Лабиринты соблазнов - Надежда Черкасова

– Значит, я уже повторяюсь. Ведь я и есть та самая стерва Мила Миланская.

– Ах, детка, ну что ты заладила, как попугай? Да, ты – Мила Миланская. Разве я спорю? И именно я тебя ею сделал. Чем очень горжусь, глядя на свое творение. Предлагаю выпить за наше удачное сотрудничество. А там, глядишь, перейдем к куда более близкому, можно даже сказать, интимному сотрудничеству, с исключительным взаимопониманием? Нас ведь теперь и водой не разольешь, не так ли? Чай по одной дорожке идем – преступной. А потому должны понимать друг друга с полуслова.

Мила потупилась, пытаясь увернуться от сладострастного взгляда старика, который, предвкушая бурную ночь, откупорил бутылку шампанского, и вино с шипением полилось в высокие бокалы.

– Милочка, детка, я даже и мечтать не мог, что когда-нибудь сожму тебя в своих объятиях. И ты наконец станешь моей самой прекрасной стервочкой. – Он подсел к ней поближе, передавая бокал. – Я признаю только свободных, дерзких, независимых и развратных. Теперь мы так близки, связанные одной тайной, и находимся в крайне интимной обстановке. Тебя это не наводит ни на какие мысли? Детка, ты себе даже представить не можешь, какая похотливая дамочка – наша знаменитая Мила Миланская. И если хочешь еще больше походить на нее, узнай изнутри, с изнанки. А для этого нужно вести себя так, как она: затащить подходящего мужика в постель и сотворить с ним такое, что даже в аду позавидуют! – Он осушил до дна бокал и, поставив его на журнальный столик, придвинулся почти вплотную, отшвырнув мешающую сумочку на пол. – Не совместить ли нам полезное с приятным? – развязным тоном спросил Троянов и внезапно сжал Милу в объятиях так крепко, что та выронила бокал на роскошный пол, тут же покрывшийся брызгами хрусталя и шаманского.

– А греха не боитесь, Владислав Антонович? – Мила еле высвободилась из сильных, словно клешни, рук и, вскочив с дивана, отбежала к окну, затравленно глядя на старика.

– Что такое? Греха?! Ха-ха-ха! – Троянов никогда так не веселился, даже слезы выступили на глазах. – Милочка, детка, да ты просто чудо! Ни от одной женщины мне не приходилось слышать ничего более очаровательного. Не боюсь ли я греха?! Да ты прелесть что такое! Даже представить себе не можешь, как заводишь меня, преступница моя, столь искренне говорящая о грехопадении. Мы с тобой просто созданы друг для друга!

Троянов налил себе шампанского, выпил до дна и с вожделением посмотрел на Милу.

– Прежде, когда Мила Миланская только открывала рот, чтобы пронзить меня своими стрелами злословия, я уже готовился к защите от ее язвительных нападок. Теперь же твои слова, произнесенные прелестным ротиком самой королевы, возбуждают меня до невозможности. Никогда в жизни не хотел ее так, как хочу в эти мгновения. – Он поднялся и с распростертыми объятиями направился к Миле. – Детка, ты так прекрасна, что ничто уже не остановит меня от обладания тобой. Я готов взять тебя даже силой. Так что не будь дурочкой, прелестница, иди ко мне, к своему папочке, я тебе дам конфетку.

– Вы мне не папочка. Вы – мой дядюшка, родной брат моего биологического отца.

– Что такое?! – Троянов так и замер с расставленными врозь руками и открытым от удивления ртом.

– Между нами не может быть близости, так как мы одной крови. И вы об этом прекрасно знаете. Вы же не собираетесь совершить тяжкий грех? Кровосмешение – по любой религии является смертным грехом.

– Не понял! Это ты сейчас о чем? Какой еще дядюшка? Какой такой грех? Совсем, что ли, спятила?!

– Не нужно так нервничать, Владислав Антонович. Вы только осознайте, что я – Мила Миланская, и все сразу станет на свои места.

