Акулы из стали. Последний поход - Эдуард Овечкин

– Минёр жену себе правильно выбрал?

– Правильно.

– Ну дык чего я был не прав, если опять прав?

– Ай, ну всё вы переиначиваете!

– И всегда прав, я попрошу заметить!

«И что, – спросил меня один приятель, когда я рассказал ему эту историю, – так и не наказали минёра?» – «Да нет, конечно, а за что его наказывать?» Находчивость – это же самая главная черта при службе на флоте. За такое поощрять надо, я считаю!

Жена для военного моряка – очень важная сущность. Кроме того, что она скрашивает ему тягостные часы ожидания походов на берегу, она ещё поддерживает в порядке его жилище, воспитывает его детей и удерживает от многих опрометчивых поступков, которые портят карьеру. От этого всего холостые военные моряки с трудом любимы начальством и создание ячеек общества категорически приветствуется. Но как и у любой сущности на свете, у жены военного моряка есть и обратная сторона – к себе и создаваемым собой удобствам она вызывает стойкое привыкание.

И ладно ещё, если военный моряк женился в зрелом возрасте, предварительно научившись стирать себе бельё, пришивать пуговицы и жарить яичницу, – тогда ещё куда ни шло, выживет. А вот если он, буквально оторвавшись от мамки, тут же был пронзён стрелой Купидона, то привыкание это самое неумолимо перерастает в стойкую зависимость, начинаясь с того, что жена кормит его через прутья решётки домашними котлетками, и заканчиваясь: «Мася, а где моя свежая рубашка и какие мне носки сегодня надеть? Синие или чёрные?»

Здесь можно ошибочно подумать, что я призываю жениться чем позже, тем лучше, но нет: тут не сразу и поймёшь, что хуже. Не подвергаясь воспитанию и огранке со стороны женщины, военный моряк чорт-те чем начинает заполнять своё свободное время, но точно ничем полезным. Например, склоняется к оформлению своего жилища в стиле военно-морской ампир: винные бутылки вместо люстр, морские карты вместо обоев, туалет без дверей, телевизор вместо стола и две украденные с корабля тарелки вместо посуды. А зачем мне холодильник? Тушёнка с гречей и так великолепно хранятся!

В общем, жениться, как и делать любое другое дело, следует вовремя, а не рано или поздно.

Застрял как-то наш пароход в городе С. надолго. Не то чтобы на год или два, но на несколько месяцев. И нравилось это в общем-то всем, за исключением нашего минёра Влада, с которым я познакомил вас в прошлом рассказе. Почему нравилось, поймёт любой военный: приписаны мы были к первой флотилии и в городе С. подчинялись военно-морской базе только условно и по соображениям приличия. Наши же родные штабы учили нас жизни и дисциплине только по телефонам – путь не близкий, у флота денег на солярку нет, а уж на командировки штабов тем более нет.

– Алё! Алё! Это пом НЭМСа Давидов! Механика позовите к телефону! Антоныч! Что там с подшипником? Поменяли? Что значит «в цене с местными не сошлись»? Всё шутки шутишь? А что это за звуки? У вас в центропосте музыка, что ли, играет? Вы там опухли вообще! Ну, погодите – дорвёмся мы до вас!

Вахту отстоял, рабочих проконтролировал и свободен. Хочешь – в город иди, например даже в кино, хочешь – спать ложись, хочешь – рыбу лови, хочешь – книжку читай, хочешь – просто лежи мечтай, а хочешь – с друзьями шашлыки жарь. Ну чем не военно-морской рай?

Да и Владу там тоже сначала понравилось: свобода же и делать ничего не надо! Но через пару недель оказалось, что метод сухой стирки носков и рубашек работает недолго и малоэффективен при длительном его использовании: белые рубашки чернеют, кремовые – сереют, а носки воняют всё сильнее, как часто их ни меняй. И брюки! Ну кто же мог предположить, что их надо гладить так регулярно!

– А где ты берёшь чистые рубашки? – приставал Влад к помощнику.

– Стираю.

