Мы живем неправильно - Ксения Букша

– Анна Сергеевна! – донесся до меня встревоженный голос начальника.

Я поставил чашку, затушил сигарету и прошел в производственное помещение, где просидел всю ночь. Первое, что я увидел, – разбитый цветочный горшок, из которого вывалилась мокрая земля; за горшком, прислонившись спиной к стене, полулежала Анна Сергеевна. Лицо у нее было бледное, она открывала рот, видимо, пытаясь вдохнуть воздуха. Начальник стоял на коленях рядом с ней, нащупывая пульс.

– Похоже, плохо с сердцем, – проговорил он, быстро поворачиваясь ко мне. – Я вызвал скорую, но боюсь, что она не найдет… – лицо Анны Сергеевны становилось совсем белым, она шарила скрюченной рукой по груди, хватаясь за складки халата. – Беги к воротам и покажи им, как ехать! – крикнул начальник и принялся делать Анне Сергеевне искусственное дыхание изо рта в рот.

Я побежал к воротам. Найти офис нашей фирмы было действительно не так просто. Мы располагались в глубине промзоны, на бывшей территории одного из советских заводов. Чтоб добежать до ворот пешком, мне потребовалось почти пять минут. Я как раз успел: скорая стояла у ворот, а охранник пытался показать им, в какую сторону ехать. Я махнул рукой и побежал впереди. Еще через три-четыре минуты мы были на месте. Анна Сергеевна по-прежнему лежала на полу, а начальник делал все, чтобы удержать ее на этом свете.

– Жива? – спросил врач, быстро опускаясь на пол рядом с ней.

Надо вообще отдать должное нашим врачам. Они прекрасно умеют спасать. Может быть, потом, когда опасность для жизни уже миновала, они и могут случайно сделать что-нибудь не так. Но в экстренных случаях наши врачи действуют, как правило, исключительно профессионально и подробно. Мгновенно появились ампулы, носилки, и через минуту Анну Сергеевну уже погрузили в машину и увезли.

Я поехал с ними в больницу, начальник остался в офисе. Сидя в приемном покое, я вспоминал, какое у него было лицо, когда мы уезжали. Такого лица я у него никогда не видел. Он был в полном отчаянии. Безусловно, не каждый день приходится спасать жизнь пожилым женщинам, и Анна Сергеевна работала у нас давно, мы ее хорошо знали. Наверное, подумал я, он сильно беспокоится. Поэтому, как только выяснилось, что Анна Сергеевна будет жить, я сразу позвонил не только ее родственникам, но и начальнику.

– Ее спасло то, что помощь была оказана без промедления, – сказал мне врач. – Если бы тот парень не делал ей искусственное дыхание, пока мы не приехали, все могло бы быть намного хуже. Передайте ему, что он спас Анне Сергеевне жизнь.

Безусловно, так оно и было, у меня не было никаких сомнений. Я набрал мобильный телефон начальника, сообщил, что Анну Сергеевну успешно прооперировали, и передал ему благодарность врача. В ответ я услышал нечто странное.

– Не надо меня утешать, – голос у начальника был прямо-таки загробный. – И не вздумай никому об этом рассказывать.

– Почему?

– Не вздумай, ясно? – он даже повысил голос, что с ним случалось редко, и сразу же повесил трубку.

Признаться, я был немного удивлен его реакцией. Наш начальник всегда был вежлив, корректен, никогда в жизни не выходил из себя, а главное – общался с людьми неизменно доброжелательно и откровенно. В данном случае я бы не удивился, если бы он сказал, что у него камень с души свалился, или попросил к телефону врача и в свою очередь поблагодарил его, или более подробно расспросил о состоянии Анны Сергеевны.

Я объяснил для себя его скрытность тем, что он до сих пор не может прийти в себя. Уже на обратной дороге, прокручивая про себя все, что произошло, я подумал о том, когда же он успел вызвать скорую. Судя по звукам, доносившимся из производственного помещения, как только Анне Сергеевне стало плохо, начальник бросился ее спасать, тут же появился я, а скорая приехала буквально через считаные минуты… Но я слишком устал в то утро, чтобы думать об этом.

Однако чем больше проходило времени, тем очевиднее становилось, что эта история очень сильно подействовала на нашего начальника. Настолько сильно, что я задумался, что же произошло в те несколько минут.

Дело в том, что наш начальник перестал играть.

В конце месяца он никуда не исчез. Коллектив ничего не знал о том случае, но то, что начальник в обычное время никуда не уехал, заметили все. Шли недели и месяцы, а он все держался.

– Может, закодировался? – строили предположения рабочие.

– Ага. Зашился, – усмехался главный механик. – Теперь, как красное увидит или черное, сразу блюет… Ерунда это. Просто что-то случилось. Что-то на него подействовало. Может, какой-то случай произошел или что.

Он был совершенно прав; но в чем именно заключался этот случай и почему он так подействовал на нашего начальника?

Впоследствии я много раз пытался это понять. Со временем, вспоминая, что именно начальник сказал мне по телефону, я стал кое-что соображать. Видимо, дело было в том, что произошло в те семь-восемь минут. Ни начальник, ни Анна Сергеевна, когда поправилась и снова стала появляться у нас, никогда об этом не рассказывали. Вероятно, мы с врачом чего-то не знали. Чего-то существенного. Может быть, наш начальник не только спас Анну Сергеевну, но и в какой-то мере стал виновником произошедшего?

Впрочем, это все догадки. Несомненно одно: играть он перестал. За те полгода, что он оставался нашим начальником, он не сорвался ни разу.

Он не начал играть и потом, когда оставил руководство фирмой и поступил на другую работу. Поверить в это трудно, но наш начальник в свои тридцать восемь окончил курсы и стал санитаром на скорой помощи.

Наша фирма вскоре исчезла – ее купил западный холдинг и уволил большую часть работников, оставив лишь производственное подразделение, во главе которого до сих пор стою я.

Может, стоило оставить все так, как оно шло? Хотя нет, конечно, нет.

И еще кое-что.

Однажды, месяца через два после того события, поздно возвращаясь домой по Обводному, я вдруг решил зайти в новый развлекательный центр, который построили на месте бывшего Варшавского вокзала. Прямо у входа стоял целый ряд игровых автоматов. Я подошел. Правила были совсем простые. Нужно было дернуть за рычаг, когда на экране выпадал определенный набор картинок.

Я сунул в автомат два рубля и не глядя почти сразу дернул.

Монеты сыпались так долго, что я успел вообразить себя миллионером. Конечно, там все была сплошная мелочь, и на самом деле я выиграл всего лишь чуть более двухсот рублей. Больше я там не бывал.

Синий вечер. Дворик на окраине маленького городка. У подъезда пятиэтажки топчется на снегу молодой парень в дутой куртке и узких джинсах. Другие члены съемочной бригады отсиживаются в машине.

Наконец из подъезда выходит человек в военной куртке.

Парень бросается к нему.

– Здравствуйте, – говорит он шепотом. – Мы снимаем сюжет о выборах мэра N-ска. Хотите поучаствовать?