Прекрасная Катрин - Жюльетта Бенцони

Она уже собиралась выходить, как внимание ее привлек свернутый кусочек пергамента, просунутый под дверь. На нем было что-то нацарапано, и ей пришлось вернуться к окну, чтобы разобрать написанное в сером сумраке раннего утра. Всего четыре слова и начальная буква имени: «Сделаю, что смогу. Молитесь! А.». Катрин почувствовала, что рука, сдавившая сердце, слегка разжалась. Если старая охотница была на их стороне, то у Готье, возможно, появится шанс вырваться живым из этой ужасной гонки. Внезапно она приняла решение: принять участие в охоте, пусть даже ей суждено погибнуть!

Отбросив плащ, она надела толстое шерстяное платье, чулки, башмаки из грубой кожи. Заплела волосы, уложив косы узлом, и натянула камай с капюшоном, плотно обхватившим голову. Поверх накинула широкий плащ. В последний момент она взяла ковчежец святого Иакова и засунула его под корсаж, предварительно обратившись к нему с весьма странной молитвой: «Если вы действительно святой Иаков, помогите мне, ибо вы всемогущи. Но если этот ковчежец сделал ты, Барнабе, то я обращаюсь к тебе: защити брата, которого ты полюбил бы, если бы узнал его. Он тоже мой друг. Спаси его!»

Она появилась во дворе как раз в тот момент, когда солдаты выводили пленника. Готье был ужасающе грязен, у него отросла такая густая рыжая борода, что на лице виднелись одни глаза. Он вздрогнул под порывами холодного ветра, потому что одет был весьма легко: в облегающие штаны и полотняную рубаху, зашнурованную на груди. Однако пребывание в подземелье, похоже, не слишком повредило его могучему здоровью. Звеня цепями на руках и ногах, он двинулся на середину двора, глубоко вдыхая воздух свободы.

– Клянусь Одином! Как хорошо на воле! – Больше он ничего не сказал, потому что его тут же ударили в поясницу древком копья. Несмотря на боль, он улыбался, не сводя глаз с Катрин. Она хотела броситься к нему, но сержант преградил ей дорогу.

– Монсеньор Жиль запретил разговаривать с пленником.

– Плевать мне на приказы монсеньора Жиля…

– Вам может быть, госпожа, но только не мне! Прошу вас, отойдите в сторону…

– Не бойтесь, – крикнул Готье, не обращая внимания на новый удар копьем, – эти собачки мной подавятся!

Из конюшни выводили лошадей, а из псарни собак, сцепленных попарно на крепкий поводок. Слуги, напрягая все силы, едва сдерживали громадных псов, которые завывали, подобно демонам, скалили страшные клыки и вздыбливали густую шерсть.

– Их не кормили со вчерашнего утра, – произнес за спиной Катрин холодный голос. – Тем ретивей станут травить дичь!

Она невольно обернулась. Жиль де Рец в охотничьем костюме из черной замши, улыбаясь, натягивал перчатки и смотрел на собак. Рядом держалась госпожа де Краон, одетая по обыкновению в зеленое, а чуть сзади стоял, опираясь на трость, старый сир де Краон. За последнее время он сильно постарел и, казалось, еще больше согнулся.

– Выпускайте его! – крикнул Жиль.

Тут же солдаты сняли оковы с Готье, который стал потягиваться с видимым удовольствием. Подталкивая в спину пиками, его повели к подъемному мосту. Махнув на прощанье рукой Катрин, он бросился бежать, а Жиль закричал вдогонку:

– Мы даем тебе полчаса форы, виллан! Советую не мешкать!

Затем, обернувшись к Катрин, добавил тоном, каким ведут светскую беседу:

– Взгляните на собак, как им не терпится! Я приказал натереть вашего приятеля кровью кабана, убитого несколько дней назад. От него теперь несет как от падали, так что собаки легко возьмут след.

