Застенец - Дмитрий Билик

самые потаенные уголки лицея. Там уголь закончился, туда воду принеси, доски сбей, хлам разгреби, мусор подмети. Создавалось ощущение, что в этой школе для одаренных несколько десятилетий попросту ничего не делалось. И лишь ждали, пока один горячий парень начистит одухотворенные лица парочке дворян.

Иногда мне даже начинало казаться, что Зейфарт с Самариным нарочно придумали все это, чтобы получить дешевую рабсилу. Директор, кстати, после разговора с Самариным стал нравится мне меньше. Да и к Максутову я начал относиться с определенным подозрением.

И все же не мог отделаться от чувства, что меня используют в темную. Для чего-то нехорошего. Правильно Самарин сказал. Никому нельзя доверять. Включая Ирмера, с его письмами и указаниями. Что за цель он преследовал, скидывая на меня свой уникальный дар? Чтобы теперь я бегал с дымящейся задницей от всех аристократов? Хороший ход.

– Все, можешь быть свободен, – прервал мои мысли фельдфебель.

Я снял брезентовые нарукавники, широкие штаны, которые напяливал поверх своих и направился к выходу. Это первые несколько дней было тяжело, иногда даже до ломоты в мышцах. Потом я немного привык, только внутри все сопротивлялось. А следом пришло и принятие. Я поглядел на настенные часы и сам себе кивнул. Ну вот, Леопольдыч как всегда задержал на десять минут. Что-то мне подсказывает, что это время в мой административный срок он не добавит.

Однако выйдя на главную улицу, по которой лениво катил на телеге какой-то мужичок, я от удивления встал, как вкопанный. К хорошему, как известно, быстро привыкаешь. А когда у тебя это отбирают, чувствуешь, что лишился чего-то нужного.

Так произошло и в этот раз. Казалось бы, подумаешь, велика важность проехать десять минут в экипаже. Однако теперь, когда ни пролетки с возницей, ни жандармов в сопровождении не было, мне стало не по себе.

Может, на обед отъехали? За пирожками там или куда еще? Ведь сами же утром меня сюда привезли. Что произошло-то?

Я попятился, вновь оказываясь на территории лицея. Когда первого сентября Зейфарт говорил, что нам здесь ничего не угрожает, то он был чертовски прав.

Над зданием и всей территорией висело множество печатей. Это своего рода мощные заклинания, создать которые под силу только нескольким могущественным магам, обязательно действуя сообща. Их нельзя изменить или снять. Лишь уничтожить группой не менее сильных магов. Учитывая, что над лицеем находилось одновременно несколько крутых печатей, защищающих юнкеров от воздействия извне, даже в продуваемом дворе стоять было как-то поспокойнее.

Что делать? Идти к Зейфарту и просить проводить меня до дома? К человеку, который мог быть причастен к смерти моего… а кем мне Ирмер приходился? В общем, неважно. К директору я все равно не пойду. Тогда к фельдфебелю? Ага, чтобы Леопольдыч издевался надо мной до конца своих дней. Мол, испугался застенец открытых пространств города.

Можно, конечно, пробежаться по кабинетам. Вдруг кто из преподавателей еще остался. Хотя это вряд ли. Ушли все давно.

Я судорожно выдохнул, словно входя в ледяную воду. Чего испугался, как маленький ребенок? Если жандармов сняли, значит решили, что моей жизни больше ничего не угрожает. Чего тогда телиться?

Я вышел с территории лицея и поспешил по знакомой дороге домой. Если ехать минут десять, то быстрым шагом, временами переходящим в бег, можно добраться за четверть часа. Вот только моим планам не суждено было сбыться.

Глава 12

Поначалу казалось, что все идет просто превосходно. Солнечные лучи пробивались через щит, лаская последними объятиями тепла. В воздухе расстилался запах дыма от печных труб и пыли, забившейся меж мостовой. Наверное, впервые за все время я почувствовал себя на своем месте.

Будто всю жизнь только и делал, что ходил по утрам в лицей, а после обеда возвращался обратно. Шагал, приподнимая фуражку, встреченным прогуливающимся господам (почему-то здесь любили юнкеров), которые благодушно здоровались. Обходил изредка попадающиеся лошадиные кучи. Да, не очень живописно, зато в этом мире точно нет экоактивистов, и никто не требует пересесть с обычных авто на электромобили.

Я дошел до переулка, соединяющего две основные улицы, и свернул в него. Как правило мы ездили другой дорогой. Но я худо-бедно стал ориентироваться в местности, потому решил срезать.

Вот только стоило оказаться в длинной пешеходной кишке, где экипаж точно не проедет, как внутри кошки заскребли. Это не было похоже на то состояние, когда я встретил пугало. Нет, никакого ужаса или желания сделать что-то с собой не возникло. Лишь чувство необъяснимого животного страха.

Я обернулся, положив ладонь на рукоять кортика. Последний вообще постоянно мешался, то и дело отбивая ляжку. Но считалось, что это неизменный атрибут лицейской формы. Говорят, один из семерок-простолюдинов, забыл как-то кортик, так лично Зейфарт отправил его домой, отстранив на день от занятий.

Но из оружия у меня был только этот тонкий кинжал с граненым обоюдоострым клинком. Это не туалет, да и в окрестностях не видно Бабичева – поэтому можно пустить кровь возможному обидчику. Если он будет.

А он был. За мной двигался рослый мужчина в плотном пальто типа реглан. Очень модным, кстати, в местном Петербурге. Лица я не разглядел. Незнакомец натянул шляпу по самые глаза и будто бы смотрел себе под ноги. Вот только двигался чересчур проворно, почти бежал.

И тут я напрягся. Меня почему-то очень насторожила его гражданская одежда. Уж как-то я привык к военным или жандармским мундирам. И в их присутствии чувствовал себя в безопасности. Сейчас же внутренний голос надрывался на все лады. Он кричал, что пора рвать когти, улепетывать, что есть духу, делать ноги пускаться наутек, а еще меньше читать перед сном что попало. К примеру, словарь синонимов. Гребаный Пал Палыч, не кладет на место книги.

За то недолгое время существования в этом мире я привык к своему статусу. Что меня охраняют жандармы, что мне прислуживает Илларион, что в подаренной императором грамоте написано красивое слово граф. И Ирмер-Куликов, наверное, узнал бы причину собственного преследования.

А вот Коля-Кулик даже разговаривать не стал. Он здраво рассудил, что коли его никто не видит, то стесняться некого. Поэтому припустил так, что только пятки пыльных штиблет засверкали, да кортик стал привычно бить по ляхе.

Незнакомец бегать не собирался. Он явно понимал, что молодость и мои крепкие ноги в данном случае зарешают. Но оказалось, что и отпускать меня на все четыре стороны преследующий не собирался. Я лишь в самый последний момент почувствовал, как позади уплотняется воздух. И тогда дернулся в сторону, как заяц,