Станция Одиннадцать - Эмили Сент-Джон Мандел

Однако из четырех групп, которые отправились на поиски ужина, до лагеря добрались лишь три с половиной.

– Я оглянулся, а ее нет, – говорил Джексон о Сидни, кларнетистке.

Он пришел один, потрясенный. По его словам, они нашли речушку примерно в четверти мили от лагеря. Джексон опустился на колени, чтобы наполнить бутылку водой, а когда поднял голову, Сидни уже исчезла. Может, упала в воду? Нет, раздался бы всплеск, ответил Джексон, да и он стоял ниже по течению, так что она проплыла бы мимо. Вдобавок речушка неглубокая, с ровными берегами. Вокруг не было никого, только деревья. При этом его не оставляло ощущение, что за ним наблюдают. Джексон позвал Сидни; она не отозвалась. И тут он заметил, что птицы перестали петь. Лес погрузился в тишину.

– Где Оливия? – вдруг спросила Лин.

Девочка играла с тряпичной куклой в первой повозке.

– Чтобы я все время тебя видела! – прошептала Лин. – Даже не так – чтобы ты все время была рядом, ясно?

– Они с Дитером были близки, – сказала первая гобоистка.

Все притихли, думая о Сидни и пытаясь вспомнить хоть что-нибудь толковое. Не была ли она сама не своя в последнее время? Все развели руками. И как определить это «сама не своя» в такие жуткие дни? Какими теперь вообще должны быть люди на вид?

– На нас что, охотятся? – спросила Александра.

Звучало правдоподобно. Кирстен оглянулась на темнеющие деревья. Участники «Симфонии» собрались было на поиски, но уже стемнело. Разжигать костер не стали – слишком опасно, пришлось ужинать вяленой крольчатиной и сушеными яблоками, а затем готовиться к нелегкой ночи. Утром пять часов проискали кларнетистку, однако так и не нашли ее и снова двинулись в путь под палящим солнцем.

– Разве их могли всех похитить? – Август шел рядом с Кирстен. – Дитера, Саида, кларнетистку?

– Справились совершенно беззвучно?.. Может, они просто ушли.

– Бросили нас?

– Да.

– Почему?

– Не знаю.

Позже кто-то сообразил, что надо обыскать вещи кларнетистки, и обнаружил записку: «Дорогие друзья, я вдруг ощутила неизмеримую усталость и отправилась отдохнуть в лес». И все. Судя по дате, либо она была написана одиннадцать месяцев назад, либо кларнетистка не знала, какой сейчас год и месяц. В новой эре точные даты редко имели значение. Саму записку явно много разворачивали и снова складывали – бумага была мягкой на сгибах.

– Ну, тут вообще можно долго гадать, – сказал первый виолончелист. – Например, она написала записку год назад, а потом передумала.

– Может, год назад, – отозвалась Лин. – А может, и на прошлой неделе. Я думаю, записка говорит о суицидальных намерениях.

– Где мы были год назад? Кто-нибудь помнит?

– Макино-Сити, – произнес Август. – Нью-Петоски, Ист-Джордан, разные местечки вдоль побережья по пути к Нью-Сарнии.

– Не помню, чтобы Сидни казалась другой год назад, – промолвила Лин. – Она грустила?

Никто не мог ответить наверняка. Каждый жалел, что не уделял ей больше внимания. Разведчики докладывали, что и впереди, и сзади на дороге ни души. И все-таки казалось, что из леса за ними постоянно наблюдают.

Что представляла собой «Симфония» без Дитера, без кларнетистки, без Саида? Кирстен видела в Дитере что-то вроде старшего брата, неотъемлемую часть своей жизни и жизни труппы. Продолжать без него?.. Невозможно. Кирстен никогда не общалась с кларнетисткой близко, однако и ее отсутствие накладывало свой отпечаток. С Саидом они только ссорились, но одна мысль, что с ним что-то случилось, причиняла мучительную боль.

Позже тем же днем Кирстен нашла в кармане свернутый клочок бумаги. Почерк Августа.

Пара строк другу –

Если душа твоя покинет землю эту, я тебя найду,

Безмолвно ждет в ночи мой звездолет.

Кирстен понятия не имела, что он пишет стихи, и была невероятно тронута.

– Спасибо, – произнесла она, увидев Августа.

Он молча кивнул.

Местность становилась все более глухой, дома встречались реже. Пришлось трижды расчищать дорогу от поваленных деревьев, разделяя их на части при помощи двуручных пил. Взмокшие участники «Симфонии» старались работать как можно быстрее, пока расставленные тут и там разведчики следили за дорогой и лесом, чуть что – подпрыгивая и целясь на малейший звук. Кирстен и Август двинулись дальше, несмотря на возражения дирижера. Через полмили они вышли к холмистой равнине.

– Поле для гольфа, – произнес Август. – Ты понимаешь?

Однажды они обнаружили в гольф-клубе две полные бутылки виски и консервную банку каким-то чудом сохранившихся съедобными оливок, поэтому с тех пор Август пытался повторить удачный опыт.

Гольф-клуб располагался в конце длиной дороги, за деревьями. Здание сгорело, и крыша, как кусок ткани, свисала с трех оставшихся стен. На траве валялись перевернутые гольф-кары. Предгрозовое небо темнело, и тусклый мрачный свет не давал разглядеть, что внутри здания, только поблескивали осколки стекла в рамах. Входить, когда крыша уже наполовину рухнула, было слишком опасно. На дальнем конце поля Кирстен и Август обнаружили небольшое искусственное озеро с прогнившим пирсом. Под водой что-то мелькало, и они побрели обратно к повозкам за рыболовными снастями. Первый и третий виолончелисты распиливали последнее дерево.

В озере оказалось столько рыбы, что она сама шла в сеть. Рыбешки, правда, были маленькие и коричневатые, неприятные на ощупь. Вдали зарокотал гром, и вскоре упали первые капли дождя. Август, который никогда не расставался с инструментом, обернул футляр скрипки куском полиэтилена, что носил в рюкзаке. Они с Кирстен продолжили работать и под ливнем – она вытягивала сеть из воды, а Август потрошил и чистил улов. Он знал, что Кирстен терпеть не может потрошить рыбу, и всегда брал эту часть на себя. Кирстен едва видела Августа сквозь стену дождя. На мгновение можно было забыть, что у них пропало трое человек. Когда ливень наконец стих, они наполнили сеть рыбой и понесли улов обратно. От дороги поднимался пар. Они добрались до места, где их товарищи распиливали и утаскивали поваленные деревья, но «Симфонии» уже не было.

– Наверное, прошли мимо, пока мы рыбачили, – произнес Август.

Какой еще вывод они могли сделать? Прежде чем уйти с сетью на поле для гольфа, маршрут согласовали с дирижером. Озеро располагалось достаточно далеко от дороги, и они не увидели бы «Симфонию» из-за сгоревшего здания, а ливень заглушал все звуки.

– Тогда они двигались очень быстро, – сказала Кирстен, чувствуя, как в животе что-то сжимается.

Август нервно поигрывал монетками в кармане. Что-то не сходилось. Зачем «Симфонии» сниматься с места во время ливня, если нет никакой срочности? Дождь смыл с дороги все следы, кругом валялись листья и веточки, но жара вновь возвращалась. Небо будто раскололо, между тучами пролегли голубые струи.