Благочестивые вдовы - Ингрид Нолль

– Что? Либо она слепая, либо я! По-моему, ты выглядишь стопроцентной женщиной, но, может, я ошибаюсь?…

Мне вовсе не хотелось откровенничать, почему среди бела дня меня приглашают в сауну тайские проститутки, и я переменила тему:

– Макс, давно хочу тебе сказать: на твоей машине ездить нельзя. Тормоза ни к черту! Нам с сыном даже пришлось пересесть на велосипед.

– Точно, – подтвердил Энди, который, вернувшись, сразу же развалился на переднем сиденье. – Я недавно на ней ехал – чуть со страху не помер!

Макс недовольно заворчал, не хуже собственного пса, когда тот в дурном настроении:

– До отъезда мне было некогда заняться машиной. А ты, Энди, если пытался на ней ездить, мог бы заодно попытаться починить тормоза!

Энди открыл рот, чтобы высказаться в ответ, но в мои планы их ссора не входила. Тему опять пришлось сменить:

– Не знаете, чем занимается мать Феликса?

– Она физиотерапевт. Тренер лечебной физкультуры или что-то в этом роде, – ответил Макс. – Вечно мечется вокруг своего сыночка, как наседка. Но с другой стороны, что ей еще делать? Мужа-то нет…

Через полчаса нашего сидения у подъезда появился Феликс. На нем была новая рубашка, раскрашенная в технике батик в цвета тропического океана: голубой, синий, изумрудно-зеленый, лазурный. Красиво.

– Люди, представьте себе, – хохотнул он, садясь за руль, – там все цветы сдохли, кроме кактусов. Я ведь их ни разу не полил!

При этом вид у него был крайне обескураженный, отчего мы дружно заржали. Знала бы мама, что ее дорогой сыночек все время, пока она путешествовала, болтался в Италии, а как раз накануне ее приезда разбирался с бандитами: то кого-то связывал, то развязывал, – задала бы ему еще не такую трепку.

* * *

Когда мы вернулись домой, в коммуну, Феликс и Энди занялись ужином, Макс пошел гулять с собачкой – все вернулось на круги своя.

Предоставив парням полную свободу творчества, я удалилась в комнату Катрин и плюхнулась на живот на невесть откуда появившийся матрас. В одиночестве я сильнее почувствовала ожоги, которые нестерпимо болели, и безотчетный страх. Может, спрятаться от наступающей ночи в кровать к одному из моих спасителей? Тут я вспомнила Эмилию и как она вечно пытается наставить меня на путь истинный.

– Не подавай сразу все, а то нечего будет предложить, когда попросят добавки, – говорила она, имея в виду, что не стоит быть легкодоступной.

Напрасный труд…

Меня отвлек Феликс: он звал ужинать. За ужином мне представили пресловутую Цилли. Эх, конец прекрасным дням, когда я была единственной женщиной в обществе трех чудных мальчиков. Хотя Цилли – мне не конкурентка. И с ней тут не церемонились.

– Цилли, ты не могла бы пойти завтра к своему другу? – без обиняков спросил Феликс. – Мы ждем еще гостей. Но если тебе неудобно, скажи, я пойду ночевать к матери.

– Нет проблем, – ответила покладистая Цилли. – Лишний повод побыть с ним вместе.

Ночью меня снова мучили кошмары – я убежала от них к Энди. Повезло, что никто из обитателей не видел, как я крадусь по коридору. Его нежность успокоила, но все же мои мысли были не в этой кровати.

Как мне вести себя с Корой? Только не разреветься, а то она, чего доброго, не захочет больше меня видеть. Может, сделать вид, что ничего не случилось? Почему, собственно, она едет сюда? По мне соскучилась или по своему Феликсу?

А если она скажет:

– Хватаем вещи, забираем Бэлу и мчимся в Италию…

Должна ли я покорно следовать за ней, или пусть сначала хорошо попросит? А вдруг ей не нужна больше моя дружба – куда мне тогда идти, кто оплатит мои долги? И я заплакала в подушку, точнее, в густую гриву Энди. А ему, конечно же, до меня и дела нет! Спит как сурок!

Но, вдыхая его запах, запах слегка вспотевшего тела, и вслушиваясь в ровное, спокойное дыхание, я потихоньку засыпала. Все же хорошо, что я не одна. Приятно, когда рядом есть кто-то и можно забыть о проблемах, хотя бы до утра. Новые отношения с хорошим парнем, таким, как Энди, – разве это не выход из ситуации?

«Вот и листья падают, а ведь еще и осень не наступила», – думала я, стоя у окна.

На моих глазах маленький, самый нетерпеливый лист, еще вчера, наверное, бывший зеленым, а сегодня тронутый желтизной, весь покрытый яркими пятнами, вырвался из лопочущих рядов своих собратьев, нырнул с ветки, но тут же, подхваченный потоком, взвился и полетел прямо к небу.

В такие дни, когда солнечный свет, уже не яркий, не летний, пронизывает начинающие редеть кроны и первые опавшие листья танцуют на сухом асфальте, в воздухе разлито странное молчаливое ожидание: природа готовится к важной перемене. И мне стало тревожно, я вдруг почувствовала, как тянется время, словно и меня ждало большое событие… Ах да! Кора приезжает!

Не одна я считала часы до ее приезда: ради такого случая Феликс сделал новую прическу. Не скажу, что мне понравился его радикально выбритый затылок, но, в конце концов, каждый вправе измениться. Хочет опять покорить свою ветреную кузину. Ну-ну.

Кора прибыла в двенадцать. Мы не ждали ее так рано: не в ее характере торопиться, но на этот раз она действительно спешила и теперь выглядела уставшей. Опережая наши упреки, она сделала вид, что никаких черных кошек между нами в помине не было, прямо от порога набросившись с поцелуями на Феликса, на меня. Потом кинулась обнимать Макса, изрядно озадачив его своей феерической нежностью. Заодно досталось и заспанному Энди.

Двоюродному брату она сказала:

– Ты что, хотел податься к скинхедам, но на полдороге раздумал?

Феликс опешил от подобной похвалы, а Кора, не заметив этого, щебетала:

– Сделай мне, пожалуйста, тосты! Еще я бы с удовольствием поела крабовый салат. И чаю со льдом, если можно…

Заморив червячка, Кора покинула нас, рухнув в мою постель.

– Ладно, мы все равно ждали ее только к вечеру, – утешал то ли меня, то ли себя Феликс. – Пусть поспит, я пока слетаю к бабушке, я обещал ей.

И мне осталось только общество Макса. Я вышла на балкон, где он дымил самокруткой.

– Между прочим, в нашей коммуне все снова стали одиночками, – задумчиво сказал Макс, поднося мне огонь. – Первым был я: моя подруга ушла два месяца назад. Дольше всех держался Феликс, но и он недавно разругался со своей Сюзи, кажется, из-за итальянских каникул…

– «Кто раз предал, тому уж веры нет», – процитировала я Шекспира.

Макс кивнул.

Существует ли хоть один человек, который не предавал ни разу в жизни? В тон моим мыслям Макс сказал:

– Верность – исключительно собачье качество!

– Как бы не так! Знаешь, сколько раз я выгоняла твоего пса из своей постели? Он пойдет за каждым, кто его почешет за ухом.