Хлеб с порохом - Борис Цеханович

Через несколько минут дым рассеялся. На перекрестке, изрытом снарядами, горели остатки «Волги». Остальные части чадили несколько в стороне. Молодцы артиллеристы! Я отдал несколько распоряжений и стал терпеливо ждать, решив взять реванш. Долго ждать не пришлось. На перекресток со стороны Шали выскочила белая иномарка, над которой развевался странный голубой флаг на гибком и высоком флагштоке. Повернув направо, иномарка на огромной скорости рванула в сторону Новых Атагов. Алушаев и Чудинов находились на своих местах, поэтому мне осталось только провалиться в люк на свое место. Я, по-моему, даже не успел еще захлопнуть люк, как Алушаев открыл огонь.

В командирский прибор был хорошо виден автомобиль, мчавшийся на огромной скорости. Алушаев разом нажал на две кнопки электроспуска пулеметов, и теперь две струи пуль тянулись к машине. Но одна, пролетев несколько дальше половины расстояния, бессильно клонилась к земле: это был 7,62-миллиметровый пулемет ПКТ. А второй пулемет КПВТ дотягивал до машины, но отставал от нее. Пули впивались в асфальт все время сзади машины, дробили его, но не успевали. Умом я понимал, что Алушаев просто не взял упреждение, но скорректировать его не мог, так как мысли мои в азарте смешались, и я лишь что-то безумно орал. Рядом со мной в таком же азарте бился об руль Чудинов и тоже кричал, как безумный. А машина мчалась, в течение одной минуты пролетела полтора километра до окраины деревни и скрылась в глубине улиц Новых Атагов. Я пришел в себя быстро, огляделся в машине: Чудинов с сумасшедшими глазами остервенело продолжал бить кулаком по рулю и продолжал орать: «Бей! Бей, бей…»

Над головой все строчил пулемет: в КПВТ давно закончилась лента, там было лишь пятьдесят патронов, поэтому работал только ПКТ. Хотя автомобиль и скрылся в деревне, Алушаев продолжать жать на кнопки электроспуска. Я ударил сержанта по коленке, и только после этого он отпустил кнопку.

– Алушаев, ты балбес. Ведь нужно брать упреждение. А ты целился по машине, вот пули и падали сзади машины.

Пока я это ему говорил, в глазах пулеметчика появилась искра мысли, и он смущенно зачесал затылок.

– Ладно, Алушаев, но в следующий раз думай.

Я вылез из машины и побрел вдоль обрыва, разглядывая, как пехота оборудовала позиции. Внизу, у подножия обрыва, группа офицеров стояла у кучи трупов боевиков и что-то обсуждала. Судя по тому, что среди них находился Ренат Халимов, можно было предположить, что обсуждали они очередной обмен. Мы духам трупы, они нам пленных. Самое интересное, что, оказывается, не надо было лазить нам по лестнице: в ста метрах от нее на самый верх обрыва вела дорога, по которой и спустились вниз офицеры.

Не успел я дойти до дороги, как раздалась одна автоматная очередь, потом другая. Тревожные крики. Опять на перекресток выехала машина, но это был теперь «КамАЗ». Он остановился около развалин строений, из кузова выскочили два боевика. Мгновенно выдернули несколько ящиков с боеприпасами и исчезли в развалинах. «КамАЗ» двинулся дальше в сторону Новых Атагов. На обрыве в это время творился бедлам: пехота орала, но не стреляла, понимая, что из пулемета и автомата боевиков не достать. Танкисты метались около танков, а Микитенко гонял своих зенитчиков. Но никто не стрелял. Только моя противотанковая установка сопровождала ракетами движение автомобиля.

Я схватил Будулаева за рукав:

– Виталя, сейчас мои вмочат, завалят духов вместе с машиной.

Но «КамАЗ» медленно, как будто дразня нас, ехал по дороге, потом остановился у «ткацкой фабрики», спокойно высадил группу боевиков, которые рассыпались в придорожной канаве и исчезли непонятно куда. А автомобиль двинулся дальше, все ближе и ближе к деревне. Я начал злиться, понимая, что шансов уничтожить его все меньше и меньше. Проехав еще метров триста, автомобиль снова остановился, и два боевика, находившиеся в кабине, чего-то засуетились. В этот момент и пошла моя ракета. Я радостно заорал и сильно дернул друга за рукав. Но тут же поперхнулся и замолчал: ракета шла хорошо, даже очень хорошо – прямо на «КамАЗ». Но на середине траектории стояла большая и высокая береза, в створе с которой и остановился автомобиль.

