Купидон со сбитым прицелом - Татьяна Луганцева

У Яны даже мелькнула шальная мысль: может, и ей стоит здесь что-нибудь сделать, чтобы еще больше обогатить клинику и тем самым спасти красивейшие липы от вырубки. Ведь ежу понятно, что клиника платит бешеные деньги, чтобы занимать такую территорию в центре Москвы. Иначе на этом лакомом кусочке земли давно бы уже построили многоэтажный «курятник».

Даже воздух здесь был особый, пусть и не очень свежий, пропахший ароматами города, но все равно очищенный от основной пыли и гари. Зелень на газонах и деревьях была достаточно сочной и земной. Похоже, ее периодически поливали живительной влагой независимо от погоды. Звуки города доносились сюда только отголосками, нереальным эхом… несколько возвращающим из сказки в реальность. Слышалось пение птиц, в душе зарождались мысли на внутреннее обновление и исполнение заветных желаний.

– Яна Карловна! – Резкий возглас вырвал Яну из задумчивости и вернул на грешную землю.

А она уж, грешным делом, подумала, что может надеяться на возвращение самого главного мужчины своей жизни… в этаком-то райском местечке.

К ней по дорожке спешила администратор, с которой еще недавно они посоревновались в стервозности.

Девушка оказалась высокой и стройной, но при этом имела абсолютно кривые ноги, хотя именно ей это шло, как манекенщице. Там у каждой второй ноги абсолютно кривые, так как при их росте и худобе трудно представить длиннющие и абсолютно прямые трубчатые кости на ногах. Кости имеют какую-то амортизацию, и при отсутствии жировой и мышечной массы неудивительно, что они изгибаются при ходьбе от нагрузки.

Яна поняла, что опять отвлеклась: какой-то философский подход к жизни у нее сформировался в последнее время. Дело в том, что у нее была такая же комплекция, то есть соотношение роста и веса, как у этой девушки, зато ноги были абсолютно прямыми, что придавало ей некоторую неестественность при ходьбе. Она передвигалась как цапля или словно на ходулях, не виляя бедрами. А вот у девушки-администратора строение было весьма анатомическим и объяснимым физикой, то есть искривлением длинных трубчатых костей.

– Яна Карловна… – Девушка была встревожена и растерянна.

– Да? Что-то случилось? На вас лица нет… Что-то с Марией Элеонорой? Не томите! – Умиротворяющий пейзаж уже не казался Яне безобидным.

– Я могу вам доверять? – умоляюще произнесла девушка-администратор.

– А вы еще не поняли? Мария не подтвердила мою личность? – Яна не стала вставать со скамейки.

– Я не знаю… Я ее не встретила. Я…

– Что? Что значит, не встретила? Может, она вышла… в туалет, например? – Яна не понимала, почему администратор так встревожена.

– Нет… Я…

– Да вы отдышитесь и не волнуйтесь, – призвала ее Яна.

Девушка присела на скамейку и виновато посмотрела на Яну.

– Мария Элеонора Штольберг находится у нас уже примерно месяц. С чем – я не скажу. Если честно, я и не знаю, я не медик. Но ее уже стали готовить к выписке… На следующей неделе она уже должна была уезжать домой… Все было хорошо, и неправда, что она никому не сообщала о своем здоровье и о том, где находится. Чисто случайно я знаю, что она несколько раз звонила своему сыну в Чехию и говорила, что с ней все хорошо, чтобы он не беспокоился и не искал ее.

– А почему ты все время говоришь о Марии Элеоноре в прошедшем времени? – Яна почувствовала неприятный холодок в сердце.

– Да это я так просто… Все хорошо… Я сейчас поднялась к ней в палату, чтобы сказать о вашем приходе, а ее там нет… А обслуживающая ее медсестра Марина призналась, что ее клиентка покинула клинику. Я, конечно, в шоке… У нас это не практикуется без ведома начальства. Но иногда клиенты так поступают, подкупая персонал. Вот и Марина плачет и слезно просит меня не сообщать никому о самоволке. Интересно, но вы разминулись с княгиней совсем на чуть-чуть.

– А ты не врешь? – прищурилась Яна.

– Честное слово! Я, конечно, могу проводить вас в ее палату, но появление чужого человека в клинике привлечет излишнее внимание к Марии Элеоноре, и тогда бедняжке Марине точно не поздоровится.

– А куда пошла княгиня, Марина знает?

– Нет, конечно… она ей не сказала. Пояснила, что придет утром, вот и все… Вы честно не вызвали милицию и не позвонили в посольство? – Администраторша не на шутку переполошилась.

– Еще нет…

– Я говорю правду! Не выдавайте нас, пожалуйста! – взмолилась девушка, теперь уже совсем не похожая на холодную и циничную мегеру.

– Как тебя зовут? – спросила Яна.

– Лена.

– Вот что, Лена, я верю тебе. Тем более, Мария Элеонора не знала, что я решила ее навестить. Поэтому у нас и получилась нестыковка, иначе бы она меня предупредила…

– Конечно, предупредила бы или не ушла! – кивнула Лена. – Она очень культурная, приятная, вежливая и тактичная женщина. Одна из самых любимых наших пациенток. Абсолютно адекватная, некапризная, без всякой «звездной болезни». А ведь настоящая княгиня, могла бы…

– Похоже, ты действительно ее знаешь. Описала так, что я будто ее повидала, – откликнулась Яна, доставая из сумки кошелек, а из кошелька свою визитку директора ООО «Белоснежка», которой уже нет, а вот визитки остались с ее мобильным телефоном.

– Утром, когда княгиня вернется, обязательно передай ей, чтобы позвонила мне.

– Хорошо, – кивнула Лена.

– И помни о звонке в посольство!

– Яна Карловна! Я не виновата! А что, если княгиня не вернется? Я не хочу лишиться работы!

– Я так понимаю, ее отлучка – наказуемое дело? – Яна встала со скамейки.

– Да, – кивнула Лена.

– Так вот, Мария Элеонора в жизни не допустит, чтобы из-за нее кто-то пострадал, насколько я ее знаю, а я знаю эту женщину уже несколько лет. Поэтому Мария Элеонора, куда бы она ни отлучилась, вернется обязательно, чтобы никого не подвести. – Яна пошла прочь от дома, где женщин делали красивыми. А вот приносило это кому-нибудь счастье или нет – вопрос оставался открытым…

Василий Николаевич Лебедев, как истинный трудоголик, основное свое время проводил на работе. Да и что ему делать дома-то? Семьи у следователя не было, жил он один в холостяцкой берлоге, где пылесос касался коврового покрытия нечасто – в редкие выходные дни Лебедева, а холодильник был знаком только с субпродуктами, которые не надо готовить, достаточно разогреть в микроволновке, и полуфабрикатами, которые иногда съедались полусырыми. Окна не мыли уже года два, а сам Василий Николаевич стал отмечать, что погода на улице все пасмурнее, свет все тусклее, а электрические лампочки все бракованнее, то есть не соответствуют своим ваттам, не давая того освещения, что было раньше.

Единственное, на что хватало холостого мужчины, – накопить гору грязного белья и, когда уже реально становилось нечего надевать, эту гору с ожесточением запихнуть в стиральную машину, установленную пожизненно на режим «очень сильно загрязненное белье».