Красное пятно постепенно исчезает. Через пару минут гобелен выглядит, как прежде.

Дама бросается мистеру Ковальски на шею и обнимает его.

– Содовая работает, – говорю я Рене. – Попробую оттереть пятно с рубашки, – я жду, пока леди отпустит мистера Ковальски. Она кажется мне знакомой.

– Мистер Ковальски, можно я попробую оттереть это пятно вашей содовой? – Я прикладываю руку к пятну.

Женщина поворачивается ко мне.

Мистер Ковальски отдаёт мне банку.

– Ребята, познакомьтесь с Дженет Лэйси. Она создала этот великолепный гобелен своими руками.

Тот самый офицер из службы по контролю животных!

– Привет, – говорю я, а Рене в этот момент забирает у меня содовую. Она брызжет ею на моё красное пятно.

– Дождись, чтобы появились пузырьки, – советует мистер Ковальски, а затем отрывает ей несколько бумажных полотенец. – А теперь хорошенько промокни. Только не три! – предупреждает он.

– Это они пролили сок на мою работу? – спрашивает мисс Лэйси.

– Нет, это сделала она, – Рене тычет банкой в Стар, которая ловко пробирается сквозь толпу словно танцовщица. Или как человек, который хочет спрятаться.

– Та, которая с кольцом в носу? – спрашивает мисс Лэйси.

Рене кивает и скалит зубы.

– Кажется, мне надо пообщаться с ней.

– Это несчастный случай, – бросает мистер Ковальски ей вслед, но она его не слышит.

– Ты что творишь? – спрашиваю я Рене, наблюдая за тем, как мисс Лэйси хватает Стар за плечо.

– А ты что думаешь? – злобно улыбается она. Даже её брови словно расплываются в улыбке. – На чьей стороне будет служба по контролю животных, если мисс Лэйси будет думать, что Стар испортила её работу.

Стар бросает недобрый взгляд в нашу сторону, а Рене машет ей в ответ.

– Она просто объяснит, что Август врезался в неё, и всё будет хорошо.

Миссис Лэйси грозит Стар пальцем.

– А может, и нет, – говорит Рене.

Стар щурится на меня и не сводит с меня взгляда. Я пожимаю плечами.

Всё, что делает Рене, вызывает у Стар отвращение ко мне. Как пить дать. Что, если для Пинга всё закончится не очень хорошо?

– Не обращай на неё внимания, Стивен. Пошли, давай присмотримся к этому экспонату.

Рене тычет пальцем в пьедестал, установленный посреди зала. Мы неспеша идём к нему, пропуская людей вперёд. Наконец все расступаются, и мы можем рассмотреть его.

– Страусиное яйцо! – вскрикивает Рене.

Нашему взору открывается стеклянный футляр с яйцом внутри, украшенным блёстками, которые переливаются на свету. Оно покрыто узором из рыбок всех цветов радуги. Эти рыбки выглядят точь-в-точь как те, которые мы сделали для «Потока мечты». За исключением двух больших, которые были разрисованы Бруно и Тайсоном.

– Разве это не доказывает, что рыбу украла она? – шепчу я Рене. – С Аттилы снимут хотя бы это обвинение.

– Я не знаю, – мямлит Рене. – Полицейские рядом?

Мы оглядываемся вокруг.

– Нет, они по-прежнему рассматривают слайды Аттилы, – отвечаю я. В меня кто-то врезается сзади, и я оборачиваюсь. – Ой, миссис Филипович, здравствуйте!

Без огромного пальто наш регулировщик превратилась в крошечную женщину. С завитыми волосами цвета воронова крыла она выглядит как-то мягче. Я бы и вовсе не узнал её, не расскажи она про своё яйцо.

– Привет. Нравится? – спрашивает она. Она смотрит на яйцо с улыбкой, будто это её дитя.

– Вы украли рыбу и сказали полицейским, что это сделали мы, – выстреливает Рене с присущим ей очарованием.

– Ну уж нет, – заявляет миссис Филипович. – Я сняла рыбок на телефон. – Она делает вид, что достаёт мобильник и нажимает на кнопку. – Потом я сделала свою роспись по фотографии. – Она взмахивает воображаемой кистью.

– Но на росписи не хватает двух рыбок – тех самых, которые собаки подобрали у мусорного бака напротив школы.

– Вы воспользовались своей универсальной отвёрткой, – предполагает Рене.

– Да, она очень удобная. – Миссис Филипович поднимает руки. – Хорошо, хорошо. Вы прижали меня с этой рыбой. Окуня и рыбу-меч сняла я. Они были такие большие и некрасивые и совершенно портили общую картину.