Каждый умирает в своем отсеке - Виктор Евгеньевич Рябинин

– Вот это, ты, Исмаил, брось, – моментально отреагировал Славка. – Мы никому, никогда и ничего не должны. И по счетам платим сами.

Исмаил замахал руками, мол, как хотите, была бы оказана честь, и исчез так же внезапно, как и появился 10 минут назад.

Под воздействием ситуации и выпитой водки, словно огромная океанская волна, нахлынули воспоминания. Андрей рассказал Славке и Леночке о Чечене, о том, как они чуть не убили друг друга, и об обещании кавказца когда-нибудь «зарэзать, как шакала» ненавистного русского. Николаев стал серьезным.

– Ничего, Андрюха, не дрейфь, пробьемся. Будем начеку. Не хватало, чтобы этот сын гор посчитал, что мы его боимся. Чай, не в Грозном сейчас находимся, а у нас в Заполярье. Ну, бог с ним, с Чеченом, давайте лучше Серого поминать…

– Ой, мальчики, – только и сумела произнести Леночка и еще плотнее прижалась к Андрею.

И без того безрадостный вечер оказался смазанным вконец. Хотя за разговорами они выпили немало, но хмель не брал. О таком состоянии в народе говорят: ни в одном глазу, или, как колоритно выразился Славка Николаев: «Что пил, что радио послушал!» Выходя из ресторана, решили сперва проводить Леночку, которая цепко держала Андрея под руку и, судя по всему, не собиралась его отпускать до самого утра. Пока Андрей объяснял женщине, что сейчас они со Славкой проводят ее до дому, пожелают спокойной ночи и сами отправятся по домам, подошел молодой кавказец и вежливо передал, что с ним один человек желает поговорить тет-а-тет.

– Никаких «тетатетов»! – начал было заводиться Николаев, но Андрей взял его за локоть: «Славка, попридержи Леночку, я быстро. Ты же сам говоришь, что мы с тобой не в Грозном находимся…»

Пока Славка успокаивал не на шутку разволновавшуюся женщину, Андрея проводили во двор ресторана, где с тыльной стороны у стены на ящике гордо восседал и курил Чечен. Секунд 20 они пристально и напряженно смотрели друг другу в глаза, пока кавказец не произнес:

– Вижу, узнал… И я тэбя тоже… Нэ сцы, рэзать тэбя сэйчас нэ буду. Абу умный стал. На родине воины Аллаха ваших пачкамы кладут… Но за абиду атвэтиш… Даш выкуп. Чэрэз нэдэлю 5 тысяч баксов атдаш… А еслы нэт, то вначалэ бабу тваю па кругу пустым. А патом и тэбя, – Чечен провел ладонью по горлу, – как барашка зарэжу, шакал…

Кавказец хотел сказать что-то еще, но не успел. Кулак Андрея точно угодил ему между глаз. Чечен охнул и как подкошенный повалился на пирамиду из деревянных ящиков.

– Я тебе, мразь черножопая, дам «бабу по кругу!» – хрипел Андрей. – Я тебе за пацанов наших, за Серого…

Резкая боль обожгла предплечье сзади. Это молодой кавказец, очевидно в последний момент промахнувшись, вогнал лезвие ножа не в спину, а в руку Андрея. От боли перед глазами поплыли розовые круги. Где-то недалеко закричала Леночка и через секунду пронзительно завыла сирена милицейского УАЗика. Откуда-то резво подскочил Николаев и с ходу, по-футбольному, отвесил юнцу такого крутого пендаля, что у того вмиг вывалился из рук нож, а сам пацан завалился на еще лежавшего Чечена. Через несколько минут милицейский патруль всех участников драки доставил в отделение. Еще минут 40 дежурный офицер разбирался, что и как произошло, после чего, составив протокол, вынес свой вердикт: Чечена, несмотря на его громогласные угрозы в адрес всех присутствующих (скорее всего, с их учетом) вместе с молодым кавказцем отправили до утра за решетку в камеру временно задержанных, а Андрея водитель должен был отвезти на перевязку в госпиталь. К счастью, там в этот вечер дежурил Черкесов, который не стал делать никаких записей в журнале, а после перевязки, многозначительно подмигнув пострадавшим, поручил Леночке, неотступно следовавшей за Андреем весь вечер, везти больного туда, «где уютно и тот будет под медицинским контролем».