– Если он знает толк в охоте, – проворчала старая Анна, пожав плечами, – то вы его упустите, дорогой зять! Псы у вас злобные и натасканы хорошо, но это еще ничего не значит.

– А что вы скажете об этом звере? Последний подарок моего дражайшего кузена Ла Тремуя!

Глаза Катрин расширились от ужаса. Огромный псарь в колете и штанах из толстой кожи выводил из подвала на цепи великолепного леопарда: его желтая шерсть с черными пятнами блестела на солнце, он двигался мягко и пружинисто, словно бы расстилаясь по земле, и в глазах вспыхивали зеленые искры. Служанки, увидев его, с визгом разбежались, а затем испуганно сбились в кучу в одном из углов двора. Леопард не обратил ни малейшего внимания на кудахтанье женщин – он, сощурив глаза, смотрел на собак, которые при виде хищника грозно заворчали, затем широко зевнул, показав острые белоснежные клыки, и спокойно улегся на землю.

– Что скажете? – спросил Жиль, не сводя глаз с Катрин. – Может ли человек, каким бы ловким он ни был, ускользнуть от такого охотника?

Катрин выдержала его взгляд, хотя душа ее трепетала от страха за Готье.

– Прикажите подать мне коня. Я хочу принять участие в охоте!

Он не ожидал подобной просьбы и заметно смутился.

– Что это значит? Уж не хотите ли вы сбежать, пользуясь случаем?

– Оставив в ваших руках Сару? Плохо же вы меня знаете, – ответила она, пренебрежительно пожав плечами.

– Но… осмелюсь напомнить, что вы беременны и носите ребенка уже пять месяцев.

– В моей семье женщины скачут верхом до тех пор, пока не наступает время рожать!

– Вот как! – протянул Жиль, и его черные глаза сощурились так, что остались только сверкающие огнем щелочки. – А вы не боитесь потерять плод? Ведь это же драгоценное дитя вашего ненаглядного Монсальви!

– Он сделает мне других! – бросила Катрин. В этом бесстыдном ответе прозвучала такая гордость, что Жиль отвернулся и жестом подозвал к себе Силле.

– Подать коня госпоже Катрин. Выберите для нее кобылу. Пусть берет Морган. Эта самая надежная. Морган ни на шаг не отойдет от Кас-Нуа!

Когда с конюшни привели небольшую белую кобылу с тонкими ногами и длинным белоснежным хвостом, та с радостным ржанием бросилась к Кас-Нуа, черному жеребцу Жиля. Маршал предложил Катрин руку, чтобы помочь сесть на лошадь, а затем сам вскочил в седло. Все охотники были уже готовы, и Катрин обратила внимание на странное поведение Анны де Краон. Старая дама, казалось, ничего не замечала и держалась несколько в стороне, рассеянно оглаживая гриву своего коня, который приплясывал на месте от возбуждения. На Катрин она не взглянула ни разу, возможно, даже не осознав, что та решила присоединиться к охоте. Мысли ее явно занимало только одно: напряженно выпрямившись и не сводя глаз с открытых ворот, она ожидала момента, когда можно будет пустить коня в галоп. Катрин тщетно пыталась поймать ее взгляд. Молодой женщине так нужна была поддержка! Пока же она по примеру старой дамы стала оглаживать гриву Морган. Было еще рано подавать сигнал. Жиль, устремив взор на солнечные часы северной башни, следил за передвижением луча. За его спиной выстроились в одну линию капитаны в кожаных колетах и в плащах с вышитыми гербами, ожидая приказа командира с вышколенностью образцовых солдат.

Внезапно Жиль де Рец поднял руку, затянутую в перчатку.

– Полчаса прошло. Вперед!

Кавалькада тронулась с места. Собаки почти волокли за собой псарей, которые с трудом удерживали их на длинном поводу. Лай заглушал стук копыт. Одним движением руки госпожа де Краон бросила лошадь вскачь.