Пуля на закуску - Дженнифер Рардин

— Прости, ты сейчас рыгнула? — спросил он как-то за ужином на полотняной скатерти с настоящими серебряными приборами.

— Ну, извини, — ответила я. — Пучит меня от вина. И еще на вкус оно, как падаль придорожная. У них тут пиво есть? Вот как раз официант, спрошу его.

— Жасмин, нет! — Вайль успел прижать руку, которую я было подняла. — Так, я вижу, нам нужно кое-что обсудить.

Так начался месяц интенсивных уроков застольного этикета, и все это время во мне росло отвращение к трапезам в ресторанах. Стараниями Вайля я теперь могу высидеть обед из семи блюд в присутствии армии французских ресторанных критиков и не вызвать у них ни малейшего подозрения, что больше всего мне хочется смыться домой, сунуть в микроволновку буррито, протолкнуть его себе в глотку и блаженно попукивать под очередную серию «Южного парка».

Последний же и куда более приятный приступ обучения относился к выработке навыка намного более ценного. Вайль с самого начала считал, что моя Чувствительность должна мне давать возможность определять и отыскивать вампиров. Сборщиков я тоже могу отслеживать. По мере развития способностей я смогу ощущать и находить и прочие разновидности других. Во всяком случае, я на это надеюсь.

Вряд ли я когда-либо думала, что свои способности мне придется применять к нему — тем более таким вот образом. Но вот я выслеживаю (нет-нет, веду, как учили нас в шпионской школе) его по улицам Тегерана, ориентируясь по его запаху и надеясь, что он не приведет меня к Зарсе.

Он и не привел.

Какое-то время он петлял вокруг, раз или два пересек свой след, наводя меня на мысль, что никуда определенно не направляется — просто выбежал пар выпустить в ходьбе. Я совершила отличную экскурсию по городу, посмотрела прекрасные фрески, большой бульвар, напомнивший мне центр Чикаго, и здание столь древнее, что оно из арок дверных проемов и осыпающихся колонн источало историю. Наконец след Вайля перестал блуждать и устремился на север.

Наша явочная квартира находилась на юго-западном краю города. Чем дольше я шла по следу, тем сильнее убеждалась, что Вайль шел к кафе, где нам с ним завтра вечером предстояло выполнить задание.

— Как приятно, что ты решила выйти со мной, — выдохнул голос позади меня.

Я резко обернулась:

— Вайль! Как ты…

Он стоял, опираясь обеими руками на трость, и смотрел на меня, прищурившись.

— Ты — моя, Жасмин. Когда я желаю знать, где ты, мне достаточно лишь открыть свой разум.

После секундного ощущения «ой-блин-что-я-наделала» я смогла взять себя в руки.

— Да, кстати об этом. Я согласилась присматривать за твоей душой, а не валяться у тебя в гардеробе между костюмом от Армани и туфлями от Гуччи. Так что не надо строить из себя собственника, Рикки.

Как постоянный зритель передачи «Я люблю Люси» он не мог не понять отсылки.

Он потер лоб внутренней стороной запястья.

— Я не в этом смысле. Ох, насколько бы легче было это объяснить, живи ты лет сто назад. Сейчас любые мои слова можно истолковать как оскорбление, когда я всего лишь… — Он покачал головой. — Боюсь, невозможно это объяснить так, чтобы ты не обиделась еще сильнее.

Он отвернулся, выбрасывая трость вперед на каждом шаге, будто хлестал призраков прошлого. Я шла следом. Молчание протянулось между нами липкой паутиной, которую никто из нас не хотел трогать. Но любоваться ею мне хотелось еще меньше.

Я поднесла часы к его лицу.

— Что такое? — полуспросил, полуфыркнул он неприветливо.

Я показала на циферблат:

— Выбери время.

— Зачем?

— Сделай, как я прошу.

Страдальческий вздох:

— Ладно, полночь.

Я посмотрела на часы:

— Так вот, сейчас половина девятого. Значит, у тебя есть возможность говорить мне ближайшие три с половиной часа все, что ты захочешь, и я не буду сердиться.

— Да неужто?

— Слушай, не надо цинизма. Ты знаешь, что я всегда слово держу.

— Тогда ладно. У тебя прекрасные волосы, и рыжий — мой любимый цвет. Я надеюсь, что ты их не станешь больше перекрашивать, но знаю, что будешь.

— Вайль, я не то имела в виду!

— Ты сердишься?

— Нет!

— А голос сердитый.

— Нет, я просто…

У меня просто голова закружилась от неудержимого желания влепить жирный сочный поцелуй в эти роскошные губы. И это когда мне полагается выходить из себя. Потому что ты меня не принял, как разменный автомат — купюру. Слишком много загнутых углов и складок, которые мне не разгладить. Может, если бы я умерла. Да, тогда бы ты точно гнался за мной через всю страну.

О'кей, Жас, кончай праздномыслие, потому что оно тебя выматывает, уже вымотало до предела.

— Ты мне просто скажи, что хотел сказать раньше, — попросила я, почти ни на что не надеясь.

Он пожал плечами:

— Трудно объяснить тому, кто никогда не жил в мире Вамперов, или в те времена, когда ничего плохого не видели в том, что один принадлежит другому.

— Попробуй, может, пойму.

— Авхар — продолжение своего схверамина. Не собственность, а возлюбленная… — Он резко замолчал и сжал губы, будто жалел, что слово уже вылетело. Покачал головой. — Если ты не можешь понять, как ты мне сейчас дорога, как высоко я тебя ценю, насколько мне необходимы твоя интуиция, твое остроумие, твоя вспыльчивость и твоя человечность… — у него глаза блеснули под луной, — можем прямо сейчас прекратить все эти отношения.

Мы остановились в жилом районе. Дома выглядывали из-за заборов любопытными детишками. Мне хотелось похлопать какой-нибудь из них по плечу и спросить, правда ли я сейчас слышала дифирамбы от Вайля. Это настолько не в его характере, что подтверждение от незаинтересованных лиц просто необходимо.

— Значит, я в каком-то смысле веду двойную жизнь. ЦРУ мне платит как твоему помощнику. Но как твой авхар…

— Ты мой партнер, мой компаньон, моя… Последнее слово он выдохнул едва-едва, а я слишком хотела услышать «любовь», чтобы поверить своим ушам, когда они подтвердили мою правоту.

— Класс, — прошептала я, позволив себе секундное облегчение. Разрыв, которого я боялась, не наступил. Я ему все еще дорога.

Мы пошли дальше. Несколько минут мы оба молчали, ничем не выделяясь из всех пар на вечерней прогулке. В одном отношении все было, как на любой городской улице в Америке. Дорога справа от нас была широкая, мощеная, обсаженная красивыми зелеными дубами. Здание слева, судя по виду, было построено в семидесятые из светло-коричневого кирпича. Но уличные фонари выдавали, где мы. Автомобили в большинстве своем выглядели как классика лет десять назад, мужчины, плотно идущие мимо нас, одеты были в типичные западные костюмы, женщины — а вот женщины напоминали мне очень печальных призраков.