– Спасибо, Михаил Константинович, – Андрей пожал руку врача.

– «Спасибо» – это слишком много, согласен на бутылку водки, – усмехнулся Черкесов. – Шучу, ничего не надо… У меня с этими горными «орлами» свои счеты…

А еще через какое-то время умытый и перевязанный Андрей уже дремал под пуховым одеялом на уютном диване в Леночкиной квартире. В доме было тихо и спокойно, только из ванны слышался шум воды, где плескалась хозяйка. Он уже засыпал, когда к его телу одновременно прижались губы, упругая грудь, плоский живот и прохладные ноги обнаженной женщины.

– И не думай даже засыпать, – по-кошачьи промурлыкала Леночка. – Сейчас я тебя буду лечить… По нашему, по-бабьи… Долго-долго… Сладко-сладко…

Андрей и не думал сопротивляться.

Едва на следующее утро Андрей пересек порог редакции, к нему тотчас подошел Николаев.

– Слушай, Андрюха, шефу позвонили из «политуправы» и срочно требуют тебя вместе с ним на ковер к начальнику. Сам понимаешь, редактор, как всегда, обоссался, весь побелел и трясется, валидол жрет горстями. Кричит, что ты его подставил специально…

– А ему-то что, ведь это не он вчера с нами был. Чего ему бояться?

Риторический вопрос остался без ответа, но Андрею почему-то показалось, что на смену вчерашнему лихому и компанейскому Славке сегодня пришел совсем другой человек – обстоятельный и серьезный заместитель главного редактора флотской газеты Вячеслав Николаев, которому уж очень не понравилось словосочетание «это не он вчера С НАМИ был». Впрочем, возможно, Андрею это лишь показалось.

Пошли к шефу. Из кабинета главного редактора раздавались стоны и повизгивание. Постучав в дверь и произнеся скороговоркой чисто корабельное: «Прошу разрешения», Андрей шагнул вперед. За огромным столом сидел рыжеватый и лысоватый капитан 1 ранга и что-то усиленно жевал. Андрей все моментально понял. Шефу было глубоко наплевать на Андрея и всех остальных офицеров редакции до седьмого колена. Его беспокоила лишь сама ситуация. «До краев» набравшись вчера, он уже сегодня перед службой успел изрядно опохмелиться, отчего и боялся в таком виде предстать перед очами грозного адмирала. Надо было что-то срочно придумать, но кроме шутливой и избитой фразы: «Чем лучше вечером, тем хуже утром», в голову, как назло, ничего не лезло.

Выручил Николаев, предложивший простейший вариант.

– Давайте я вместо вас пойду, а адмиралу доложу, что у редактора внезапно повысилось артериальное давление и прихватило сердце. Много и допоздна работаете, вот мотор и барахлит периодически.

Идея была моментально одобрена «умирающим» шефом. Он перестал причитать и радостно предвкушал, как после ухода Андрей и Славки он по данному вескому поводу обязательно остограммится…

* * *

…У контр-адмирала Геннадия Протоиреева с утра было хорошее настроение. Накануне позвонили знакомые из Главного управления кадров и по секрету сообщили, что его кандидатура всерьез рассматривается для выдвижения на повышение с переводом в Москву. Для этого надо было немного подтянуть дисциплину на флоте, что после 1991 года стало самым главным показателем работы воспитательных структур. Сказался явный просчет и элементарная глупость ельциновских реформаторов. Впопыхах ликвидировав институт политработников Вооруженных сил, а вместе с ним, как оказалось, и отлаженную систему воспитания подчиненных, вскоре выяснили, что непосредственно заниматься людьми в частях и на кораблях теперь некому. По Вооруженным силам страны, как следствие непродуманных военных реформ, прокатилась волна суицидов, побегов, разбоев, хищений и иных воинских преступлений, а неуставные взаимоотношения между матросами и старшинами приобрели ярко выраженный криминальный характер. Стали спешно создавать новые структуры, но кроме тех же политработников, которых с седьмой или восьмой попытки все же переименовали в офицеров-воспитателей, так ничего придумать и создать не удалось. На воспитателей возложили максимум ответственности за состояние воинской дисциплины, и они теперь отвечали за нее головой.