В поисках правосудия: Арест активов - Билл Браудер

— Кто? Когда?

— Вчера во второй половине дня двое мужчин подошли к нашему дому. Дети играли на улице. Один спросил: «А твой папа дома?»

— Что?

— Вероника ответила ему: «Нет». А он опять: «А где он?» Она испугалась и убежала с остальными детьми в дом. А он им вслед что-то кричал. Дальше другой начал названивать в дверь. Мы забаррикадировались в подвале. — Переведя дыхание, она продолжила: — Мне страшно здесь оставаться.

За все пятнадцать лет, что мы вместе, я никогда не слышал, чтобы она была так испугана. Я проверил расписание рейсов. Первый самолет в Колорадо вылетал только на следующий день, и пока меня там нет, нам нужна была помощь.

Стив был первым, кому я позвонил. Он жил на небольшом ранчо в предгорьях, к западу от города. Услышав о произошедшем, он взял инициативу в свои руки: «Не волнуйся, Билл, с твоей семьей ничего не случится. Я с двумя приятелями немедленно еду к тебе, и мы будем наблюдать за домом».

Второй звонок был Полу Монтелеони в Нью-Йорк. Как прокурор, он мало что мог сделать сам, поэтому привлек специального агента Хаймана, а тот, в свою очередь, связался с начальником полиции Аспена. (Он связался бы и со своими коллегами по национальной безопасности, но их ближайший офис — в городе Сентенниал (тоже в штате Колорадо), в четырех часах езды.)

Я регулярно просматривал полицейские сводки в местной газете «Аспен Таймс». Самыми громкими преступлениями в городе были редкие случаи вождения в нетрезвом виде, мелкие кражи в магазинах и потасовки в барах; в остальном в местном отделении полиции всегда было спокойно. И так как шериф совсем не хотел видеть свой город в центре крупного международного скандала с участием российских бандитов, он немедленно позвонил мне.

— Меня проинформировали о вашей ситуации, господин Браудер, — сказал он с явно выраженным местным акцентом. — Я навещу вашу жену в течение часа и организую регулярное патрулирование вокруг вашего дома. — Он дал мне свой личный номер и сказал, чтобы я звонил ему в любое время.

Я рассказал всё супруге; судя по ее голосу, она еще не оправилась от произошедшего.

— Дорогая, я возвращаюсь, — сказал я. — Вылетаю завтра первым рейсом.

Я поехал домой, чтобы переодеться, отменить все встречи и забронировать билет обратно в Аспен.

Через пару часов я перезвонил домой узнать, как дела, и, к моей радости, в голос супруги вернулось спокойствие и бодрый дух: «Стив с другом охраняют нас и сидят на капоте своего грузовичка с ружьями. Приезжал шериф, и мимо дома каждые пятнадцать минут проезжает полицейская машина. Я думаю, у нас всё будет хорошо. Поэтому заканчивай там, что планировал».

Это было как бальзам на душу. И я всё же остался в Лондоне на несколько дней, хотя и неохотно. Чем больше я думал о том, что произошло, тем сильнее закипала во мне злость.

Кремль выследил мою семью, и в этом я подозревал Джона Москоу. Ладно переметнуться на другую сторону в судебном процессе и прогнуться перед российской властью, но вовлекать в это дело мою жену и детей — это было уже слишком.

Лето — конец 2014 года

Позже мы выяснили, что люди, преследовавшие меня, не были ни похитителями, ни убийцами. Они оказались приставами, которых наняли российские ответчики по делу «Превезона». Предмет, который они бросили на лобовое стекло машины, оказался пакетом с судебным запросом §1782 на раскрытие информации. И действительно за всем этим стоял Джон Москоу.

Новый судебный запрос был еще опаснее прежнего.

Вдобавок к уже затребованному массиву данных, Джон Москоу с партнерами теперь хотели получить всю мою личную информацию за последние восемь лет, копии моих паспортов и виз за предыдущие двадцать лет, всю мою переписку с Интерполом и Евросоюзом и всевозможную личную информацию о моих коллегах, Вадиме и Иване. Передай мы эту информацию в «Бейкер-Хостетлер», она наверняка нашла бы свой путь к нашим врагам в Кремле. А там уж сумели бы ею воспользоваться и наделать нам гадостей. Если учесть шлейф мертвецов, который тянулся за ними, всё вкупе действительно выглядело ужасно. Судя по тому, что они требовали, их действия больше походили на сбор оперативных данных российской разведкой, чем на подготовку к судебному процессу в США.

Вскоре эти опасения подтвердились. Через несколько дней Государственное информационное агентство России ТАСС опубликовало сообщение: «Уильям Браудер вызван на допрос в Нью-Йорк». В статье цитировались юристы «Превезона»: «Если г-н Браудер не явится на допрос, он может быть подвергнут наказанию вплоть до ареста». Московский адвокат семьи Кацывов — Наталья Весельницкая, дама, о которой я никогда не слышал, — пыталась представить дело так, будто ответчиком в этом деле был я, а не «Превезон».

Настало время звать на помощь нашего «аллигатора».

В середине августа, выбросив из головы всю мишуру, связанную с муралом и блеском мраморных полов офиса «Гибсон, Данн и Кратчер», я позвонил Рэнди Мастро. После подписания соглашения об оказании юридической помощи я сразу отправил ему все документы по делу, чтобы он мог начать работать.

В сентябре я прилетел к нему в Нью-Йорк.

В этот раз я встречался с ним уже как со своим адвокатом. Я не мог не чувствовать легкого беспокойства. Это было похоже на поход к врачу после того, как пришли результаты анализов. Рэнди и его коллеги изучили материалы дела и теперь должны были «поставить диагноз». Я боялся, что он скажет, что у нас нет шансов и придется передать всю информацию Джону Москоу и «Бейкер-Хостетлер».

Мы встретились за завтраком в отеле «Ридженси» на Парк-авеню. Метрдотель, хорошо знавший Рэнди, проводил нас к его любимому столику через весь небольшой ресторанчик. Было на удивление многолюдно, хотя на часах было только 7:30 утра. Казалось, Рэнди знал здесь всех, по крайней мере, он поздоровался практически с каждым, пока мы шли к столику. Похоже, в этом ресторанчике регулярно назначали встречи люди из мира финансов, средств массовой информации и юриспруденции.

Мы уселись. Должно быть, я выглядел нетерпеливым, потому что Рэнди сразу сказал:

— Билл, спокойно. У нас всё под контролем.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что мы собираемся опротестовать этот судебный запрос. Они напортачили с юрисдикцией, они напортачили с вручением, не говоря уже о том, что количество запрашиваемой информации чрезмерно. Таких запросов я еще не видел. Это нечто!

— Это радует.

— Но это только начало, Билл. По правде говоря, я ни разу не встречал такого вопиющего конфликта интересов, как в этом деле. Надо отстранить Джона Москоу.

— Но мы уже пробовали. Обращались в Комитет по рассмотрению жалоб, — пожаловался я.

Еще в начале августа мы получили от них ответ, а точнее корявую отписку в один абзац, из которой стало ясно, что они не будут ничего делать.