Бруклинские глупости - Пол Остер

К тому моменту девочка уже совершенно успокоилась. Эти письма развеяли ее тоску. Кафка дал ей взамен другое, он подарил ей красивую историю, а того, кто способен жить внутри вымысла, в своем воображаемом мире, – реальный мир ранить не может. Реального мира словно бы и нет, пока рассказывается история.

Из Нью-Йорка в Берлингтон, штат Вермонт, можно добраться двумя путями – коротким и длинным. Две трети нашего путешествия проходили по первому варианту: Флэтбуш-авеню, Бруклин-Квинс Экспрессвей, Гранд Сентрал Парквей, шоссе 678. Через Уайтстоунский мост мы попали в Бронкс, проехали несколько миль на север и по 95-му рванули прочь из города, через восточную окраину Уэстчестерского графства и дальше, в южный Коннектикут. В Нью-Хэйвене мы свернули на 91-й. Нам пришлось пересечь весь Коннектикут и весь Массачусетс, пока мы не добрались до южной границы Вермонта. Можно было бы, конечно, сократить дорогу, проехав по 91-му до развязки Уайт Ривер, а затем продолжив по 89-му, но на подступах к Брэтлборо Том заявил, что ему надоели скоростные шоссе, – спокойные обходные дороги милее его сердцу. Словом, мы выбрали длинный путь. Лучше проведем в машине лишние час-два, сказал он, зато увидим еще что-нибудь, помимо снующих туда-сюда железных коробок на колесах. Лесополосу, придорожные цветы, фермы и луга, пасущихся коров и лошадей, деревеньки, живые лица. Я не возражал. Не все ли равно, когда мы приедем к Памеле, в три или в пять? Чувствуя свою вину перед Люси, равнодушно поглядывавшей в окно, я был даже рад оттянуть неизбежное. Я открыл дорожный атлас Рэнда Макнелли и принялся изучать Вермонт.

– Наш съезд – третий, – громко объявил я. – Дальше едем по тридцатке на северо-запад, через сорок миль дорога начинает петлять, и так до Ратленда, оттуда по семидесятой двинем прямиком в Берлингтон.

Вы спросите, к чему такие подробности? Правдивость истории – в деталях, поэтому у меня нет выбора: рассказываю все, как было. Если бы не наше решение поехать после Брэтлборо по тридцатке, сюжетная канва данной книги во многом сложилась бы по-другому. В первую очередь, конечно, это касается Тома, главного героя моего повествования. Он принял важнейшее решение в своей жизни, хотя в тот момент никак не мог предвидеть всех последствий схода лавины, который сам же спровоцировал. Подобно той кукле из рассказа Кафки, он-то полагал, что его влекут иные горизонты, а на самом деле, выбрав не тот маршрут, а этот, он позволил Фортуне завести себя бог знает куда.

В отличие от мочевого пузыря, который у каждого готов был разорваться, наши желудки, не говоря уже о бензобаке, были пусты. Проехав миль пятнадцать-двадцать северо-западнее Брэтлборо, мы съехали с шоссе под знак ЕДА И БЕНЗИН, посчитав, что именно в такой последовательности мы и удовлетворим наши потребности. Убогий ресторанчик, в котором мы оказались, назывался «Дотс». И здесь наше случайное на первый взгляд решение самым существенным образом повлияло на дальнейшие события. Заправься мы раньше, и наше путешествие в Берлингтон продолжилось бы по намеченному плану, а Люси не удалось бы выкинуть фортель, которого мы с Томом никак не ожидали. Но в том-то и дело, что мы сидели за столом, и наш бензобак был пуст, чем маленькая плутовка не преминула воспользоваться. Так мой племянник оказался в крепких объятиях дамы, не ведающей жалости и хорошо известной под именем Судьба.

