Последний астронавт - Дэвид Веллингтон

– Пошли, – сказала она напарнику, поспешно вставая. – Пошли!

Дженсен побежала вперед, к свету. Ей было слышно, как громыхают ее ботинки по твердой поверхности внутреннего корпуса. Легкие горели от нехватки кислорода, не успевающего поступать из резервуаров, плечи болели от тяжести скафандра. D-образные карабины на поясе подпрыгивали, сталкиваясь друг с другом. Командир слышала, что они звенят, как колокольцы, значит, воздух в 2I стал достаточно плотным, чтобы передавать звуковые волны. На бегу она переключила фонари скафандра, чтобы они светили прямо по ходу движения. Отблеск света впереди не исчез, напротив, стал только ярче.

Это могли быть фонари на скафандрах к-спейсовцев, а может – процессия инопланетян, торжественно встречающих гостей, ну или… отражение. Свет фонарей командирского скафандра, отраженный некой субстанцией. Подошвы ее заскользили, и Дженсен едва не упала. Взмахнув руками, чтобы удержать равновесие, она проехала по инерции около метра. Шумно втянув в себя воздух, командир выпрямилась, уставившись на сверкающую стену, преградившую ей путь.

Лед! Вот что это такое. Свет ее фонарей отражался от поверхности замерзшей воды. Шершавая сухая внутренняя поверхность барабана здесь была покрыта тонким слоем льда, примерно в сантиметр толщиной. Дальше лед становился толще, вздымаясь фантасмагорическими фигурами. Горбы и холмы, айсберги и торосы, ленты и арки, и ледяные пещеры. Громадные изгибающиеся выступы льда, словно штормовые волны, застывшие на взлете, обросли, похожими на драконьи зубы, сосульками.

Электрический свет отражался от миллиона стеклянистых изломов, словно от граней титанического бриллианта. Впрочем, эта ослепительная красота была подвержена распаду. В воздухе слышался перезвон капели. Тающая вода капала со всех выступов и изгибов, собиралась лужицами во впадинах и пещерах, стекая под ноги командира «Ориона-7». И все-таки до полного превращения льда в воду было еще далеко – лишь местами он был прозрачным и тонким, как стекло, в других же местах он нарос до такой толщины, что казался серым и твердым, как камень.

Дженсен шагнула вперед, переступив через тот тонкий слой, что покрывал поверхность перед нагромождением льда. Приходилось ставить ноги очень осторожно, чтобы не поскользнуться. Повернувшись, она сделала знак Стивенсу, чтобы тот остановился подальше, на сухом месте. Астрофизик не возразил, и командир продолжала движение в одиночестве. Еще шаг, еще, и еще – и вот она уже у стены. Протянув руку, Дженсен дотронулась до длинного ледяного сталактита, свисающего с карниза у нее над головой. У основания он был толщиной с торс взрослого человека. Перчатка скафандра была хорошо изолирована, так что холода командир не ощутила, но могла представить, как бы обжигал этот лед, прикоснись она к нему голой рукой.

Посмотрев наверх, Дженсен увидела, что карниз не строго горизонтальный – с одной стороны он имел наклон. Обогнув сосульку, она вытянула руки, чтобы найти за что бы ухватиться. Лед был достаточно неровным и неоднородным, чтобы давать опору. Командир вцепилась в подходящий выступ, подтянулась, перекинув ноги через край, а потом, невероятно медленно и осторожно, начала карабкаться вверх, покуда не оказалась на кромке стены.

Лучи фонарей пронизывали темноту. Туман почти рассеялся – обзор расширился на сотни метров. За стеной из льда был… лед. Насколько хватало глаз. За стеной он простирался длинными пологими холмами и долинами, в которых стояла жидкая вода. Ничто не пятнало его ослепительно-белую поверхность: ни скал, ни растений, никаких иных признаков жизни, не говоря уже о разуме. Дженсен вспомнились ледяные долины Антарктики, которые оставались нетронутыми миллионы лет, пока на них не вступили первые исследователи.

