Зона поражения - Леонид Смирнов

Когда археолог в изнеможении падал на землю, Дом морщился, демонстративно стонал и произносил нечто вроде: «Мало сажи ел» или «С кем мне приходится работать!..» Платон молча сносил оскорбления. Наконец-то он занимался чем-то похожим на его любимые раскопки. Да и сами раскопки были не за горами.

Районов, где спутник обнаружил небольшие объекты, состоящие из золота, было десятка три. Так что копать — не перекопать…

Экспедиция не имела носильщиков-кули или шерпов, она не имела глайдеров или хотя бы гусеничных вездеходов. Да и слишком опасно использовать технику с двигателями, выделяющими тепло. В распоряжении Платона и Непейводы была только небольшая гравиподвеска, которую можно прикрепить к любому крупногабаритному грузу, снизив его вес вдесятеро. Вот эту «тележку» им и предстояло гонять туда-сюда, пока вся поклажа не окажется в следующем лагере.

Второй лагерь будет разбит у подножия странной горы Хамбаус. У нее плоская вершина, которую тиугальбцы использовали в качестве космодрома. Об этом свидетельствовали многочисленные следы редких металлов и сложных сплавов, обнаруженные в спектрограмме грунта. Это был район максимального предпочтения — район номер один.

Гора Хамбаус сразу не понравилась Платону — она была слишком очевидна, слишком проста, чтобы действительно скрывать нечто тайное. Интуиция говорила: тут ничего нет. Но у него не было ни единого здравого аргумента, и к тому же он не мог ничего предложить взамен: остальные три десятка участков казались ему совершенно одинаковыми.

Джунгли между первым лагерем и горой Хамбаус были ничуть не хуже и не лучше, чем везде, а значит, смертельно опасны. Сначала Платону с муравейником нужно было проложить трассу, пройдя всю дорогу пешком. Они несли мало полезного груза, зато были хорошо вооружены. Разведка есть разведка…

Первые шаги дались Платону нелегко. Он был уверен: древохищники вот-вот раскусят их нехитрые уловки и набросятся всем скопом. Натянутые, как гитарные струны, нервы реагировали на каждый звук. Каждый шелест, шорох, писк, хруст или треск казались началом атаки. И сломить напор сотен организмов-убийц не сумеют ни огнеметы, ни бластеры, ни плазменные резаки. Только дезинтегратор, плюющийся закапсулированной антиматерией, может остановить зеленую орду пожирателей черных археологов. Но тогда джунгли станут изводить врага непрерывными мелкими наскоками, пока не кончится позитронно-антипротоновая смесь. А потом…

Археолог и Двунадесятый Дом двигались вперед, огибая непроходимые заросли проволочника, перебираясь через упавшие стволы-великаны, осторожно отодвигая чересчур любопытных червецов. Бродячие деревья невзначай, словно проверяя, касались скафандров покрытыми присосками ветвями. Платона всякий раз пробирала дрожь. Купольные пиявки сигали вниз, плюхаясь в бурый ковер гниющих зверорастений у самых ног. Верховые осьминоги пристально разглядывали «родственников» с развилок ветвей, а летунцы неустанно кружили над головами — зачем, почему? Кто бы знал…

Платон Рассольников и Непейвода быстро вошли в ритм и неутомимо пробирались по джунглям. Пробирались уже третий час и до сих пор оставались живы и даже здоровы. Их покрашенные в зеленый цвет скафандры были густо обрызганы смесью феромонов и фитонцидов, и зверодревы принимали их за своих.

Зелень была всюду — и всюду разная. Столько оттенков зеленого Платон не видел еще никогда. Под ногами лежали зеленовато-бурые гниющие остатки умерших от старости и болезней зверодрев. Вокруг шебаршились бирюзовые, малахитовые, салатные, цвета морской волны и молодой травы джунгли. Потомки лесных животных в ходе мутационного взрыва тоже приобрели зеленый цвет, каждая клеточка их кожи и шерсти содержала хлорофилл. На одном плотоядстве здесь долго не протянешь.