– Детка, а у тебя головка случаем не закружилась от такого смелого воображения? – Троянов злобно уставился на Милу, вмиг превратившись в того, кем был на самом деле, – жестокого и мстительного врага, не знающего пощады и не ведающего о прощении. – А то ведь я тебе и шейку нежную могу повредить, ставя головку на свое привычное место.

– Это ничего не изменит. – Мила пыталась сохранять спокойствие, понимая, что пробудила в противнике до поры до времени спящего зверя.

– Ошибаешься, голуба моя, изменит. Но только не для тебя. Потому что тебе уже будет все равно… Ах ты тварь неблагодарная, я научу тебя, как хозяина ценить! – Троянов подскочил к камину и схватил длинные металлические щипцы.

– Может, все-таки сначала поговорим? Вы всегда успеете со мной поквитаться. Я здесь, вся в вашей власти, – сделала Мила слабую попытку.

– Не шантажировать ли ты меня вздумала, дрянь этакая! С огнем решила поиграть? Смотри не обожгись до смерти! – И он направился к ней, размахивая щипцами.

– Владислав Антонович, умоляю вас, будьте же благоразумны! – воскликнула Мила, отступая. – Я понимаю: вам трудно признать, что вы проиграли. Или не можете смириться с тем, что происходящее – всего лишь игра, которую придумала именно я, а совсем не вы, как вам прежде казалось?

– Какая еще игра? Ты полоумная деревенская девка, которую я приютил, накормил и решил неплохо пристроить в этой бренной жизни, – и хвост на меня поднимаешь?! Да как ты смеешь так нагло вести себя со мной! Ты – никто, пыль под моими башмаками. Ты – грязь, из которой я пытался вылепить хоть что-нибудь, похожее на женщину. Что ты о себе вообразила? Хотел помочь, но могу и расхотеть. И тогда тебе одна дорога: плыть по речке в тазике с бетоном на босу ногу.

– Как моему биологическому отцу Ивану? Вашему родному брату, которого вы пустили в последнее в его короткой жизни плавание? – спросила Мила, пятясь к спальне и не спуская с Троянова пристального взгляда.

– Что такое?! Ты о чем сейчас говоришь, ненормальная?.. Ну, знаешь, это уж слишком! – рассмеялся вдруг он и, вернувшись к камину, аккуратно повесил на крюк щипцы. – Мне даже расхотелось избить тебя. Что толку бить сумасшедшую, все равно ума не прибавится. Хорошо же ты в роль вошла, что никак не можешь из нее выйти. Сдаюсь: первый раунд я проиграл – поверил, дурак старый, что ты и в самом деле Мила Миланская! Поздравляю!.. Однако ты все же не забывайся, когда со мной говоришь. А то ненароком попадешь под горячую руку, а там – и поминай, как звали. Поэтому приди сейчас в себя, перед своим дядюшкой будешь комедию ломать!

– Почему вы не хотите поверить в то, что я вас разыграла? – Мила подавила вздох облегчения и вновь пошла в наступление. – Забыли о моих талантах шутами всех выставлять? Я действительно Мила Миланская. И не перестаю ею оставаться. А ваша протеже Люсенька, эта дурочка деревенская, теперь спокойно отсыпается у меня дома под защитой бдительной охраны. И отдавать ее вам на растерзание, а тем более уничтожать самой, как вы раньше думали, я не собираюсь, так как она мне еще пригодится.

– Шутить изволите, сударыня?! – побледнел Троянов, чувствуя, что за наглыми откровениями стоит что-то более серьезное.

– Вовсе нет, – пожала плечами Мила, спокойно глядя на него.

– Тогда, может, все-таки бросишь валять дурака, вернее дурочку, и мы продолжим обсуждать наши планы? Или считаешь, что та плата, которую я для тебя назначил, слишком мала, потому и придумала эту чудовищную игру со мной? Игру, правил которой даже не удосужилась понять. Неужели ты настолько глупа и не видишь, что затеяла борьбу со смертью?