За все спрошу жестоко - Владимир Колычев

В конце концов ей это надоело, она психанула и уехала к матери. Алекс ждал, что Наташа вернется, но прошло три дня, а ее все не было. Тогда он сам отправился к ней домой, но узнал, что девушка уехала в Москву и больше не появлялась.

А завтра Артюхов собирается прибыть к нему на дачу. Зимней природой полюбоваться хочет. Ну да, конечно... Наташка ему нужна. Кобель паршивый!..

– Что? – спросил Олег.

– А что такое? – растерянно посмотрел на него Усыгин.

– Кто кобель паршивый?

– Я что, это вслух сказал?

– Сказал и не заметил. Это нервы, старик.

– Да, нервы... Пять тысяч!..

– В сауну бы сейчас. С девочками, – мечтательно протянул Олег. – Так, чтобы всю ночь напролет!..

– Можно и в сауну, – кивнул Алекс. – Можно и с девочками...

А может, Артюхову проститутку предложить? Может, ему не так важно, с кем спать, с Наташей или с какой-нибудь красоткой? Может, ему просто нравится унижать Усыгина через Наташу? Он-то уже давно понял, что не чья-то там она подруга, а его самого. Потому и повадился к ней, чтобы держать Алекса в напряжении.

Может, надо сказать, что с Наташей все кончено и теперь у него другая женщина. Если проститутке хорошо заплатить, она согласился сыграть роль подружки... Но сначала надо разобраться с тушинскими. Еще неизвестно, чем все это закончится.

Все два часа Усыгин нервно прохаживался по кабинету. Он ждал Кита и Сэма с их головорезами. Но дождался тушинских. Их было много, человек десять. Они шли толпой, неотвратимо приближаясь к окну, из которого смотрел на них Алекс.

Они были уже совсем близко, когда показался Сэм со своей братией. Их тоже оказалось человек десять. Силы вроде равные, но Сэм шел на тушинских с такой уверенностью в себе, как будто за ним было не меньше сотни бойцов.

Обычный он с виду парень. Ну, рослый, крепкий на вид, плечистый, но таких много. И лицо у него обыкновенное, не красавец, но и не урод какой-нибудь, на которого и глянуть страшно. Однако в такие минуты, как сейчас, Сэм превращался в лютого зверя. И Алекс поймал себя на мысли, что смотрит на него так же завороженно, как если бы сейчас на тушинских бежал матерый волк, пугающий своей упругой грацией.

Сэм был как минимум на полголовы ниже, чем главарь тушинских, но он этого, казалось, не замечал. И с такой лихостью надвинулся на своего противника, что тот слегка опешил и даже сдал назад.

– Это наши караси! Мы их потрошим! – сквозь толщу двойных стекол донесся до Алекса его голос.

– Это наша земля! – ответил тушинский.

Аргумент очень весомый, и перебить его можно было только кулаками. Так подумал Усыгин. Так сделал Сэм.

Он ударил первым, да с такой силой, что Алекс невольно содрогнулся. Как будто это ему в нос въехал тяжелый кулак. Но в нокаут отправился тушинский авторитет. Еще удар, еще – и браток уже в снегу. И волынские бойцы уже машут руками-ногами. Тушинские в растерянности, но бой приняли, отбиваются.

Страшное зрелище и в то же время завораживающее. Алекс представил себя в толпе дерущихся, и руки вдруг онемели. Слишком уж мощно бьют волынские, слишком уж сильно достается их врагам.

Тушинских хватило ненадолго. Один поднялся и побежал, за ним устремился другой. Толпа дрогнула и бросилась врассыпную. И вожак их тоже стал уходить, припадая на зашибленную ногу. Можно не сомневаться, что за деньгами он больше не придет. Зато в кабинет зашел Сэм. Глаза все еще горят, но дыхание уже успокаивается. Губа верхняя кровоточит, но он этого не замечает.

– Вот, пожалуйста! – Олег протянул ему белоснежный платок и пальцем показал на свою губу.

– А где Кит? – спросил Алекс.

Честно говоря, ему было бы приятней, если бы ситуацию выправил бы кто-нибудь другой, а не Сэм.

– В дороге где-то. Мы первые подъехали... А тебе что-то не нравится? – нехорошо глянул он на Усыгина.

Голос у него глубокий, грудной и при этом очень звучный. Чем-то это напоминающий рычание сытого льва.

– Да нет, нормально все...

– Олег, погуляй немного! Мне с Алексом поговорить надо.

Сэм властным жестом показал на дверь, и Олег безропотно вышел. Ему бы в цирке дрессировщиком работать, ни один зверь не посмел бы его ослушаться. Впрочем, Олег совсем не зверь – скорее кролик.

– Сколько с вас тушинские требовали? – спросил Сэм.

– Много...

Алекс не хотел называть точную сумму.

– А если мы у тушинских узнаем? – угрожающе нахмурился Сэм.

– Говорю же, много. Пять тысяч рублей! Но откуда такие деньги?..

– Я знаю, откуда... Да ты не колотись, Алекс, нормально все. Договор остается в силе. Ты помогаешь нам, мы отбиваем наезды. Делать это мы умеем.

– Кто бы сомневался!

– Я слышал, Наташа от тебя ушла? – неожиданно спросил Сэм.

– Наташа?! – опешил Усыгин. – Ты откуда знаешь?

– Знаю. Она призналась...

– Призналась?! Тебе?!

– И еще она сказала, что ты очень сильно ее обидел.

Сэм смотрел на него так, будто взглядом собирался пытками узнать у Алекса правду.

– Тебе какое до этого дело?

– Наташа теперь со мной.

– Как с тобой?

– Нравится она мне. Всегда нравилась...

Усыгин закусил губу. Он догадывался, что Сэм неровно дышит к Наташе. И даже сыграл на этом, заманивая этого юного зверя на свою сторону. Но в конце концов сам остался в дураках.

– Но так нельзя...

– Да мне плевать, что можно, по-твоему, и чего нельзя, – скривился Сэм. – И оправдываться перед тобой я не собираюсь. Наташа моя, и точка. А ты сейчас думай о том, как бы я тебе башку не скрутил...

– За что? – шарахнулся от парня Алекс.

Он вдруг понял, что может произойти, если Сэм узнает правду. Если узнает, как он подкладывал Наташу под Артюхова. За такое не только по морде можно получить. За такое этот зверюга и убить может.

– А вот я и хочу знать, за что!

Сэм с такой силой схватил Усыгина за грудки, что с рубашки посыпались пуговицы.

Нет-нет, Наташа не дура, она не могла рассказать ему такое. Она же согласилась лечь под Артюхова почти добровольно, а это позор для нее. И девушка должна это понимать, потому и не сказала Сэму, как именно Алекс ее обидел.

– Я... Я признался, что никогда не женюсь на ней! – взвизгнул Усыгин.

– И все? – разжимая руки, спросил Сэм.

– А разве этого мало? Она мечтала выйти за меня замуж! Она хотела жить красиво! А я ей в этом отказал!

– Значит, ты сам ее бросил?

– Выходит, что так.