Выйти замуж за шейха - Анастасия Шерр

class="p">– Открой, посмотри. Ты ведь знаешь арабский язык.

В папке оказалась целая стопка документов. Документов на какую-то организацию.

– Это фонд моей матери. Он был заброшен много лет. Но сейчас я подумал, что пора вдохнуть в него жизнь. Как считаешь?

Где-то в горле начало першить от подступающих слёз. Неужели это правда? Я смогу выбраться?

Смогу. У меня будет необходимая власть и много людей, для которых я буду госпожой. Госпожой, не шармутой.

Порывисто обняла Халима и закрыла глаза, чтобы не дать слезам пролиться и он не понял, о чём я сейчас думаю.

– Спасибо. Для меня это очень важно.

Его ладонь прошлась по моему позвоночнику.

– Рад, что смог сделать тебя немного счастливее.

*****

На таком мероприятии я была впервые. Вернее, была впервые на собственной так называемой свадьбе. Почётные гости Халима вежливо мне улыбались, отвешивали комплименты, но я, стараясь не смотреть им в глаза, не верила ни одной такой улыбке. Все они фальшивые. Весь их мир построен на насилии. Вспомнить только тот жуткий бордель и девочек в нём. А эти все, включая эмира Хамада, знают, что происходит в их городе. Знают и молчат. Им плевать на таких, как я.

– Я хотела кое-что попросить, – начала робко, чувствуя взгляд Халима на себе. Вот уж никогда бы не подумала, что буду рада его присутствию рядом. И Халим это будто чувствовал, не отходя от меня ни на шаг. Мы выслушивали подхалимаж и поздравления достопочтенных гостей, снова куда-то передвигались и снова кого-то слушали. Иногда Халим уходил раньше, чем закончится речь поздравляющего. И меня это слегка коробило. Неужели ему всё равно, что подумают его же люди?

– Я слушаю тебя, моя красавица, – улыбнулся он, проводя пальцем по моей нижней губе.

Я испуганно отшатнулась, заоглядывалась по сторонам. Насколько знаю, у них не принято выносить на люди интимные отношения. Но Халима, кажется, ничего не смущало. И да, этот его жест увидели многие. Некоторые даже рты пооткрывали.

– Ты развратник, знаешь об этом? – почувствовала, как начинают гореть щеки.

– Знаю, Райхана. Знаю, – усмешка и снова прикосновение. Запускает в мои волосы свою руку и, натянув пряди у самых корней, нападает на меня ртом. Обрушивается диким поцелуем, а после проводит языком по контуру моих губ.

Я судорожно хватаю воздух, зажмуриваюсь от стыда. Даже оглядываться не буду, и так понятно, что его представление увидели все без исключений.

– Ты забыла, кажется. Я здесь главный. Не они. Каждый из них будет целовать мою обувь, если я того пожелаю.

– Сумасшедший, – выдыхаю, и опускаю голову, чтобы не наткнуться взглядом на какого-нибудь мужчину.

– Да, моя красавица-жена. Я сумасшедший. Я сошёл с ума и лишился разума, как только тебя увидел. Это ты со мной сделала. Ты всему виной, Райхана, – говорит он, а я понять не могу, шутит или серьёзно.

– Твоя одержимость очень страшная, знаешь?

– Знаю.

– Иногда я очень тебя боюсь.

– И об этом я знаю.

– Тебе это нравится? Вызывать во мне страх?

– Мне нравятся все твои эмоции. Но согласись, у тебя со мной оргазм бывает чаще панических атак.

Это сложно не признать, да. И я замолкаю, чтобы снова не краснеть.

– О чём ты хотела попросить? – уже серьёзно спрашивает он, и я решаюсь.

– Помнишь тот бордель… Там, где ты меня наказал за побег?

Его брови взлетают вверх – удивлён.

– Помню.

– Там были другие девушки. Их насильно удерживали в том месте… Я хочу, чтобы всех их освободили и помогли вернуться домой.

Он долго разглядывает меня, смотрит то на губы, то в глаза. А потом произносит, чуть склонившись ко мне.

– Поцелуй меня сейчас сама. И уже завтра девушки будут лететь домой.

Отбросив стеснение, я тянусь к его губам, благо позволяет высокий каблук, и целую в губы.

ГЛАВА 34

– Моя госпожа, не стоит так страдать. Ну что же ты? Ничего не съела за весь вечер. Так нельзя, – Айше упорно пыталась заставить Давию съесть хотя бы ложку супа. Но госпожа лишь смотрела в одну точку, кусая губы. Они уже кровоточили.

– Суп? Ты сейчас говоришь мне о супе? Мне, первой жене шейха, которую тот бросил ради русской шармуты?! На приёме в главном дворце сейчас должна быть я, а не она! Ты хоть понимаешь, что это… Это мой проигрыш! Я больше не жена ему! Он так решил! – снова захлебнулась от рыданий, закрыла лицо руками. – Ты мне обещала, ты обещала моей матери, что не допустишь других. Что я буду одна у Халима. Что вся власть законной жены шейха будет в моих руках. И что я имею? Скажи! – подняла голову, взглянула в лицо Айше. – Скажи, почему мы проиграли?

На плечо Давии легла тёплая рука, успокаивающе погладила.

– Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Но потерпи немного, и всё решится. Ты не проиграла, госпожа. Русскую скоро отправят отсюда подальше. И эмир придёт, чтобы сделать тебе ребёнка. Ты рано сдалась. У меня есть хороший план, но нужно немного потерпеть. Главное, всегда встречай эмира с улыбкой, а не со слезами. Мужчины любят весёлых, беззаботных и красивых женщин. Не стоит так страдать. Вот увидишь, русская исчезнет из главного дворца и вскоре уже ты будешь там жить. Айше не глупая, твоя Айше очень хитрая, госпожа.

– Знаю, Айше. Но что ты задумала? Снова попытаешься её убить? Второй раз эмир мне этого не простит. Тогда он меня возненавидит окончательно.

– О, нет. Никто ни в чём тебя не обвинит. Доверься мне. Я всё сделаю.

*****

У меня из головы не выходила та записка. Кто её написал и зачем пытается мне помочь? Теперь, после стольких дней, проведённых во дворце эмира, я уже не верила в безвозмездную помощь. Где угодно, только не здесь. Кто угодно, только не эти люди. Они не делают ничего просто так. Во всём есть подвох.

Прошло две недели с тех пор, как я получила записку. Я не знала, что думать и как действовать дальше. Не верила, что загадочный спаситель действительно хочет мне помочь. А потому занялась своими делами в фонде матери Халима. Мне понадобятся хорошие связи и деньги. Иначе просто не сбежать. Я трезво оценивала умственные способности своего мужа. Да, теперь я могу называть его так без содрогания. Кажется, мы начали ладить. Я делала вид, что больше не думаю о побеге, а он всячески меня за это баловал.

Драгоценностей у меня теперь целая куча. Только продать их будет не просто. И кто знает,