Признаки жизни - Сергей Недоруб

— Вот как?

— Да. И Самопал бы не заплатил. И Маркус. Но все мы сделали, вернее, не сделали бы этого по разным причинам.

— Очень интересно, — заверил Сенатор. — Продолжай.

— Самопал попросту ни во что не ценит свою жизнь. Он пальцем не шевельнет, чтобы отплатить за помощь.

— Судя по тому, что ты про него рассказывал, это не вызывает возражений.

— Маркус не заплатит, потому что потребность в помощи у него исчезнет. Только если он почувствует, что Доктор нужен ему регулярно, то поселится в его доме и будет всеми силами демонстрировать свою незаменимость.

Сенатор рассмеялся.

— Да, твой ушастый друг такое может.

— А я не помогу, потому что меня вечно будет что-то останавливать, — закончил Шептун. — В глубине души я буду хотеть быть благодарным. Буду мечтать о миллионе долларов, который смогу подарить Доктору вместе с лимузином. Буду щедр на намерения и готов расстаться с тем, что не имею. Но на деле я не помогу, мне всегда будет не хватать для этого времени. Я не сказал, что не хотел бы этого, просто стараюсь быть реалистом.

— У тебя уже глаза закрываются, — проговорил Сенатор. — Приступ слабости, это нормально. Тебя потянуло на откровенность, из-за которой ты сможешь снова замкнуться в себе. Так что давай сначала вернем тебя в мир здоровых и уже затем поговорим о лимузине.

— Сенатор…

— Что?

— Я не Самопал. Слышишь? Может, я не Маркус, но точно не Самопал.

— Слышу, слышу, дружище. Не переживай. Я никогда не расцениваю как жестокость то, что может быть объяснено банальной глупостью.

Шептун не помнил, как и когда очутился под землей. Он лишь смутно вспоминал, как что-то тащило его вместе с матрасом по ступенькам, и каждое движение отдавалось приступами глухой боли в позвоночнике. Почему именно там, Шептун сказать не мог. В его голове крутились обрывки знаний о взаимосвязи органов тела и нервных окончаний, и сталкер сам не знал, откуда у него эта информация. Он помнил, как иногда приходил в себя от холода и снова проваливался в забытье. Образ Маркуса был самым теплым во всех отношениях, в моменты тошноты сталкер вспоминал кота, и ему тут же становилось легче.

Временами он открывал глаза, долго глядя в неизвестные своды над собой, не осознавая, где он, и что находится вокруг него. Должно быть, так гибнут в аномалии, когда страх новых ощущений отступает перед их новизной. Никакое событие не может быть страшным тогда, когда оно уже произошло. А что не случилось, то не может причинить большего вреда, нежели страх. Шептун раскалывал на части известный ему мир, фундаментальные базы, собственное прошлое и позволял выводам самостоятельно выстроить для него новые результаты, сформировать свежую вселенную, в которой можно было бы прожить оставшиеся мгновения. Сталкер уже ничего и никого не боялся, он был готов покинуть бренную Зону и улететь за восемнадцать тысяч миров к Всевышнему, чтобы хотя бы узнать, существует ли он.

* * *

До Шептуна доносились запахи сырости, треск костра и кошачье мяуканье. Сталкер не раскрывал глаз, стараясь воссоздать картину по ощущениям, повинуясь внезапному приступу сентиментальности. Душа требовала романтики, и сталкер больше не хотел сопротивляться ее призывам.

Все оказалось примерно так, как Шептун и представлял. Он находился в гигантской каменной нише, похожей на рукотворную пещеру. Толстая водопроводная труба над головой, обросшая многими слоями плесени, красноречиво указывала на то, что это место создала не природа. У костра сидел Сенатор, глядя прямо в его центр — так, словно действительно видел там нечто большее, чем тлеющие прутья. Кот подремывал возле его колена. Перед ним лежала полуразодранная крыса, странным образом вписанная в картину и раздражающая не больше, чем корка засохшего хлеба. Подумаешь, кошачья еда.

— Ты проснулся, — проговорил Сенатор.

— Да, — просипел Шептун. — Давно я здесь?

— Примерно неделю.

Сталкер ничего не ощутил по этому поводу. Неделю так неделю. Переводить на дни не хотелось. Просто цифры.

— Мы находимся в подземельях Агропрома, недалеко от нашей предыдущей базы, — пояснил шаман. — Ты вылечился очень быстро. В принципе тебе уже можно подниматься на ноги и даже передвигаться самостоятельно, хотя я бы не советовал волноваться.

— Волноваться не буду.

— Очень хорошо. Пить хочешь?

— Нет.

Сенатор больше не сказал ни слова. Шептун на миг подумал, что обидел его, но затем понял, что тот попросту не тратит слов без причины. Сталкер продолжал смотреть на кота, ожидая, когда он подойдет к нему, однако Маркус продолжал греться у костра.

— Я ухожу из Зоны, — произнес Шептун.

— Прекрасное решение, — кивнул Сенатор. — Скоро?

— Как только выполню задание Грача.

— Ты не откажешься от поисков?

— Нет. Судьба клана все еще зависит от меня. Хотя меня наверняка считают мертвым. Возможно, Грач послал другого человека искать Самопала.

— «Возможно» — слишком скользкое слово, мой друг.

— Да. — Сталкер попытался сесть и убедился, что ему это далось вполне легко. Его торс был качественно перевязан широким бинтом, под которым чувствовался большой кусок ваты, вдобавок смоченной каким-то средством. Рядом имелись следы от уколов. Похоже, ему тут устроили настоящий полевой госпиталь.

Сунув руку в карман штанов, Шептун вытащил ключ. Глядя на него, сталкер все больше понимал, что не может уйти, не выведав, какую дверь он открывает. Еще одна причина найти Самопала. Шептун никогда бы не подумал, что может быть настолько азартен. Он редко интересовался чужими секретами, однако таинственная дверь стала его собственной тайной, право на которую он мог получить, лишь разобравшись в ней самостоятельно.

— Я могу уйти завтра? — спросил сталкер.

— Тебе не нужно спрашивать меня об этом. Я не стану тебя удерживать. Погуляй здесь немного, реши сам, стоит ли тебе уходить в дебри Зоны в таком состоянии. Но если ты спрашиваешь моего личного мнения, то я бы не советовал.

Шептун аккуратно поднялся. Мышцы ног противно дрожали, словно прося улечься опять и никуда не дергаться.

— Земля не хочет крутиться, — пробормотал он.

— О чем ты?

Сталкер колебался, не решаясь ответить.

— Есть у меня один секрет, — сказал он. — Помогает порою совладать с нервами.

— Раскроешь его мне?

— В общем. — Сталкер прокашлялся. — Иногда я думаю, что не хожу по земле, а вместо этого стою на месте и кручу ногами планету под собой. Заставляю ее… приближаться ко мне теми местами, в которых я хотел бы очутиться.

Вопреки подозрениям сталкера Сенатор не разразился взрывами хохота, хотя от таких откровений мог заржать и Маркус. Шаман обдумывал его слова очень тщательно.