По ЗОЖу сердца - Татьяна Устинова

Меня отвели в уголок под детской горкой и там расспросили о том, что я видела. Я все рассказала, повторив, что этот мужчина не может быть убийцей той женщины, она упала до того, как он справился с закрытой дверью.

Со мной не спорили, наоборот.

– Достали уже эти прыгуны, – вздохнул полицейский. – Взяли моду – в окна выходить… Я бы вообще запретил эти французские окна, они же прям мечта ленивого самоубийцы.

– Так она сама? Откуда вы знаете?

– Да ее сто человек видели, – хмыкнул мой собеседник. – Световое шоу только началось, один прожектор вывернулся не туда, как по заказу – прямо на окно, а там она. Постояла, покрасовалась, дождалась, пока ее все увидят, и шагнула. Испортила людям праздник, а нам дежурство… Ладно, у вас все?

– Все.

Меня отпустили, предупредив, что позже, возможно, еще вызовут. Я посмотрела, не свободен ли тот мужчина, с которым я хотела поговорить, но он сидел в полицейской машине. Ждать в надежде, что его отпустят, я не стала, и без того уже замерзла так, что зуб на зуб не попадал. Хотя возможно, что меня потряхивало от переживаний.

Сев в свою машину, я включила обогрев, но еще долго дрожала.

Итак, писательница Мария Царева – та самая, которую продажные СМИ сначала травили, а потом нахваливали, только что покончила с собой.

Ничего не понимаю…

Успокоившись и согревшись, я позвонила Косте Таганцеву.

– Привет, товарищ старший лейтенант, ты очень занят? Надо поговорить.

– Привет, привет! Он очень занят, но поговорить не против. Только не по телефону, так что приезжай, – ответил мне хорошо знакомый женский голос.

А место встречи не назвал, да в этом и не было необходимости. За Таганцева ответила Натка, фоном слышен был голос Сеньки – я все поняла и порадовалась. Сделан еще один маленький шажок для всего человечества и огромный – для одной конкретной пары…

У моей младшей сестрицы и нашего старшего лейтенанта, кажется, все серьезно. Настолько серьезно, что Натка вопреки собственному обыкновению развивает их роман очень медленно и осторожно. Не думаю, что Таганцеву это нравится, Костя парень простой и для себя уже давно все определил, но он понимает, что Наткины сомнения и колебания – верный признак особого к нему отношения, а потому кротко терпит, ждет, выдерживает предложенный темп «в час по чайной ложечке». Кого как, а меня это устраивает. Есть надежда, что Наткины безумства и авантюры остались в прошлом.

Иногда так мало нужно, чтобы поменять минус на плюс! Только что я вся тряслась, охваченная неприятным волнением, и вот уже сижу и улыбаюсь безмятежно и благостно, как свадебный пупс на капоте украшенного лентами автомобиля!

Кстати, автомобиль! Я осознала, что давненько уже сижу в машине с включенным двигателем, и наконец тронулась в путь.

Открыл мне Сенька. Племянник распахнул дверь и сразу же вернулся к себе в комнату, где придурковато – мультяшными голосами – лопотал телевизор.

– Лена, давай к нам! – позвала Натка с кухни.

Я разулась, сняла пальто, прошла на голос и убедилась, что Таганцев действительно не мог говорить по телефону.

Старший лейтенант был полностью погружен в творческий процесс, в котором я не сразу опознала лепку пельменей. Просто на пельмени его рукоделие походило очень мало: даже манты, близкородственные пельменям, не бывают размером с кулак молотобойца. Впору было задуматься, найдется ли в доме кастрюля, подходящая для варки пельменей по-таганцевски.

Вместо того чтобы озадачиться этим вопросом, моя сестрица явно наслаждалась происходящим. Рука у нее уже зажила, но это не помешало хитрюге привлечь к кухонным работам беднягу Таганцева.

На лице сестрицы было написано умиление, глаза блестели, прерывистые бронхиальные хрипы выдавали с трудом сдерживаемый хохот.

Таганцев, густо припудренный мукой, неловко, но старательно защипывал тесто на гребне гигантского кособокого пельменя, похожего на динозавра-диплодока, только без головы и с нетипично куцым хвостом.

Немного подумав, старший лейтенант нежно помял пельменище ладонями, придавая ему округлось, потом чуть отстранился, внимательно вгляделся в шедевр и последним штрихом закрутил на нем трогательную пимпочку. И поднял чистые лазоревые глазки на меня, явно ожидая оценки.

– Монументально, – сдерживая смех, похвалила я мужское рукоделие.

Натка не выдержала, захохотала и согнулась пополам.

– Что, еще один?! – услышав смех, на кухню примчался Сенька. – Вау! Этот похож на нашего завуча Анну Витальевну! Чур, я его съем! – И он опять убежал.

Я с беспокойством посмотрела на сестру:

– Что, у Сенькие проблемы в школе? – Желание скушать завуча, мне кажется, говорило само за себя.

– Ну, ты же знаешь Сеньку, – пожала плечами Натка. – Ничего страшного, он просто случайно заглянул в кабинет биологии и навел там порядок. Свой порядок…

– Выпустил на волю лабораторных мышей и лягушек? Спас из заточенения заспиртованную змею? Побрил кактус? – Сенькины порядки я знала, он и у меня в доме их наводил. Иной раз до существенного ремонта потом доходило…

– Всего лишь приодел скелет, тот был возмутительно голым.

– Во что приодел? – уточнил товарищ старший лейтенант.

– В штору, которую содрал с окна. – Натка улыбнулась и похлопала ресницами – мол, а что такого? – Между прочим, красивая тога получилась, у мальчика есть задатки дизайнера.

– То есть ты считаешь, что за его будущее можно не волноваться? – Я нахмурилась.

– Ой, только не начинай! – Натка поморщилась и поспешила сменить тему. – Ты с чем пришла-то? Хотела с Костей поговорить.

– Да, это сейчас важнее. – Я взяла табуретку, подсела к столу и забрала у Таганцева доску и миску с фаршем. – Я буду лепить, а вы слушайте. Те две гражданки, адреса которых ты, Костя, нашел по моей просьбе, тоже пострадали от нападок прессы. Их травили так же, как меня, те же самые СМИ, с таким же азартом. Брониславу Песоцкую винили в том, что она превратила балетную школу в бордель, Марию Цареву ругали за общественно вредное литературное творчество. Песоцкой в итоге поломали всю жизнь, а вот с Царевой непонятно вышло. Ее газетчики сначала старательно смешали с грязью, а потом так же старательно обелили и расхвалили. Но! Сегодня она покончила с собой. – Я посмотрела на Натку. – С чего бы, а? Если у нее все наладилось?

– Да мало ли причин, – сказала сестра и скосила глаза, явно придумывая эти самые причины. – Может, у нее личная жизнь не сложилась? Любовь-морковь, все такое…

– Может, – согласилась я. – Как раз тогда, когда она выбросилась в окошко, в ее дверь ломился какой-то очень сердитый мужик. Костя, ты можешь выяснить, кто он? Это не должно быть очень сложно, его твои коллеги задержали…