Каждый умирает в своем отсеке - Виктор Евгеньевич Рябинин

Никому морочить голову Андрей не привык. Вот уже третий день он обивал пороги всевозможных инстанций по трудоустройству и везде натыкался на стену бюрократического безразличия. Для зарождающейся рыночной экономики страны самыми ходовыми были профессии квалифицированных рабочих, бухгалтеров, маркетологов, менеджеров, экономистов и юристов. Вакансии, где требовалось мести и облагораживать дворы, охранять автостоянки жирных нуворишей или цепким клещом приставать к людям, убеждая их в необходимости купить разнообразные биологически активные добавки, Андрей даже не рассматривал. Молодой мужчина должен заниматься серьезной и подобающей ему работой, а не всякой ерундой, считал подводник. Но деньги заканчивались, и если не найти работу теперь, то скоро наступит, как любил говаривать колоритный Батя, «полный крантец»!

Выйдя из центра занятости, Андрей неторопливо побрел по улице. Спешить на самом деле было некуда. Вокруг сновали сотни прохожих, торопясь по каким-то своим делам, а ему, по большому счету, было глубоко наплевать, куда податься. Ноги сами вынесли к городскому парку, где, несмотря на полуденную жару, было немало народу. В обнимку прогуливались парочки, многочисленные мамаши зорко наблюдали, как их любимые чада с радостным визгом носятся по аллеям, а под деревьями расположились группки пожилых шахматистов и доминошников.

Андрей купил бутылку холодного пива, снял ветровку и направился в сторону реки, петлявшую в глубине парка. Холодный напиток приятно щекотал горло и утолял жажду. За ним в кильватер тотчас пристроилась какая-то бабулька с огромной сумкой звякающих бутылок, зорко наблюдая за Андреем. Опорожнив емкость и не в силах сдержать улыбку, он протянул старушке пустую посуду. Бутылка молниеносно исчезла в недрах бездонного баула.

У реки на всех парах пыхтел старенький тихоходный плоскодонный пароходик с неподходящим названием на трубе – «Вихрь». На мостике седовласый человек в фуражке капитана речного флота зычно на кого-то ругался до боли знакомыми флотской братии выражениями: «салага», «тина подкильная», «леер тебе в задницу и привальным брусом по башке» и т. д. Завидя Андрея, человек в фуражке взмолился:

– Слушай, парень, выручи! Забрось вот эти… канаты на борт. Отойти никак не можем, мать вашу так-то, да в цепной ящик!

Умело сняв с кнехтов швартовые концы, которые капитан специально для ясности глупого сухопутного лица назвал «канатами», Андрей, поддавшись мимолетному чувству, автоматически спросил:

– Разрешите с вами?

Пристальные глаза из-под огромного козырька капитанской фуражки несколько секунд с интересом рассматривали Андрея, а затем чуть хрипловатый и прокуренный голос приказал:

– Прыгай на ют и сходню подбери!

Андрей так и сделал. Через минуту, пыхтя и выпуская клубы сизого дыма, пароходик медленно отвалил от допотопного деревянного причала. Достигнув середины реки, капитан принялся разворачивать ветхое суденышко, для чего принялся работать мащинами в раздрай. Под ногами Андрея затряслась палуба, а за кормой образовался большой водяной бурун. Пароходишко издавал столько шума, что с обеих берегов реки на него уставилась добрая сотня глаз праздно прогуливающихся зевак. Этот шум почему-то напомнил Андрею Фареро-исладский противолодочный рубеж, который приходилось форсировать каждой советской и российской подводной лодке, скрытно направляющейся к побережью США…

…Гонка вооружений между СССР и США в конце прошлого столетия достигла колоссального напряжения. Это остро чувствовалось в подводном флоте. К моменту развала Советского Союза «великий и нерушимый» имел 61 ракетный подводный крейсер стратегического назначения, а у американцев их было 38. Как известно, главное достоинство любого подводного корабля – его скрытность. Начиная с конца 60-х годов прошлого столетия это достоинство и подверглось серьезным испытаниям и сомнению. По всей Атлантике и Тихому океану американцы разместили свою систему гидроакустического наблюдения «СОСУС», гидрофоны которой фиксировали каждый звук в глубине океана. «СОСУС» была хоть и дорогостоящей, но очень эффективной системой. Практически ни одна лодка, направлявшаяся в район несения боевой службы у побережья США, поначалу не оставалась не услышанной чутким ухом гидрофона. Американцы перегородили линиями гидрофонов вероятные маршруты наших атомоходов и тщательно отслеживали их передвижение. Такая линия была и между Фарерскими островами и Исландией.

Но, как говорится, голь на выдумку хитра. Американцы, очевидно, так никогда и не поймут, что на любое их действие у славян всегда отыщется адекватное противодействие. Наши подводные лодки вскоре приспособились к их системе подводного наблюдения и стали регулярно прорывать тот же Фареро-исландский противолодочный рубеж, следуя по маршруту под каким-либо гражданским судном. В результате шумы надводного и подводного кораблей сливались, вследствие чего субмарина становилась акустически малозаметной. Позже проницательный ум и флотская выдумка подводников сделали этот маневр еще проще. Над «штатовскими» гидрофонами располагались «на дежурство» одно или несколько старых судов, которые периодически с грохотом начинали проворачивать главные двигатели, гонять компрессоры, опреснители, мотопомпы и насосы, создавая при этом невероятно много шума. Именно в такие моменты советские, а позже и российские атомоходы проскакивали опасную зону и следовали к восточному побережью объегоренного противника.

И сейчас, находясь на гремящей, дребезжащей и вибрирующей палубе речного суденышка, Андрей почему-то подумал: «Ей-богу, если бы «Вихрь» был водоизмещением побольше да чуток помоложе, то, наверное, запросто бы справился в той ситуации с созданием отвлекающих шумовых помех. Как пить дать, справился бы…»

– Ты кто такой будешь? – когда суденышко вошло в более просторную акваторию городского водохранилища, именуемого за неимением лучшего «морем», задал вопрос капитан.

– Бывший моряк, уволен в запас, ищу работу, – запросто ответил Андрей.

– Бывших моряков не бывает, – отрезал капитан. – А за что уволили? Небось, за водку и за баб?

– Да нет, списали по болезни. Сказали, что по здоровью не подхожу.

– Эти суки так могут сказать, – согласился речник, погрозив предполагаемым «сукам» куда-то вдаль огромным кулаком.

– Так возьмете или нет? – задал конкретный вопрос Андрей.

– Если согласишься поработать палубным матросом, то можешь с сегодняшнего дня приступать. Людей в команде у меня мало, каждый выполняет по две-три обязанности. Вот и ты будешь в одном лице и матросом, и боцманом, и моим помощником по снабжению. Но я гляжу, ты из подводных будешь? – Капитан ткнул толстым пальцем в предплечье Андрея, где красовалась татуировка символа подплава – дельфин, под которым читалась надпись «Подводные силы Северного флота». – Наверное, и звания офицерского…

– Да, я капитан 2 ранга… запаса. Служил на лодке. Но это не имеет никакого значения.

– Так уж и никакого? – заулыбался капитан. – Я, к примеру, старший мичман запаса, а теперь буду тобой командовать. Тебе ж это, наверное, не в жилу… Ну ладно, шучу я, ребят с подплава уважаю, хотя там не служил. Сам я из катерников. Мы с тобой профессиональные моряки, а стало быть, все равно одной крови. Айда с командой познакомлю…