Укрощение холостяка - Диана Палмер

Кинг вдруг заметил, что она повзрослела, даже увидел кое-какие морщинки на лице.

— Ты изменилась, Тиффани.

— Не увиливай! — потребовала она.

— А я увиливаю? Да, возможно, — невесело рассмеялся он. — Я хочу, чтобы ты показалась врачу.

— Я? Зачем? — Тиффани удивленно подняла брови.

— Затем, что ты замужем, — спокойно ответил Кинг. — Так что тебе придется подумать о том, чтобы предохраняться. Больше нельзя допускать промахов.

Спокойно, девочка, приказала себе Тиффани. Нельзя сейчас себя выдать. Она сглотнула.

— Ты же сказал, что об этом позаботишься ты… — возразила она.

— Сказать-то сказал, но ты же помнишь, что… не очень-то в этом преуспел.

— Все случилось… неожиданно, — покраснела она.

— И замечательно. Все это время я изо всех сил сдерживался, чтобы дать тебе время пережить потерю отца, но теперь, если говорить откровенно, я хочу тебя.

Кровь прилила к щекам Тиффани.

— Ладно. Поговорю с врачом.

— Умница. — Кинг встал с кресла и, подойдя к Тиффани, поднял ее с дивана и обнял. — Мне не хватает тебя в постели, я хочу тебя… безумно!

Кинг начал ее целовать, и она застонала, когда он раздвинул языком ее губы. Она обняла его за шею и прижалась к нему всем телом, непроизвольно начав двигать бедрами.

Кинг судорожно вздохнул и прижал Тиффани к себе. Но внезапно застыл. Он поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. Она еще пыталась понять, почему он неожиданно так напрягся, а его руки уже медленно скользили по ее округлившейся талии и вниз, к едва заметной выпуклости живота.

Лицо Кинга исказилось от ужаса, и в то же мгновение Тиффани поняла, что Кинг обо всем догадался.

Она рывком вырвалась из его объятий. Сердце ее сжалось от боли.

Руки Кинга опустились, и он оглядел ее живот напряженным взглядом.

— Ни за что, — отступая к двери, выдавила Тиффани, прежде чем Кинг успел заговорить. — Мне все равно, что ты думаешь или что сделаешь. Я не соглашусь! Это мой ребенок, и я его рожу! Ты меня слышишь? Я буду рожать!

Тиффани повернулась и побежала прочь, чтобы скрыться в своем убежище — спальне. Она запрет дверь и не даст ему войти. Но краем глаза она увидела, что он идет за ней по пятам и ей не удастся так быстро взбежать вверх по лестнице.

Перед самой лестницей она вдруг резко свернула в сторону входной двери. Сердце ее громко стучало, к горлу подступила тошнота. Она дернула за ручку двери и шагнула на крыльцо, забыв, что идет дождь и каменный пол становится скользким, как лед. Поскользнувшись, она неловко упала на спину.

— Тиффани!

Она не слышала голоса Кинга. Ей показалось, что каждая ее косточка сломана. Она не могла дышать, не то что говорить. Она глядела в его побелевшее лицо и не видела его.

— Мой… ребенок, — собрав остатки сил, простонала Тиффани.

Кинг опустился рядом на колени и, склонившись над нею, стал осторожно ощупывать ее. Пальцы его слегка дрожали.

— Не двигайся, — приказал он. — Боже мой!.. — Он встал и позвал в открытую дверь: — Летти! Летти, она упала! Вызови «скорую»!

— Что с ней?

— Не знаю. Вызови «скорую»!

— Сейчас… сейчас!

Кинг снова склонился над Тиффани и взял ее холодную, безжизненную руку. Стена дождя, не утихавшего ни на минуту, отгораживала их от остального мира.

Дыхание Тиффани было прерывистым. Слезы градом катились по ее лицу. Подняв руку к животу, она начала рыдать.

— Мой ребенок… Боже, мой ребенок!

— Прошу тебя, не надо! Не плачь! — Кинг стал вытирать ей слезы кончиками пальцев. — Все хорошо, дорогая, все будет хорошо. Летти! Ради Бога!

— Они уже едут. — Летти остановилась на пороге мокрого крыльца. Потом осторожно вышла и взглянула на Тиффани. — Дорогая! Все обойдется!

Тиффани не могла говорить — рыдания сотрясали ее. Кинг вытирал ей лицо своим платком и что-то при этом бормотал, стараясь утешить.

Тиффани закрыла глаза. Она, наверно, потеряет ребенка. А другого у нее никогда не будет. Кинг позаботится о том, чтобы она предохранялась, и она состарится, так и не познав радость материнства, не испытав счастья держать на руках ребенка…

Эти мысли вызвали у Тиффани новый приступ истерических рыданий.

Кинг опустился рядом с Тиффани на колени и, положив свою большую руку на ее живот, очень нежно погладил его.

— Постарайся не волноваться, — прошептал он у самых ее губ и, поцеловав, добавил: — С ребенком все будет в порядке. Я знаю.

Тиффани не поверила своим ушам. Она открыла глаза и посмотрела на Кинга.

— Тебе же он не нужен, — сквозь слезы прошептала она.

— Нужен, — тихо сказал он и прижал ладонь к ее животу. — Мне нужны вы оба.

У Тиффани комок застрял в горле. Но прежде чем она нашла нужные слова, у крыльца, заглушив сирену, остановилась машина «скорой помощи».

Врач осмотрел Тиффани и сказал, что надо ехать в больницу. Пообещав Летти, что позвонит оттуда, как только что-нибудь станет известно, Кинг сел в машину рядом с женой.

— Опять тебе приходится везти меня на «скорой», — прошептала Тиффани, когда Кинг взял ее за руку.

Он поднес ее руку к губам и жадно прильнул к ее ладони.

— Я всегда буду с тобой, Тиффани, — пообещал Кинг, а глаза его говорили и о другом — о совершенно невозможном, отчего Тиффани снова стали душить слезы.

В отделении неотложной помощи ее тщательно осмотрел домашний врач Блэров.

Через час, когда были сделаны все необходимые анализы и получены результаты, доктор Бриггз, знавший Тиффани с детства, сказал, довольно потирая руки:

— Так, так. Слышал, что тебя пришлось везти на «скорой» в Монтего-Бей. А теперь ты упала. Может быть, замужество тебе не на пользу? — поддразнил он Тиффани.

— Очень даже на пользу, — глядя на Тиффани с нескрываемым восхищением, уверенно сказал Кинг. — И ребенок на пользу. — Кинг бросил взгляд на Бриггза. — Правда, доктор?

— Думаю, не составит труда определить по компьютеру дату рождения ребенка, — заявил старый доктор в ответ на счастливую улыбку Тиффани.

Тиффани покраснела, а Кинг засмеялся.

— Смотри, что ты наделала, и всего за один раз, — сказал он обвиняющим тоном.

— Значит, это я виновата? — изумленно воскликнула Тиффани.

— Я только сею. Я не выращиваю.

Тиффани не удержалась и расхохоталась.

Неужто это говорит он? Только и твердил, что не хочет иметь детей, а сейчас сидит и улыбается, как Чеширский кот.