Солнце для любимой - Дебора Тернер

— Тебе лучше? — спросил он.

— Да, — ответила она, садясь и принимая от него стакан с водой.

Клайв протянул к ней руку, и она опять умоляюще посмотрела на него. Он только поправил полотенце у нее на лбу и сказал:

— Не волнуйся, я не собираюсь принуждать тебя к чему бы то ни было. Но пойми, я просто не могу оставить тебя в таком состоянии. Я сниму здесь дом, и мы будем в нем жить. По крайней мере, до тех пор, пока у тебя не прекратятся обмороки.

Девушка отдала ему обратно стакан, откинулась на подушку и некоторое время лежала зажмурившись, обдумывая это предложение. Потом она спросила:

— А как же твоя работа?

Его пальцы коснулись ее подбородка, слова прозвучали как команда:

— Посмотри на меня!

Она медленно открыла глаза.

— Ты сейчас не можешь быть одна. Если ты не хочешь вернуться со мной в Сан-Франциско, значит, я переезжаю сюда. По-моему, другого выхода нет.

Стефи молчала. Жить в одном доме с Клайвом означало постоянное искушение, с которым она вряд ли сумеет совладать. С другой стороны, его самоотверженность ее удивила.

Он резко встал с кровати.

— Если я так противен тебе, — проговорил он с неожиданной страстью в голосе, — позволь мне быть с тобой хотя бы до тех пор, пока ты не сможешь твердо держаться на ногах.

Девушка снова вздохнула.

— Хорошо, Клайв. Я вернусь с тобой в Штаты. Я не вижу смысла переворачивать всю твою жизнь из-за своих прихотей. Но как только смогу работать, я перееду. Я не хочу быть игрушкой.

— Ничего себе игрушка! — отозвался он с изрядным облегчением в голосе. — Самая упрямая и решительная игрушка, какую мне приходилось видеть. Ладно, договорились. Тогда поехали.

Он нагнулся, снял мокрое полотенце и поцеловал ее в лоб. Это произошло так быстро, что она не успела отшатнуться. Стефи почувствовала только слабый мужской запах, который снова на миг перенес ее в ту ночь в Бандаберге. Девушка закусила губы, тяжело дыша и пытаясь справиться с нахлынувшими воспоминаниями.

Вечером того же дня Стефани уже стояла у окна в номере лучшей брисбенской гостиницы и смотрела на море. Переезд в Сидней был запланирован на завтра.

— Впечатляет, — произнесла она устало. — Из нищеты в эти роскошные апартаменты, и всего за какие-то полдня.

— Деньги иногда бывают полезны, — заметил Клайв.

Ею владели мрачные мысли. Она не пробыла здесь и двух часов, а уже воспринимала окружающую обстановку и отношение к себе как нечто само собой разумеющееся.

Опомнись! — приказала себе Стефи. Это относится не к тебе, а к ребенку. Поэтому с тобой тут все носятся. Только поэтому ты завтра едешь в Сидней, а потом летишь в Сан-Франциско.

— Перестань все время об этом думать, — попросил Стэнворд, подходя к ней и кладя ей руку на плечо. Может быть, он действительно умел читать мысли. — Все образуется. Как только приедем в Штаты, мы немедленно решим, что делать дальше. Но давай действовать последовательно.

Интересно, почему я не из тех счастливых женщин, кому беременность идет на пользу? — думала Стефани. У них рассудок остается здравым и бдительным. Такие женщины инстинктивно чувствуют, что будет лучше для ребенка. А я никак не могу прийти к решению.

— Это такой серьезный шаг, — проговорила она задумчиво.

— Тебе будет спокойнее, если сразу по приезде в Сан-Франциско я свяжусь с адвокатом? — спросил Клайв. — Тогда ты получишь официальную бумагу, где будет сказано, каковы мои права и обязанности в отношении тебя и ребенка.

Стефани уже собиралась ответить на это с возмущением, но потом решила, что эмоции — плохой советник, и заставила себя обдумать предложение. Клайв явно лучше нее разбирался в практических делах, поэтому на него можно было положиться. Быстрота и продуманность, с которыми был организован переезд в Брисбен, действительно впечатлили ее.

Все-таки иногда приятно, когда с тобой обращаются, как с больной, окружая со всех сторон заботой, подумала девушка. Но она знала, что нельзя привыкать к этому. Вероятно, сейчас это объяснялось действием гормонов, потому что на самом деле ей уже давно перестало хотеться, чтобы кто-нибудь заботился о ней.

— Я думаю, это неплохая идея, — сказала Стефи наконец.

— А что ты думаешь по поводу опеки?

— Совместная, — ответила она, не сомневаясь. Стэнворд криво улыбнулся.

— Значит, ты считаешь, что муж из меня никудышный, но как отец я сойти могу.

— Это разные вещи, — осторожно проговорила Стефани.

— И на том спасибо. Ладно, думаю, тебе пора ложиться спать. Сегодня был трудный день, да и завтра будет не из легких. Спокойной ночи.

Стефани подумала, что он поцелует ее на ночь, но он только потрепал ее по плечу и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Ну и слава Богу, сказала себе девушка. И с чувством, сильно напоминающим разочарование, пошла чистить зубы.

До Сиднея они долетели на маленьком частном самолете, заказанном Стэнвордом специально для этой цели. Стефани сидела у иллюминатора и смотрела на пролетавшие внизу пляжи, отели, потом леса и железную дорогу. Слева простиралось необозримое синее море. Стефи чувствовала себя несколько лучше, чем вчера, и спокойно, хотя и с грустью, прощалась с этой гостеприимной страной, пять лет бывшей ее домом. Неожиданно она услышала, как Клайв задал ей вопрос, на который она меньше всего хотела отвечать.

— А почему ты все-таки согласилась переспать со мной?

Она покраснела и сжала губы. Через несколько секунд паники и борьбы с собой она решила ответить ему правду, и черт с ним, с его самолюбием! Не поворачиваясь от окна, Стефи сказала:

— Понимаешь, Клайв, в восемнадцать лет я водрузила тебя на пьедестал рядом со своим отцом и Кларком Гейблом и поклонялась тебе, как идолу. Теперь я знаю, кто такой Роджер Уильямс, а на Гейбла мне уже давно наплевать. К сожалению, с тобой все было иначе. Когда я увидела тебя в Бандаберге, я поняла, что все еще живу в плену прошлого, что я попала в какую-то временную петлю. Я осознала, что так и осталась школьницей, мечтающей о мужчине, который не может быть моим. Я хотела получить свободу, и единственное, что, как мне казалось, я могла для этого сделать, это поддаться соблазну и переспать с тобой.

Надеясь, что он не заметил краски на ее лице, Стефи сцепила пальцы на колене и приготовилась выслушать его ответ.

— Понятно, — произнес он металлическим голосом и замолчал.

Через несколько секунд тишины Стефани осторожно взглянула на него. Клайв сидел сгорбившись и смотрел перед собой, лицо его было угрюмым. Он повернул голову неожиданно, и она не успела отвернуться обратно к иллюминатору. Глядя ей прямо в глаза тяжелым гневным взглядом, он сказал:

— Значит, ты меня просто использовала. Девочке не дали игрушку вовремя, и она обиделась, а потом она ее получила, поиграла немного и бросила. Стефани, а что бы ты сказала о мужчине, который поступил так с женщиной? Думаю, ты назвала бы его подлецом.