Ученые Лиги неплохо изучили бродячие джунгли, хоть и делали это, сидя на высокой орбите. Карантинщики запретили высадку экспедиции на поверхность Тиугальбы. Ксенобиологи смотрели в фотоумножители, запускали киберзонды, которые брали для них образцы зверофлоры. Они поименовали и классифицировали здесь каждую травинку, вот только руками потрогать не смогли. Зато напарникам это сомнительное удовольствие вполне доступно.

Двунадесятый Дом прокладывал путь. Хладнокровно пер на поляны, заросшие нежно-зеленой травкой и потому напоминающие бездонную трясину, и не сворачивал с курса, даже увидев впереди разинутую пасть гигантского глота или беснующуюся стаю псевдо-баньянов. Ему все было нипочем.

— Ты так уверен в нашей неуязвимости? — в конце концов не выдержал археолог. — Или ты классно притворяешься.

— Наше дело правое — победа будет за нами, — сдвинув брови, ответил Двунадесятый Дом.

— Твоими устами да мед бы пить…

И тут Платона в первый раз попытались укусить. Древесная лиана вдруг зашипела почище хорошей кобры, сделала молниеносный бросок и впилась зубами в рукав. Непейвода ловко ухватил ее за брюшные жабры и, когда лиана покорно разжала челюсть, отшвырнул в кусты. Мягкая, но прочная ткань скафандра выдержала, однако на коже остался кровоподтек.

Окрестные джунгли забеспокоились, шумно задышали. Активно заработали носы, хоботы и другие обонялы, выискивая чужеродные запахи, стала обильно выделяться слюна и желудочный сок. Они почуяли чужих.

— Что случилось, Дом?

— Действие феромонов кончается. Должно было хватить еще на час. Сейчас снова опрыскаю, — ответил ходячий муравейник и полез в кармашек рюкзака за баллончиком.

Вдруг его схватили под мышки и в один миг утянули в небеса. Только крикнуть успел:

— Не. стреляй!

«Сам знаю — не дурак. Бахну — и эти твари сразу поймут, кто здесь чужой», — подумал археолог, провожая взглядом чешуекрыла, натужно машущего зелеными перепончатыми полотнищами.

Через минуту-другую на Платона набросятся, а распылителя у него нет. Непейвода не доверил — умник хренов. Теперь он вместе с баллончиком в гнезде чешуекрыла, и надо лезть на дерево его выручать. Весь вопрос: успеет ли Рассольников?

Археолог крякнул, отшвырнул сунувшегося к нему летунца и выстрелил альпинистским крюком в толстенный нижний сук паопапа. Вместе с крюком, вылетел и титанитовый трос. Дерево ойкнуло, дернулось от боли, сыпанув на Платона горохом из треснувших перезрелых стручков, напряглось и выплюнуло пробивший кору крюк обратно. Рассольников едва увернулся.

Вот те на!.. Пробовать еще раз глупо. Лезть на паопап по стволу, как обезьяна, — долго, трудно и опасно. Один рывок, толчок-и лететь доморощенному древолазу, считая сучья и ветки. Значит, надо забросить кошку — есть и такая. Приторочена сзади к рюкзаку.

Зеленые джунгли алчно щелкали клювами и потирали ветки, джунгли сопели и шумно глотали слюну. Зверорастения желали друг дружке приятного аппетита. Осталось лишь обнаружить корм, который притворялся несъедобиной.

Археолог засунул в ствол пневматического метателя кошку, мысленно перекрестился, прицелился и нажал на спуск. Титанитовая кошка пролетела над нижним суком. Трос, спадая спиралью, тормозил ее полет. Кошка ударилась в главный ствол, застряла, удерживаясь в нем коротким острием, но через мгновенье вместе с куском коры рухнула вниз.