Командир повернулась, чтобы посмотреть на Стивенса, который стоял в маленьком оазисе света, в десятке метров позади. Сквозь забрало шлема его лицо нельзя было различить, но Дженсен и так знала, что он был полон надежды и ожидания. Напарник хотел услышать, что она обнаружила там, за гребнем ледяной стены. Сердце командира сжалось от тоскливого предчувствия, а по спине пробежала судорога сдерживаемого рыдания. Шквал душевной боли захлестнул ее. Дженсен ударила ногой по льду, выбив россыпь осколков. Ударила еще раз – и чуть не сорвалась, но смогла удержаться. Это не испугало командира «Ориона-7», наоборот, только подстегнуло душившую ее ярость. Она пинала лед снова и снова.

– Дженсен? – окликнул ее Стивенс.

Она выдохнула, выпрямившись во весь рост, – ужасно хотелось вытереть рот, но мешал шлем. Дженсен в последний раз злобно лягнула лед.

– Тут ничего нет! – крикнула она.

РОЙ МАКАЛЛИСТЕР. Мы постоянно поддерживали связь с «Орионом» все то время, пока Дженсен и Стивенс находились внутри 2I. Как бы меня ни раздражал ее отказ следовать моему приказу, мне отчаянно хотелось узнать, что она обнаружила внутри. Знаю, что генерал Калицакис ожидал с неменьшим нетерпением. Возможно, это стало бы самым удачным шансом выяснить, что экипажу 2I понадобилось на Земле.

«Где они, к черту?» Рао проверила время. Дженсен и Стивенс отсутствовали всего несколько часов, но… сколько вообще времени им нужно? Каждая минута без связи ощущалась как пытка. Если с ними что-то случится – как об этом вообще можно будет узнать? Они просто исчезнут, и никто ничего сделать не сможет. Она знала, что Хокинс не станет рисковать и искать их там.

Рао охотно провела бы все это время в обсерватории, глядя на 2I и дожидаясь возвращения товарищей. Это единственное, чего ей хотелось. Поэтому она заставила себя вернуться в спальное помещение жилого отсека, где было меньше соблазна глазеть в иллюминаторы. Она постаралась сосредоточиться на главной задаче «Ориона», проводя серию экспериментов с настраиваемым лазером, установленным в передней части жилого модуля. Если все-таки создатели 2I не использовали для связи радиоволны, то стоило попытаться отправить сигнал с использованием различных оттенков видимого света.

Главной проблемой для астробиолога было то, что установка работала почти полностью в автоматическом режиме, а следовательно, работа с ней не могла отвлечь от тревожных мыслей. Лазер рисовал на поверхности 2I круги, треугольники, конические сечения. Идеальные фигуры, которые не могут возникнуть естественным путем, а значит, распознать их сумеют только разумные существа. Закончив серию изображений, лазер менял цвет и начинал всю процедуру заново. Сейчас он работал в зеленой части спектра, около пятисот нанометров.

Рао оставалось только наблюдать за журналом мощности лазера и следить, чтобы оборудование не отказывало. Тем временем камеры на корпусе отсека не сводили объективов с 2I, в поисках малейших признаков, что гигант заметил световое шоу. Пришелец не отвечал. Рао и не рассчитывала, что он ответит. Она прокручивала данные с камеры, выискивая хотя бы малейшие изменения в свете, отражаемом 2I, но там ничего не было. Цифры менялись, но без какого-либо смысла.

– Суп готов.

Рао вздрогнула так сильно, что в шее хрустнуло, резко повернулась и увидела, что Хокинс просунул голову сквозь люк в мягкой перегородке между кают-компанией и спальней. С отлета Стивенса и Дженсен прошло уже несколько часов. Наверное, пришло время поесть.