Принцесса пепла и золы - Хэйлоу Саммер

Видно, что он очень беспокоится за наше королевство. Я сочувствую ему, потому что тоже переживаю за независимость Амберлинга. Нас не должны поглощать – уж точно не этот ненасытный император, который не ценит таких девушек, как я!

– Испе́р сказал, что ты слишком доверчив. Ты должен быть начеку и не доверять своим врагам.

– Существуют различные методы уверить врага, что он находится в полной безопасности, – говорит Вип. – Выглядеть безобидным, заслуживающим доверия и всегда оставаться дружелюбным – один из них.

– Значит, вы совсем не друзья, Испе́р и ты?

– Кто знает? Если бы мы не жили в двух разных королевствах и не были бы сыновьями правителей двух империй, вероятно, могли бы стать друзьями. Он мне нравится. Я ему, по-моему, тоже. Но нам приходится все время оглядываться. Испе́р знает, что, если я оставлю Энни в живых, он будет у меня в долгу. И это единственная причина, почему она все еще жива.

Облако заслоняет солнце, и на наш стол сразу падает тень. И на мое сердце – тоже. То, что я узнала сегодня, не делает меня счастливее. Историю со мной и сыном императора не ждет счастливый конец. Но я так в него влюблена! Вип смотрит на меня: он видит, что я чувствую. Осторожно протягивает руку и накрывает ладонью мою.

– Я пробыл здесь куда дольше пяти минут, да к тому же еще и огорчил тебя. Я не хотел этого. Вообще-то я собирался произвести хорошее впечатление.

– О, тебе это удалось, – заверяю я принца, убирая свою руку. – Я восхищаюсь людьми, которые обладают достаточным мужеством говорить правду в лицо.

– Правда? – спрашивает он. – Тогда сейчас я еще раз наберусь мужества и скажу тебе, что думаю: я думаю, что лучше бы тебе его забыть, а вместо этого – влюбиться в меня.

Я поражена его прямотой.

– Это очаровательное предложение, – уверяю я. – И большинство девушек нашей страны приняли бы его, не раздумывая. Но для меня это попросту невозможно. Я люблю другого, и боюсь, довольно упорна в том, что касается таких вещей.

– Как и я, – ответил он. – Так быстро я не сдамся.

– Почему? – удивленно спрашиваю я. – Признаюсь, мне это льстит, но я знаю так много девушек, красивых, умных и намного больше расположенных к этому, нежели я сама. Они заслуживают возможности выйти замуж за кронпринца, а ты заслуживаешь обрести счастье с такой девушкой! Со мной ты счастлив не будешь. Я упряма по натуре и вовсе не элегантна, да и вообще не готова к жизни при дворе!

– Но ты хочешь выйти замуж за члена кинипетской императорской семьи?

– Вообще-то нет. Я хочу только его.

Ой-ой, теперь это звучит вызывающе и по-детски. Очевидно, принц думает так же.

– Ты десять лет хранила в памяти то, что я хотел голубой торт вместо желтого, – с наигранным возмущением произносит он. – А сама-то чем лучше?

– Два принца и два торта – это огромная разница.

– Вряд ли. Речь идет лишь о здравом рассудке и способности избавиться от навязчивой идеи, которая лишь ограничивает тебя и делает смешным. Я усвоил свой урок. Ты не первая, кто напомнил мне об истории с тортом.

– В таком случае подай пример и найди себе другую невесту!

– Я уже говорил тебе, что стал более зрелым. Вместо того чтобы ругаться и кричать, теперь я подхожу к делу более тонко. Если пойму, что не смогу получить голубой торт, – я сдамся. Но все же считаю, что ты изменишь свое мнение.

– Почему? Где твоя гордость? Я бы не хотела парня, который рассматривал бы меня в качестве запасного варианта.

– Я тебе кое-что объясню, – начинает он, выливая себе в чашку остатки холодного чая. – Вчера на балу я тебя заметил сразу. А знаешь, почему? Потому что тут же понял: эта девушка пришла на бал не за принцем. Она ни за кем не охотится, у нее уже есть все, что нужно. Это и отличает тебя от остальных, Клэри: вместо того чтобы гоняться за счастьем и искать его в принце или где-то еще, ты находишь его там, где идешь и стоишь, каким бы несовершенным ни было это место. Это заметно невооруженным глазом, и именно это придает тебе то очарование, которому завидовали все гости на балу. Дело вовсе не в платье, а в твоем внутреннем сиянии. Не стоит его уничтожать! Не позволяй принцу Империи украсть твое счастье. Оставайся девушкой, которая видит в каждом торте что-то особенное – будь он голубым, желтым или серо-буро-малиновым в крапинку, да пусть это будет хоть кусок черствого хлеба. Это выделяет тебя среди других, и я безмерно ценю тебя за это!

Он допивает чай, ставит чашку на стол и встает.

– Я слишком надолго тебя задержал. Могу я прийти снова? Или, может, ты хочешь навестить меня в замке?

Я вдруг вспоминаю о своей тачке. Но прежде чем решаю, говорить ли об этом принцу, он прощается.

– Подумай об этом. Я в любое время буду рад тебя видеть!

Он возвращается ко входу, где остальные всадники сидят и терпеливо ждут его на ступеньках, и вместе с ними покидает наш участок. Я убираю со стола и задумчиво отношу в дом посуду и свою хрустальную туфлю.

Да что происходит с моей жизнью? С чего это принцы вдруг принялись ходить вокруг нас взад-вперед? Эти вопросы занимают меня, пока я готовлю ужин, но так и не прихожу ни к какому выводу, кроме того, что безумно жажду тишины и покоя моей прежней жизни. Я грежу о бесцельно проводимых днях, без иллюзий, без стремлений, без тоски, когда я еще не знала, что императорская династия станет презирать меня.

Наконец ужин готов, и я несу его в нашу новую импровизированную столовую в саду. Этци и Каникла хранят мучительное молчание, словно мачеха заткнула невидимыми носками рты своим дочерям, и, когда я ставлю перед ними тарелки с чечевицей, только и делают, что таращатся на меня своими огромными глазами. Они лопаются от любопытства, но с их губ не срывается ни одного вопроса о визите принца.

Темнеет. Я отхожу от стола и направляюсь к маленькой калитке, через которую можно попасть на берег реки, чтобы загнать кур обратно в сарай. Завеса тумана стелется над темной речной водой, в воздухе пахнет сыростью и прохладой. К моему ужасу, кур нигде не видно, только отдельные перышки липнут к мокрым травинкам. Наташа! Не надо было выпускать этого хорька из виду!

Я бегу вдоль берега, продираюсь сквозь густые кусты и высокую траву и зову наших кур. Наконец обнаруживаю их – на маленьком островке среди реки, омываемом водой. Они смирно там сидят и укоризненно кудахчут. Понятия не имею, как они туда попали. Скорее всего, спасаясь от Наташи, вспомнили, что у них есть крылья, и героически перелетели через реку.

Я по пояс захожу в воду и переношу обратно на берег одну курицу за другой. Потом мы вместе выдвигаемся в сторону сада: куры быстрее, я – медленнее. Солнце меж тем садится: небо еще светлое, но под деревьями и здесь, где я продираюсь сквозь кусты, уже совсем темно. Туман над рекой сгущается.

Я мечтательно наблюдаю за этим и почти не удивляюсь, когда в тумане начинают вырисовываться очертания фигуры. Над водой показывается туманная нимфа, и как только я понимаю, что именно вижу, мое сердце почти перестает биться. Она ненадолго задерживается над водой и растворяется.