«Черт, не попадет…» – в отчаянии мысленно простонал я.

Ракета тем временем стремительно приближалась к березе, затем по плавной траектории поднялась вверх и уже в крутом пикировании, перевалив березу, атаковала машину. Сначала показалось, что ракета прошла вскользь и разорвалась рядом с кабиной, за автомобилем. Схватив бинокль, я ринулся вдоль кромки обрыва к противотанковой установке, чтобы оттуда, под другим углом, разглядеть, куда же попала ракета. С нового места было хорошо видно, что она угодила прямо в кабину «КамАЗа». Еще когда я бежал с биноклем в руке, то над кабиной подбитой машины начинал виться сначала тонкий, но с каждой секундой густеющий дымок. Уже подняв бинокль у позиции противотанковой установки, я с удовлетворением констатировал факт прямого попадания ракеты в кабину.

– Володя, Микитенко, – позвал я командира зенитного дивизиона, – давай своей ЗСУшкой добивай «КамАЗ», по-моему, у него в кузове есть еще боеприпасы и горючее.

Офицер сам нырнул в люк зенитной установки, довернул башню с четырьмя стволами и открыл огонь. 23-миллиметровые трассирующие снаряды первой очереди упали в двадцати метрах от «КамАЗа» и, как мячики, заскакали к стене высоких тополей, стоявших вдоль дороги. Дальность была достаточно большой, и снаряды падали около машины на излете, почти потеряв энергию полета. Следующие снаряды упали практически рядом с машиной. Еще и еще, очередь за очередью била зенитная установка, некоторые снаряды попадали в кузов, но детонации не происходило. Все тополя, стоявшие за автомобилем, были уже изрублены снарядами, даже на таком расстоянии был виден раскуроченный асфальт, но «КамАЗ» не загорался. Исчез дым и над кабиной. Расстреляв практически все боеприпасы, Микитенко вылез из башни и заругался:

– Боря, да влупи ты еще одну ракету!

– Не… «КамАЗ» уже восстановлению не подлежит. – Я действительно потерял всякий интерес к подбитой машине, мы и так показали своей стрельбой высокий класс.

Остальной день прошел нормально. Алушаев несколько раз открывал огонь из КПВТ по машинам, летевшим на большой скорости из Новых Атагов и обратно. Хоть он и брал упреждение, и пули падали в непосредственной близости от автомобиля, никого он не подбил. Попытался и Некрасов ракетой поразить движущуюся цель, но тоже не смог.

На следующий день дежурить на обрыв я послал Коровина, а сам день посвятил отдыху и стирке. Полк тоже приводил себя в порядок и готовился к новым боям. Всем было понятно, что наступать мы будем через мост в направлении «щебеночный завод – перекресток» и далее в сторону Шали и Новых Атагов. Самое плохое, что единственная дорога была зажата с одной стороны зеленкой, вплоть до перекрестка, а с другой стороны строениями и сооружениями щебеночного завода. Если со стороны зеленки не видно было никаких приготовлений к отпору, то на территории завода боевики проявляли большую активность, демонстрируя готовность сражаться. Здесь чеченцы организовали жесткую оборону, и было там их не менее 100–150 человек. С правого фланга над полком нависали Старые Атаги, которые обороняло большое количество боевиков. Они представляли серьезную опасность в случае внезапной атаки. Этой деревней занимался один из мотострелковых полков, но сломить сопротивление боевиков они не могли. Несмотря на то что мы, в отличие от соседей, смогли переломить ситуацию с Чечен-Аулом в свою пользу и вдоль реки все-таки вытеснить боевиков на окраину селения, боевики и с этого направления могли принести нам много хлопот. Особенно опасная ситуация могла создаться в случае одновременной атаки с обоих населенных пунктов. В этом случае духи имели шансы отбросить нас на старые позиции.