Командор Петра Великого - Алексей Волков

– Дитрих! – В отличие от Ширяева, когда-то прошедшего армейскую школу, Гранье никаких чинопочитаний не признавал. – Я послан Петером в помощь Командору. Нет Командора, я возвращаюсь назад. Буду делать… как их?.. изобретений.

– Какой изобретений? – не понял Клюгенау.

– Не знаю. Исчо не вечер, – Гранье говорил по-русски почти грамотно. Хотя акцент все-таки был.

– Точно. Надо написать Петру, – загорелся Григорий. Но почти сразу угас. – Хотя пока дойдет… Тогда хоть Гордону. Пусть разберется, что тут происходит.

Гордон не был главой вооруженных сил. У них вообще не было номинального главы. Хотя авторитет бывалого шотландца стоял весьма высоко.

Клюгенау в подобные сферы был не вхож. Потому не знал, что предпринять. И вообще, допустимо ли офицеру протестовать против назначенного начальника?

Остальные ротные тоже подтянулись помаленьку.

– Господа! Я есть просиль вас продолжайт занятий, – напомнил фон Клюгенау. – Хотя скоро есть обед.

– Обед есть, да есть не хочется, – бросил Ширяев.

– Сегодня вообще постный день, – поддержал его один из капитанов.

Посты в походе не соблюдались.

– А ведь точно. Как я мог забыть? – поддержал его другой.

– Я буду готовиться к… как правильно?.. к отъезду. – В своей жизни Жан-Жак гораздо больше времени провел на море, чем на суше. Да и по суше гораздо чаще ходил в составе десантов, чем ездил. Это лишь в последнее время пришлось поколесить по бескрайней стране. – Исчо надо навестить Сорокина.

Клюгенау переводил взгляд с одного офицера на другого.

– Мы обязаны выполняй приказ. Но обед есть не приказ, – принял решение Дитрих. – Я есть послать гонца в Таганрог. Командор просить – что случиться, извещай его.

– Давайте я смотаюсь. Все равно не могу нести службу по болезни. Петрович выпишет освидетельствование, – предложил Ширяев. – В Крыму такой плохой климат.

На него посмотрели с завистью, а потом Клюгенау неожиданно для всех попросил:

– Пусть Петрович меня осмо… посмотреть. Так плохо себя чувствоваль. Их бин больной.

Он не понял, почему Ширяев улыбнулся последней фразе. А тот объяснять ничего не стал. Да и как объяснишь?

Город бурлил. Я помнил его прошлогодним, только что взятым, когда часть домов была разрушена. На улицах кое-где еще лежали неубранные трупы турок, а уж всевозможного имущества, вернее, его недорасхищенных остатков, было разбросано столько, что пройти местами было почти невозможно.

Тогда я уехал довольно быстро и не видел дальнейших метаморфоз. Теперь Азов был отстроен. Дома стояли если не аккуратные, то целые. Крепостные стены больше не зияли прорехами. Только населения было маловато. Один гарнизон да те, кто решил попробовать счастья на новом месте. Торговцы, их семьи и прочий народ, готовый удовлетворить основные потребности служивого люда.

Теперь этот люд высыпал на узкие улочки, заполонил собой торговую площадь, даже местами выплеснулся за пределы крепостных стен. Доминировали стрельцы в разнообразных кафтанах, попадались и невзрачные мундиры городовых солдат. И только знакомых егерей нигде было не видать.

Еще перед Азовом мне рассказали об очередной истории, приключившейся с Командором. Включая его малопонятное отстранение от командования и назначение в Таганрог. Скорее всего, некто, не будем называть имени, решил присвоить себе лавры удачного предприятия. Вот Сергея и убрали, как говорится, с глаз долой.

Оказалось, поторопились. Бывшие в походе казаки порешили, что раз правды нет, то и делать здесь больше нечего. Под разными предлогами, а то и без них, лихие наездники потихоньку убрались по домам. Что до егерей, то они просто игнорировали нового командира. Приказы как бы выполнялись, однако лишь в тех пределах, которые не позволяли обвинить людей в попытке бунта. Во всем остальном вокруг полковника выросла стена. Его словно бы не было, а отличный полк, без сомнения лучший в армии, перестал представлять воинскую единицу. Или как там это называется у военных?

Шеин лично несколько раз приезжал к егерям, кричал, топал ногами, а как итог – понял, что ничего он тут не сделает.

И вроде бы все вернулось на свои места, Кабанов вновь стал командиром, егеря добились желаемого, но все-таки воеводе удалось отомстить. Если же точнее – напакостить. Вместо Коломны, куда полк должен был вернуться на зимние квартиры, Шеин послал его в Таганрог. Мол, раз Кабанов по совместительству назначен одним из строителей крепости и города, то только справедливо, если его полк будет при нем.

Флот тоже стал базироваться на Таганроге, и таким образом в едва намеченном городе собралась добрая половина нашей славной компании. Другая – со мной в Коломне. Конечно, хотелось быть всем вместе, годы скитаний сделали нас родными, да только не прохлаждаться же мы прибыли в Россию!

Приходилось утешаться тем, что дела, точнее доставляемый груз, привели меня к друзьям. И уж несколько свободных дней мы по старой памяти сможем провести вместе. Потом – опять возвращение к родным пенатам. Помимо прочего производства я как раз замыслил строительство небольшой бумажной фабрики. Учитывая отсутствие конкуренции, вещь прибыльная. Пусть пока нет газет, но даже патроны требуют массу бумаги. Раз уж гильзы еще не скоро станут металлическими.

Я предвкушал грядущую встречу, а сам пока неспешно осматривал город. Сколько помнится, через сравнительно короткое время его вновь вернут Турции и лишь позднее смогут окончательно включить в состав России.

А может, и не вернут. Раз уж наша компания здесь. Победить Османскую империю у нас не хватит сил, да и нет особого желания. Но на проигрыш кому бы то ни было мы не согласны.

И все-таки стрельцов на улицах попадалось многовато. Не по-хорошему возбужденных, явно разгневанных, косящихся на мой наряд так, что я пару раз пожалел об опрометчиво затеянной прогулке. Вроде наоборот, в городе, где масса служивого элемента, европейское платье не должно вызывать неприятных ассоциаций. Тут же полное впечатление, будто что-то затевается.

Шеина в данный момент в Азове не было. Отослал Кабанова, затем – его полк, а теперь сам уехал. Только не в Таганрог, а в Москву. Не зря же он – один из тех, на кого Петр государство оставил. Следовательно, жить должен по возможности в столице. На окраины можно наведываться время от времени. Например, когда подчиненные татар с турками громят.

Наверно, я не очень справедлив к генералиссимусу. Просто относиться иначе к нему не могу. Раз он пошел против моих друзей, то для меня он поневоле враг. Или если не враг, то и не друг.

– Захватим, а что дальше? – донеслось до меня от одной из групп. – Обложат опосля как зверей. Да и солдаты… – И умолк на полуслове, покосившись в мою сторону.

Городские солдаты действительно старались не смешиваться со стрельцами. У каждого – своя судьба.