Я до сих пор не до конца понимаю, как девчонке это удалось. Да, благоприятное стечение обстоятельств, да, ей улыбнулась удача, но плюс ко всему еще и поистине дьявольская дерзость. Обстоятельства в самом деле сошлись одно к одному. Ресторан стоял в некотором отдалении от дороги. Автостоянка оказалась забита, нам пришлось поставить машину на отшибе, вне нашего обзора, к тому же мы с Томом сидели спиной к окну. И все равно, как она сообразила, что автомат с газировкой, рядом с которым мы припарковались, можно использовать для решения «берлингтонской проблемы»? Мы втроем вошли в ресторан и первым делом направились в туалеты. Затем мы нашли столик и заказали гамбургер, тунца и чизбургер на гриле. Когда официантка отошла, Люси показала жестом, что ей опять приспичило, и с моего благословения отбыла по назначению в своих пестрых шортах и сверкающих кроссовках за сто пятьдесят долларов. В ее отсутствие мы заговорили о том, как все-таки хорошо, что мы выбрались из города, пусть даже и сидим в паршивой забегаловке в окружении водил и фермеров в желтых и красных бейсболках с логотипами компаний по производству рабочего инвентаря и строительной техники. Тома по-прежнему несло, и, слушая его поток сознания, я как-то забыл про Люси. А она в это время вышла через заднюю дверь и, не теряя времени даром, отгрузила в автомат с газировкой всю свою мелочь. В ответ тот выдал ей по меньшей мере два десятка банок с липкой сахаристой дрянью, которую она всю до капли вылила в бензобак моего на тот момент вполне боеспособного «олдса». Откуда она знала, что сахар для двигателя внутреннего сгорания губителен? Такие изворотливые мозги у совсем еще соплячки! Мало того, что она поставила крест на нашем дальнейшем передвижении, она еще сделала это в рекордно короткий срок. Какие-то пять-семь минут. Нам не успели принести еду, а она уже сидела с нами за столом, расточая улыбки. Знать бы причину ее внезапно улучшившегося настроения. Даже если бы я тогда задумался, я бы, вероятно, приписал это хорошо опорожненному кишечнику.

Когда мы вернулись в машину и Том повернул ключ в зажигании, мотор издал звук, доселе неведомый в автомобильной истории. Я уже минут двадцать ломаю себе голову над тем, какими словами его описать. Сиплое фырканье? Икающее пиццикато? Адский гогот? Я чувствую свою беспомощность… или язык бессилен выразить то, что я услышал. Подобный звук, наверно, мог издать гусь, коему свернули шею, или, к примеру, пьяный шимпанзе. Потом гогот перешел в протяженное и довольно громкое сипение тубы, которое, впрочем, можно было бы принять и за серию отрыжек – не тех, благодушных, что издает человек, накачавшийся пивом, а скорее вымученных, утробных, басовитых, возвещающих о несварении желудка и отчаянной изжоге. Том вырубил мотор и снова запустил – на этот раз тот издал слабый стон. После третьей попытки – и вовсе тишина. Адская музыка завершилась, у моего несчастного «олдсмобиля» остановилось сердце.

– Похоже, у нас кончился бензин, – изрек Том.

Я готов был с ним согласиться, но, привычно бросив взгляд на указатель топлива, увидел, что в бензобаке горючего осталось еще примерно на одну восьмую. Я показал пальцем на красную риску:

– Если верить этой штуке, мы в порядке.

Том пожал плечами:

– Наверно, врет. Слава богу, бензоколонка через дорогу.

Я обернулся, чтобы взглянуть через заднее стекло на бензоколонку – старенький гараж, два насоса. Последний раз сие диво дивное красили году эдак в пятьдесят четвертом. Тут-то я и обратил внимание на Люси, сидевшую позади Тома. Естественно, я не мог знать о ее причастности к нашей передряге, и поэтому меня озадачило выражение безмятежности на ее лице, я бы даже сказал, высшей степени довольства. По идее, комическая какофония, которую мы только что услышали, должна была вызвать у нее определенную реакцию: тревогу, смех, возбуждение, да что угодно. Люси же ушла в себя, воспарила на облачке безразличия, как будто дух отделился от тела. Сейчас-то я понимаю: она тихо торжествовала и благодарила про себя всевышнего, который помог ей осуществить почти безнадежный план.