Водитель моего мужа - Агата Лав

Она худенькая как юная девушка. Чересчур. Почти что болезненно. Я впервые смотрю на нее обнаженную открытыми глазами, не отвлекаясь на ее жаркие поцелуи или пронзительные слова, и замечаю новые детали. И, конечно же, новые ссадины от рук Димы. На внутренней стороне бедра… Он впечатывал в нее свои длинные пальцы, пока я держал ее.

Я сжимаю край халата и укрываю Олю, но мне не хватает деликатности. Она чувствует мое неосторожное движение и вздрагивает сквозь сон, как в ознобе, а потом резко выбрасывает вперед свою ладонь и натыкается на мои пальцы. Она не просыпается и рефлекторно отстраняется, закапываясь лицом в подушку.

— Не надо, — шепчет она сбивчиво. — Нет… Я не хочу…

— Малыш, это я, — на свой страх и риск кладу ладонь на ее голову и невесомо провожу, собирая ее влажные волосы. — Только я.

Она выдыхает полной грудью, узнав мой низкий голос, и расслабляется. Из ее тела уходит бетонное напряжение и она легонько ведет головой, ища мои пальцы. Я наклоняюсь к ней, закрывая собственным телом, и утыкаюсь лицом в ее висок. Целую, а потом говорю все бессмыслицы, которые только приходят в голову, просто говорю и говорю, чтобы она слышала мой голос и ничего не боялась.

И не вспоминала то, что было до меня.

В конце концов, я плюю на кресло и, забросив пиджак на комод, ложусь рядом. Считаю ее сонные выдохи, а потом сгребаю в охапку и чувствую, как она бессвязно шепчет сквозь сон. Что-то мягкое и милое, что точно предназначается мне. Оля понимает, что это я, и закапывается лицом в мою шею. Ее теплое дыхание гуляет по коже и согревает, так что вскоре я тоже успокаиваюсь и чуть-чуть отпускаю произошедшее.

Не забываю, но делаю первый шаг в сторону. Необходимая дистанция, чтобы трезво думать и не натворить глупостей. А я ведь могу, я произвожу впечатление холодного и сдержанного человека, но у меня, как у любого, есть свой лимит.

Проклятая точка невозврата.

Так проходит полчаса и меня все-таки начинает клонить в сон. Я не могу заснуть рядом с ней, слишком большой риск, поэтому приходится идти в коридор и опускаться в кресло. Меня отвлекает переписка с парнями из охраны, мне присылают карты, которые я запросил, и имена бодигардов, которых приставили к Диме в последнее время. Он поменял структуру не так давно, перезаключив контракт с другой фирмой, кое-какие куски даже моим знакомым перепали. Босс попросил найти людей в теме, я нашел, хотя тогда и предположить не мог, как это сыграет мне на руку.

Потом я отключаюсь на несколько часов. Я умею спать в любых условиях и при любых проблемах, привычка выработанная еще лет в двадцать, когда попал в учебку. Просыпаюсь я от тихого шороха, крадущегося из соседней комнаты, открываю глаза и вижу встревоженное лицо Ольги.

Девушка сидит на кровати и потерянно оглядывается по сторонам, пытаясь вспомнить, что было до того, как она уснула. С сильными таблетками так бывает, они напрочь вырубают, но мешают потом прийти в себя.

— Еще рано, — поднимаюсь на ноги и иду к ней. — Дима не звонил и не писал. Всё тихо.

— Я не хочу больше спать.

— Уверена? — на наручных часах нет и пяти утра, и я непроизвольно хмурюсь. — Голова болит?

— Паша, я в порядке. Только заторможенность и усталость, как будто не спала… Но сна нет.

Я киваю и понимаю, что по-другому быть не могло. Нельзя одной короткой передышкой перечеркнуть ужасную семейную жизнь.

— Ты сильно перенервничала, организм еще не пришел в себя… Я принесу воды.

— Спасибо. Только без таблеток.

— Хорошо, без них.

Я отлучаюсь на кухню и наполняю высокий стакан водой из-под крана с фильтром. Вокруг огромная столовая, которая заставлена техникой для крутого ресторана, но готов спорить, ей никто никогда не пользовался. Ольга в общей сложности провела в этой квартире дней пять. Дима ссылает ее сюда, но очень быстро возвращает назад в главный дом, иногда и двух часов не успевает пройти.

— Почему ты так боишься таблеток? — протягиваю ей стакан, но не отпускаю, помогая делать глотки. — В таком состоянии любой врач пропишет…

— Я боюсь привыкнуть. И боюсь крепко спать рядом с Димой, — Оля нервно сглатывает и ежится, как от порыва холодного ветра.

Стоило слегка коснуться мыслями Димы, как в ней проступает самый настоящий страх. Мне даже кажется, что его можно потрогать пальцами. Настолько ярко и осязаемо, каждый сустав ее тела говорит о нем, ее выкручивает и зажимает стальными тисками.

— Вдруг я что-то скажу во сне. Произнесу твое имя…

— Вы спите вместе?

Я знаю, что у Ольги своя спальня.

— Иногда.

В горле застревает вопрос “Давно?”, но я все-таки не задаю его. Это нужно мне, а не ей, а мое мужское любопытство не стоит ее нервов. Она опять вспомнит прошлое и покроется ледяной коркой.

— Я хочу увезти тебя, — я заранее забираю стакан из ее рук и произношу главное, что решил за эту ночь. — Нужно дождаться последнего подтверждения от нужного человечка и можно уезжать.

— Через две недели? — она не понимает меня и смотрит прямо в глаза, словно хочет увидеть там то, что не слышит в словах. — Ты же говорил….

— У нас их нет, малыш. Я заберу тебя сегодня, нужно только дождаться безопасного маршрута и машину. Точнее, их будет несколько, их придется постоянно менять, чтобы выехать из области.

— Мы будем прятаться? От Димы? Господи, это невозможно, ты не понимаешь, о чем говоришь...

— Нет, не будем, — я качаю головой и сажусь рядом с ней, забираю ее едва теплые ладони себе и стараюсь согреть как могу. — Я спрячу тебя, а сам останусь с ним.

Пауза.

И крик.

— Нет!

Я впервые слышу, как она истошно кричит. И оказываюсь не готов, потому что на дне ее крика слышатся отголоски слез, я замираю на мгновение и лишь сильнее сжимаю ладони Ольги. Она упрямо вырывается, не веря, что я мог придумать самый ужасный план из возможных, и пытается отодвинуться.

— Этого не будет. Нет, Паша!

— Я смогу трезво мыслить, когда ты будешь в безопасности. И буду видеть Диму перед собой, понимать, что у него на уме и что он собирается делать. Ты права, мы не можем спрятаться от него, необходимо найти другой выход. И я его найду, но сперва мне нужно, чтобы ты была как можно дальше от него.

Ольга открывает рот, но не может произнести ни слова. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами и легонько качает головой, не в силах принять всё то, что я произнес вслух.

— Пожалуйста, нет… — шепчет она после паузы. — Паша, милый, я умоляю тебя… Нет.

— Да, — я нажимаю и притягиваю ее обратно к себе. — Ты уедешь. Точка.

ОЛЬГА

Его не переубедить. В нем полыхает лютая мужская уверенность и сила, с которой ничего не поделать. Я чувствую и уже знаю… Знаю его. Если Паша забывает природную деликатность и начинает говорить строгими приказами, то это критичный момент. Он уже не отступит.