Одного поля ягодки - Светлана Алешина

— Выведи ее из транса, — попросила я. — Я уже все поняла.

— Да, Вика, — дрожащим голоском произнесла Екатерина. — Он сам это сделал. Да, он сделал это сам. Конечно, ты не могла этого сделать. Ты была на кухне…

На нее было сейчас страшно смотреть. На ее лице застыли безнадежность и страх. Ее губы дрожали, словно пытались еще что-то произнести.

С этого момента Екатерина стала одинокой. На всю свою жизнь…

Любка что-то сказала, и Катя пришла в себя. В ее глазах появлялась осмысленность.

— Она будет теперь это помнить?

— Да, — сказала Любка. — Эта Вика знала о своем неограниченном влиянии и широко пользовалась им. Она была властной и ревнивой, как я поняла.

«Настолько, что убила маленького ребенка. Я это тоже поняла», — устало подумала я про себя, с жалостью смотря на девочку, жизнь которой превратила в ад собственная сестра.

* * *

В общем-то это мне помогло лишь наполовину. Ну знаю я теперь, кто пятнадцать лет назад убил ребенка, но ведь мне-то надо найти, кто убил Вику с Салиловым?

И хоть у меня и есть слабая догадка, но иногда она кажется мне бредовой и недоказуемой.

Так я думала, проезжая мимо Площади с ледовыми подсвеченными фигурками.

Ах, как красиво!

Я вытаращилась на это великолепие, боясь вздохнуть. И больше всего на свете мне сейчас хотелось выйти из автобуса и, превратившись в маленькое дитя, раствориться в толпе других детей, замирающих от счастья при виде этой подаренной им сказки! И не ехать в эту Тмутаракань, в грязный универмаг с таким напыщенным названием, потому что там все грязно и уныло, а тут — чисто и светло!

Я могла бы так поступить, и никто бы меня не отругал — все дела легко переносятся на завтра, или нет?

Переносятся, согласилась я, но только не в том случае, когда неслышные шаги за спиной приближаются, и кто-то уже дышит тебе в затылок, а в дыхании его — смерть… В этом случае, увы, — надо спешить. Чтобы обернуться и нанести упреждающий удар!

* * *

Несмотря на то что до Нового года оставалось всего несколько дней и все магазины были переполнены обезумевшим в поисках презентов народом, «Парадиз» пустовал. То ли никто не верил, что тут можно найти нечто приличное, то ли он просто был в отдаленном районе, но, кроме меня, там было еще человека четыре, и те праздно прогуливались, рассматривая витрины с игрушками, словно пришедшими из далекого прошлого.

Марина скучала за прилавком, нанося на ногти — от нечего делать — малиновый лак. Заметив меня, она вытаращила на меня глаза, явно ошарашенная моим неурочным появлением. На ее лице отразилась целая гамма чувств, в том числе и страх. Она даже обернулась назад, туда, где какая-то красотка с ярко накрашенными губами продавала детские игрушки.

Самым интересным была реакция этой красотки — она тоже посмотрела на меня с удивлением и нарочито громко и быстро затараторила что-то покупателю. Интересно, я, по их мнению, не имела права тут появляться? Или они вообще каждого покупателя встречают с таким нескрываемым ужасом?

Наконец Марина пришла в себя и даже изобразила на губах подобие улыбки.

— Привет, — сказала я, подходя к ней. — Поможешь мне с подарком?

Она облегченно выдохнула:

— Конечно. Косметика?

— Да, — сказала я, не отрывая взгляда от продавщицы игрушек. — Одной моей знакомой. Знаешь, мы тут решили провести что-то вроде карнавала на Новый год.

— Каждый развлекается как может, — с готовностью согласилась Марина. — Так чем я могу тебе помочь?

— Подбери косметику помрачнее и поэффектней, — сказала я.

— А как выглядит твоя подруга? Как ты?

— Что ты? — возразила я. — Она эффектная, женщина-вамп. Темные волосы, большие глаза, немного крупноватый нос и чувственные полные губы…

Я старательно описывала продавщицу игрушек. Не знаю, поняла ли это Марина. Но она добросовестно стала рыться в тюбиках туши для ресниц и губных помад с яркими надписями «Орифлейм» и «Люмине», выбирая подходящие.

Конечно, мне было немного жалко тратить такие деньги. К тому же — все было еще на уровне слабых догадок, как выразилась бы Любка, «подсознательного угадывания». Слишком хорошо они себя чувствовали, в то время как совершенно невиновный человек сидел в КПЗ! Так нельзя, подумала я, смотря на их ухоженные физиономии. Убить двух человек и жить как ни в чем не бывало?

Я заплатила за набор и, посмотрев в сторону игрушечного отдела, спросила:

— А игрушки поможешь подобрать?

— Тут плохие игрушки, — пробормотала Марина.

— Пусть плохие, — согласилась я. — Меня вполне устроят игрушки эпохи соцреализма…

— Ну пойдем, — согласилась Марина, понимая, что спорить со мной бесполезно.

Иногда все зависит от одного взгляда. От одного едва заметного вздоха. У тебя нет еще ничего — даже самой крошечной улики, но ты понимаешь, когда надо задать самый на первый взгляд глупый вопрос и получить неожиданный ответ.

Мы еще только подходили к прилавку с игрушками, а в глазах красавицы продавщицы уже метался страх.

— Лен, — обратилась к ней Марина, — познакомься, это Саша. Ей нужно…

— Подобрать квартиру в отдаленном, спальном районе, — перебила я Марину безжалостно. — Вы ведь совмещаете две профессии, Лена? Или — три? А при размышлении более глубоком, четыре профессии? Воровство и шантаж — это для вас как, хобби или профессия? И еще очень интересно — кому из вас пришла в голову идея такого хорошенького заработка?

* * *

Знаете, она даже не сопротивлялась. Так обе были потрясены тем, что я все поняла. И потом, когда я это рассказывала Ванцову, они сидели притихшие и подавленные, и на Лениных длинных ресницах повисли слезы, как елочные игрушки, которые она продавала.

— Первой о том давнем происшествии узнала Марина, — рассказывала я. — Наверное, ей рассказала об этом сама Вика, так, Марина?

— Это была не моя идея, — пробормотала Марина. — Это Лешка. Мы пили в тот вечер какую-то дрянь — я и не помню. И Вика стала очень быстро пьяной. Вот тогда из нее и полились признания вперемешку со слезами. Она кричала, что страшно виновата. Собственно, это ее Колька довел. Он плакать начал, потому что жрать хотел, а Вика вдруг напряглась и начала с ужасом шептать: «Илья, Илья… Ты живой?» А уж потом она и начала все это рассказывать. У меня волосы на голове шевелились, когда я узнала, какая она была гадина. Ребеночка маленького ножницами заколоть… Тьфу! Хочешь знать? Мне не жалко, что ее Леха убил! Не жалко, ни капелечки! Так этой суке и надо.

— А как она догадалась, что ее шантажирует ваша с Салиловым подружка?

— Да случайно, — пожала Марина плечами. — Ленка хорошо вела партию. А медальон никто и не крал. Она его сама выронила. Просто она не вовремя пришла к Димке, а он там с Еленой… Ну наша Вика все сразу и поняла. Конечно, это тяжело — узнать, что тебя шантажирует человек, которому ты доверяла, а он вот что отчебучил… Только так уж получилось.