Дамы сохраняют неподвижность - Чингиз Абдуллаев

– Может быть, я буду получать белки другим способом? – саркастично усмехнулась она. – Вам не кажется, что вступать в интимные отношения с мальчиком, который годится мне в сыновья, не совсем хорошо?

– У вас осталось советское мышление, – добродушно заметил Циннер, – ну что тут плохого? Вы красивая молодая женщина. Живете одна, без мужа. В настоящее время рядом с вами нет даже вашего друга. Почему вы не можете расслабиться и получить удовольствие? Забудьте о своем возрасте, вы, в сущности, так молоды.

– Только что вы говорили обратное.

– Когда дело касается интимных встреч с таким парнем, как Камышев, я двумя руками за. Когда речь идет о более серьезных отношениях, я вынужден напоминать вам о вашем возрасте. И самое главное, чтобы ваши встречи не помешали нашей операции. Судя по всему, Рашковскому не понравится ваша связь с молодым человеком. Он собственник, хочет знать о своих сотрудниках абсолютно все. По нашим данным, он устанавливает магнитофоны даже в спальных комнатах своих секретарей. И сейчас как раз его люди осторожно наводят о вас справки.

– Значит, клюнули?

– Это означает, что наш план успешно реализуется. Русские выражения иногда очень трудно понять.

– У меня в спальне тоже есть «жучки»? Магнитофоны, как вы говорите.

– Это слово я хорошо знаю. А как вы сами думаете?

– Уверена, что есть. И вы хотите, чтобы я привела парня к себе домой и под хохот агентов, приставленных ко мне, занималась с ним любовью. Представляете их язвительные комментарии насчет бабушки, которая соблазняет мальчика?

– Значит, вас все же заинтересовала эта идея? – усмехнулся Циннер.

– Нет, – она чуть не дотронулась до щеки. Кажется, она покраснела. Нужно отдать должное подлецу Циннеру, он умеет ставить ловушки.

– Если хотите, мы поставим вам скремблер, – предложил Циннер. – Когда вы захотите остаться одна, вы можете его включить, и мы тогда временно не сумеем ничего записывать.

– Не хочу. Если я соглашусь, то вы подумаете, что я сделала это из-за ваших рекомендаций. А я не собираюсь встречаться с Андреем. Ни при каких обстоятельствах. Я по возрасту гожусь ему в матери.

– Его мать старше вас на два года, – заметил Циннер.

– Эту тему мы закрыли. Мальчика не должны трогать ни при каких обстоятельствах. И спать я с ним не буду, даже несмотря на ваши рекомендации. С этим мы разобрались. Теперь давайте перейдем к нашей операции.

– Кудлин осторожно узнает про вас. И в институте, и в больнице. Пока они не появлялись у дома, но, очевидно, скоро будут. Сейчас у Рашковского слишком много дел. Его первоочередная задача – узнать, кто организовал нападение на его автомобили. Его боевики шерстят, кажется, так говорят по-русски, весь город.

– А кто это сделал?

– В том-то и дело, что мы не знаем. В милиции подозревают, что это кто-то из его конкурентов. Но кто осмелится бросить ему вызов – пока не совсем ясно. Игорь Николаевич полагает, что нападение было организовано с участием профессионалов, и теперь контрразведка и милиция ищут организаторов побоища на шоссе. Рашковский устроил всем неприятный сюрприз. Он сумел узнать, где прячут единственного свидетеля. Вернее, не он, а работающий у него генерал Фомичев. Очевидно, проболтался кто-то из сотрудников ФСБ. Фомичев виртуозно организовал нападение, изъял пленника бескровно. Если не считать сломанных ребер у одного из офицеров, все прошло мирно. Это косвенно подтверждает, что похищение организовал лично Фомичев. Ему нужно сохранять свое реноме среди бывших коллег.

– Какое уж реноме при таких нападениях?

– Не скажите, у каждого свои представления о чести. Фомичев хороший профессионал. Он блестяще организовал нападение. В контрразведке среагировали мгновенно, но, конечно, никаких следов исчезнувшего они не нашли. Растаял в воздухе.

– Странно, почему ФСБ все же прятала свидетеля на квартире? – удивилась Чернышева. – Если тот был виноват, он должен был сидеть в тюрьме. А учитывая его важность, они могли держать его в своем изоляторе. Оттуда бы никакой Фомичев его не отбил.

– В этом деле все непонятно, – признался Циннер. – Все попытки МВД осторожно уточнить это обстоятельство наталкиваются на вежливые отказы ФСБ. Возможно, он согласился на сотрудничество, пообещав выдать своих напарников…

– И поэтому его украли и убили. Я думала, что такие вещи в реальной жизни не происходят. Или бывают только, скажем, в Америке.

– С тех пор как в вашей стране вернули деньгам их первоначальное свойство, здесь возможно все то же, что и в Америке, – пробормотал Циннер. – При социализме деньги не были всеобщим эквивалентом счастья. За деньги не все и не всегда можно было купить. А когда вы поменяли серп и молот на доллар, в вашей стране происходит то, чего вы раньше не могли себе представить. За большие деньги кто-то в ФСБ предал своих коллег, за большие деньги Фомичев нашел умелых исполнителей и сделал все, что требовалось. Все продается, и все покупается.

– Зачем вы мне это говорите?

– Чтобы у вас не было иллюзий в отношении Рашковского. Он умный, богатый, красивый человек. Сильный, что привлекает к нему людей. У него очень большая воля, подавляющая людей вокруг него. Но при этом нужно помнить, что вектор у него всегда отрицательный. Он разрушитель, а не созидатель, хотя достаточно интересный человек.

– Я об этом всегда помню. Может, нужна еще одна встреча? Он часто ходит в больницу?

– Нет. Пока рано. Он должен сам выйти на вас. Сейчас Кудлин занят вашим досье. Мы поможем ему с Добронравовой, это наверняка заинтересует Рашковского еще больше.

– Значит, мне остается ждать?

– Уже не так долго. Старайтесь в институте быть более общительной. У вас такой неприступный вид, что это отпугивает многих ваших коллег.

– Надеюсь, вы не посоветуете мне встречаться с кем-нибудь из них?

– Нет, – улыбнулся Циннер, – это совсем не обязательно. У меня есть к вам еще несколько вопросов.

Она вышла из дома, задержавшись еще на полчаса. Общение с Циннером выворачивало душу наизнанку. С одной стороны, он был ее исповедником, с другой – безжалостным врачом, копавшимся в ее душе. Но она действительно чувствовала себя гораздо увереннее после встреч с Циннером, тем увереннее, чем неприятнее были его откровенные и бесцеремонные вопросы, так грубо вторгавшиеся в ее личную жизнь, в которую она много лет не впускала никого.

По странному стечению обстоятельств именно в то время, когда она встречалась с Циннером, за три квартала от конспиративной квартиры происходило событие, напрямую связанное с операцией, в которой она принимала участие. Направляясь домой, пожилой мужчина успел по дороге зайти в магазин и купить две бутылки кефира, о чем его просила жена, успевшая позвонить ему на работу. Несмотря на свой возраст, он все еще работал в управлении кадров МВД. И хотя пенсионеров в милиции, как правило, обратно в органы не брали, для него было сделано исключение.