Убийство Царской Семьи и членов Романовых на Урале - Михаил Дитерихс

Но уголовный розыск со второй половины августа, т. е. когда офицеры не нашли в шахте тел Царской Семьи, стал на совершенно обратный и исключительный путь работы. В разные периоды своей последующей деятельности за основание работы он брал какую-нибудь из циркулировавших и создававшихся версий и затем искал разными агентурными путями факты, которые могли бы служить подтверждением данной версии. Он отказался от фактов, уже намечавшихся материалами и жизненными событиями, и стал подыскивать материалы для предвзятых, заранее оформленных идей.

Таким путем, конечно, можно наткнуться на истину, но только случайно: это путь слишком шаткий, не специальный, не технический и не научный. Чаще всего на таком пути работающий попадает в сети, расставляемые противной стороной для маскировки своего преступления. Эта участь и постигла военно-уголовный розыск: он пошел по дороге, подсказанной самой советской властью, – убит только бывший Царь, а вся его Семья жива.

Между тем уже с первых шагов розыска стало известно, что в деле охраны Царской Семьи, условиях ее содержания и, наконец, в таинственном исчезновении их всех из дома Ипатьева – главная роль принадлежала Исааку Голощекину и Янкелю Юровскому, что одно уже должно было бы служить предупреждением уголовному розыску в сомнительности такого заявления советской власти, тем более что в самих официальных объявлениях центральной власти в Москве и Уральского облсовета в Екатеринбурге имелись странные несоответствия: Москва упоминает об отправлении в надежное место только «жены и сына», а Екатеринбург заявляет в объявлении, что в интересах обеспечения общественного спокойствия эвакуирована «Семья Романова», содержавшаяся вместе с ним.

Кроме того, когда главарями какого-либо преступного деяния являются российские, по натуре и профессии, уголовники, вроде Медведева, Летемина, Лылова и т. п., или российские лицедеи, как Саковичи, то раскрыть их работу, их поступки, их роль, установить даже их цели и причины, руководившие ими в совершенных преступлениях, не составляет особо сложного труда, и зачастую они сами помогают интересующимся добраться скорее до истины. Один не удержится и все поведает своей глупой, ограниченной и слишком простой подруге жизни и подкрепит еще оставлением на памяти ни к чему не нужных вещественных доказательств; другой – похвастается перед своим приятелем; третий, участвуя косвенно в преступлении своего «начальства», не скрывает награбленного у убитых имущества, убежденный, что все, что от «начальства», то можно; четвертый – убьет, зарежет, задушит человека, это ему безразлично, все равно, что вошь раздавить, и уводит собаку своей жертвы к себе же в дом, думая… да, вернее, ничего не думая, ибо думать он вообще не способен; пятый – он в одной компании с главарями, он среди них при обсуждении плана преступления, он не принимает мер к предупреждению преступления, но потом рассказывает о нем в пределах допустимого для себя, лицедейно полагая, что он может убедить других в своей непричастности к творившемуся злодеянию.

Но когда главарями являются изуверы и исчадия еврейского племени, вроде указанных выше, или когда хотя бы один из них был причастен к преступлению против христианской веры, то истина не дается так легко людям. Здесь будут пущены в ход и золото, и нож, и искусство, и провокация, и честь нации, и фальшивый патриотизм. Все можно, все допустимо, все оправдывается миром… если надо скрыть истинное лицо и цели Янкеля Юровского, Исаака Голощекина, Янкеля Свердлова, евреев Сафарова и Войкова, Бронштейна-Троцкого, Нахамкера-Стеклова, Розенфельда-Каменева, Апфельбаума-Зиновьева, Гиммера-Суханова, Цедербаума-Мартова, Крохмаля-Загорского, Гольдмана-Горева, Сабельсона-Радека, Гельванта-Парвуса, Гольденберга-Мешковского; Лурье-Ларина, Бебензона-Харитонова, Блейхмана-Солнцева, Щупака-Владимирова, Тобельсона-Краснощекова и многих прочих вершителей советской власти, исчадий несчастного Израильского племени, потомков виновников распятия Христа на Голгофе. И тогда уже они, «собравшись со старейшинами и сделавши совещание, довольно денег дали воинам и сказали: скажите, что ученики Его, пришедши ночью, украли Его, когда мы спали…»

В деле убийства бывшего Государя Императора и всей его Семьи от современных исчадий Израильского племени надо было ожидать такой же лжи.

* * *

Ухватившись за идею, подсказанную самими главарями советской власти и преступления, уголовный розыск настолько ею увлекся, что довольно скоро и легко отказался от живых следов, предоставлявшихся ему материалами первых дней розыска. Его работа направилась исключительно на бесплодную разработку различных появлявшихся вариантов основной большевистской идеи и только запутывала и очень серьезно осложняла следственное производство Екатеринбургского прокурорского надзора. С другой стороны, указанная в общих положениях обособленность военно-уголовного розыска дала возможность через представителей военного начальства проникнуть в общество и даже в высшие правительственные сферы массе разнообразных слухов, версий и предположений, опиравшихся якобы на какие-то официальные розыскные данные, которые поддерживали определенно сомнения в самих фактах убийства в Екатеринбурге Царской Семьи и в Перми Великого князя Михаила Александровича, а порой давали пищу для умышленного продолжения дискредитации бывшего Государя Императора, Государыни Императрицы и их Детей обвинением в германофильских тенденциях.

Оставление уголовным розыском без разработки следов преступления, устанавливавшихся первоначальными фактическими данными, повело за собой, ко времени принятия следственного производства Соколовым, исчезновение от времени почти всех вещественных следов преступников и особенно их деятельности в районе Ганиной ямы. С другой стороны, слишком сильное увлечение уголовного розыска различными версиями и слухами страшно увеличило работу следователя Соколова, так как для полноты и точности основного следственного производства ему приходилось считаться и разбираться со всем розыскным материалом по этим версиям и слухам, дабы покончить с ними, доводя их или до стены, или до первоисточника появления слуха или версии, или до установления полной абсурдности положения, принимавшегося уголовным розыском за основание своей разработки. В большинстве случаев это вызывало совершенно непроизводительную трату времени.

Став на новый путь работы, военно-уголовный розыск прежде всего ухватился за слухи, сильно циркулировавшие тогда по всей Сибири и теперь еще многими не оставленные, что Царская Семья спасена Вильгельмом и вывезена куда-то за границу.

Уже 15 августа в уголовный розыск поступили откуда-то «агентурные сведения», что Семья бывшего Государя скрылась из Ипатьевского дома, переодевшись в костюмы германских авиаторов, пробравшись через фронт по подложным документам. (По поводу этой версии любопытно вспомнить интервью американского корреспондента господина Аккермана с фантастическим камердинером Домниным, где Домнин начинает свой рассказ с аэропланов, летавших над Екатеринбургом. В действительности в то время ни у чехов, ни тем паче у сибиряков ни одного аэроплана не было.)

Фантастичность именно такого похищения не останавливает уголовного розыска, и 17 августа им рассылаются телеграфные запросы начальнику уголовного розыска в Самару и железнодорожным комендантам Самаро-Златоустовской дороги, в целях обследования вопроса о проезде германских авиаторов. Конечно, долго такая фантастическая версия продержаться не могла, но достаточно сказать, что изучалась она, как предположение совершенно серьезное, и, например, нахождение в Ипатьевском доме волос Великих княжон принималось как факт, подтверждающий, что Их Высочества срезали свои волосы при переодевании в мужскую форму германских офицеров для побега. В действительности Великие княжны были вынуждены не только остричься, но даже обриться еще в Царском Селе после болезни корью.