– Это как? У тебя стиральная машинка есть?

– Это так, Влад: беру шаечку, иду в душ, там набираю тёпленькую водичку, строгаю туда мыльце, замачиваю и потом ручками, ручками. Погоди, куда побежал, я тебе про носки сейчас ещё расскажу!

А побежал Влад к командиру. От отчаянного своего положения и беспомощности перед бытом он запаниковал и попросил у командира трое суток отпуска, чтоб съездить за женой. Возможно, если к командиру прибежал бы штурман, старпом или кто-то из механиков, он бы и спросил зачем, для того чтобы придумать мотивацию отрицательного ответа, но тут просто махнул рукой: ступай, Влад, на все восемь сторон.

Влад обернулся быстро: предварительно позвонил жене, выдал ей ценные указания и поэтому времени на сборы не тратил: прискакал, схватил жену, чемодан и фикус и обратно. В городе С. снял квартирку и зажил привычной для себя жизнью: стал являться в чистых рубашках, наглаженных брюках и в аккуратной причёске. И даже, знаете, как-то расцвёл, взбодрился и снова обрёл смысл жизни: с утра надеваешь чистое и бежишь на службу, а вечером домой к ужину, тапочкам и заботливой жене. А жена у Влада была замечательная, тут даже при желании слова против не скажешь: и хороша собой, и умна, и хозяйка отменная, и гостей принимать любила. И даже не обижалась на вопросы, как это она умудрилась за Влада выйти замуж при таком богатстве вариантов в Северной столице. Даже в съёмном закутке города С. она буквально за пару дней свила вполне приемлемое по уюту и комфорту гнездо, причём в одиночку.

Влад, естественно, не рассказывал ей всей правды про свою службу, а пересказывал вместо этого романы Рафаэля Сабатини, переложив их на современный лад и удалив оттуда женщин. «Видишь, – говорил он ей, – пашу как вол, не зря же меня, лейтенанта, сразу назначили командиром целой боевой части, когда остальные капитаны третьего, а то и вовсе второго рангов!» Ну не рассказывать же своей жене, что у тебя в боевой части всего один офицер по штату и есть, а численность всей боевой части меньше почти любой группы на корабле? Я бы точно не стал!

– Тащ командир, а можно я жену на экскурсию приведу?

– Можно. Но двадцать пятого декабря.

– Так ещё полгода же!

– Минёр, я женщин на корабль пускаю только в двух случаях: если они солистки столичной филармонии или если День корабля празднуется. Всё. Твоя жена является солисткой столичной филармонии?

– Нет.

– Ну вот. Жди тогда двадцать пятого декабря. А что ты тут ей показывать собрался?

– Хозяйство своё!

– Понимаю тебя, минёр, понимаю. Когда она спрашивает, отчего ты так устал – ты ей про торпеды, стеллажи и тали заливаешься соловьём, так? А тут привёл бы и как показал бы свой торпедный отсек, как позвенел бы цепями, так она ещё больше тебя жалеть бы начала. Понимаю тебя, понимаю, но ничем помочь не могу. Принципы, понимаешь, у меня такие: женщина на корабле – к несчастью. И вообще, не мешай мне.

– Так вы же телевизор смотрите…

– Вот и не мешай мне его смотреть.

– Ну, понял, – вздохнул минёр и побежал к помощнику.

Помощника минёр считал своим другом и самым близким товарищем на корабле. Это оттого он так ошибался, что были они с помощником соседями по каютам и помощнику удобнее всего именно к минёру было ходить за чаем, пряниками и закуской, а в благодарность приходилось называть его «Влад» и периодически дружески хлопать по плечу. Опять же, именно помощник отвечал на корабле за несение береговых и корабельных нарядов и поэтому быстро и безболезненно подписал минёру зачётный лист и тут же допустил его к несению нарядов. Это за противными механиками приходилось волочиться сутками, сначала чтоб упросить что-нибудь объяснить и показать, как работает, а потом чтоб уговорить подписать зачёт, раз сам же вот только что всё рассказал и показал.