Время жизни - Роман Корнеев

На планете пока властителей космического транспорта интересовало лишь одно – судьба инопланетного обломка. В точности модельных построений нужно было убедиться как можно скорее. Дрогнув всем телом, громада выпустила из своего чрева остроносое существо, похожее на километровую кристаллическую иглу, какие встречаются в вихревых границах ЗВ крупных звезд, что втягивали в себя постепенно кристаллизующийся металлический газ, распыленный в пространстве многих кубических парсеков. Игла грациозно обошла суматоху вторичного флота, который все суетился вокруг атмосферного канала, потом ускорилась и ловко нырнула в толщу атмосферной линзы, сходя со стационарной орбиты своего носителя, поддерживаемой мощностью бортовых воронок. Челнок ждала поверхность, со своими красотами и опасностями.

Имайн, принимайте корабль. На орбите вахтовый боевой транспорт «Лисайя Горн 35» бортовой номер 45 255 116 Пространственных Сил Союза, порт приписки «Инестрав-Второй». Приносим извинения за молчание – в атмосфере были обнаружены следы посещения вражеским космолетом, опасность раскрытия кодов слишком велика, чтобы рисковать ради нескольких часов ожидания. На ваш запрос сообщаем, гость является частью небольшого скопления, обнаруженного и уничтоженного Третьим Крылом в окрестностях этого подсектора Галактики. Нам поручено обеспечить безопасность Имайна от возможных вторжений разрозненных сил противника, при необходимости занимая оборону и пытаясь продержаться до подхода ударной группировки, что дежурит сейчас в направлении Канала. Кроме того, полетное задание включает обычный список мероприятий – заправка, произведение рекрутского набора, переподготовка и ротация планетарного гарнизона, переоснащение активных оборонительных комплексов. Встречайте нас на грунте.

Миджер сидел, скорчившись, на подвернувшейся садовой скамейке и дрожал. Напряжение, каменное, черное напряжение последних часов никак не хотело отпускать, мотая перед глазами огненным клеймом отпечатавшиеся в памяти образы. Огненный прочерк поперек неба, тревожный сигнал информера, срочные и бессмысленные сборы, а потом… Черная туша того, что не могло оказаться своим кораблем, в абсолютном молчании наплывала на чаши радаров дальнего обзора. Вся планета в страхе замерла перед этим зловещим образом. Целыми семьями собравшись у проекторов, взявшись за руки, утешая слабых, они могли опереться друг о друга. Миджер, как и другие курсанты, был подключен к инфоканалам по цепи активированного нейроконтура. А потому мог никуда не идти – все выяснилось бы само собой. На первых же кадрах трансляции обнаруженного в глубоком космосе отправляться домой расхотелось напрочь. Миджер вяло выслушал приказ сержанта, что до поступления других приказов он свободен, кивнул, отошел на пару шагов в сторонку и рухнул на что пришлось.

Страшно? Было ли ему страшно? Нет, это было совсем иное чувство. Всепожирающая волна опустошила его, продирая насквозь своей черной коростой. Миджеру хватало сил лишь смотреть немигающими глазами на эти немые образы, на гаснущие одна за другой звезды, на серебристый шлейф радиоэха в кильвакууме. На Имайне не нашлось ни человека, ни машины, что осмелились бы нарушить эту траурную трансляцию своим комментарием. Все и так понимали, что происходит, и по кому этот траур. Планета замерла, все думали только об этом, переживая свои последние мирные часы. А бой с врагом, который начнется, подойди он ближе, в живых останутся немногие.

Возможно, кто-то верил, что этот корабль-призрак принадлежит человеческому флоту, возможно, таких была почти вся планета, от их мнения ничего не зависело. Можно сто раз задаваться вопросами, отчего молчит корабль, ответа не было. А потому Миджер предпочитал не думать о возможном спасении. Он думал о смерти.

Что необычного. Корабль-разведчик приземлился неудачно, но сумел дать сигнал, оставив невредимой часть своего технического и боевого арсенала. За ним из черноты небытия показался головной корабль. Рейдеры врага нельзя было по контуру обводов отличить от любого другого небесного тела. Бесформенная глыба двигалась по вынужденной с такой грациозностью, будто знала, что противостоять тут ей не станут… или не смогут. Миджер всхлипнул, до крови закусывая пальцы. Ему было противно за себя, ему было противно за других. Корабль заговорил, засверкал в атмосфере столб фосфоресцирующего пламени. А ничего как бы не изменилось. Человек, задумавший умереть, не может так просто отказаться от своих замыслов. Ликования не было. Не было даже злости на столь долгое молчание, за черную эту апатию, что пропитала мозг за последние часы, так что никакие нейроконтуры не могли справиться со стремительно входящим в ступор сознанием.

Миджер из всей гаммы человеческих чувств и эмоций ощущал сейчас лишь лютую усталость и подспудное недоумение. Его обманула реальность, его обманул он сам. Со своими страхами и проклятиями небесам.

Шлюпку он заметил не сразу.

Огненная спираль вилась в небе, расчерчивая редкие вечерние облака сетью кровавых морщин. Килевые вихри конденсировали влагу, отражая в своей сложной вязи гаснущие лучи заходящего солнца. Но казалось, что это древние химические сопла никак не погасят свой гнев, продолжая пылать неутоленной яростью.

Миджер стоял, не помня, когда вскочил на ноги, запрокинув голову, сощурясь на закат. Спираль вилась и вилась, завораживая.

Центральная точка сложной системы огней словно совершала ритуальный танец – перемещалась по темнеющему небу, описывая то круги, то ломаные линии, ныряя и снова возносясь в атмосфере. Эта пляска продолжалась, даже когда от шлюпки начали гроздьями отделяться мерцающие пентаграммы звеньев дочерних флайеров и ломаные цепочки автоматических зондов. По небу проносились вспышки, время от времени до слуха Миджера доносился отдаленный гул, иногда оживал коммуникационный канал – операторы наземных станций пытались понять, что происходит. Ясно было одно – отделившаяся от основного канала, что сиял голубой искрой на юге, шлюпка искала следы пришельца, разворачивая взамен утраченной и далеко не совершенной гарнизонной, собственную сеть мобильных сканеров. Подвижный клубок словно жаждал отследить в воздухе путь каждой пылинки, каждого чуждого стального запаха. И судя по все более неуверенным движениям, в этом бессмысленном деле не сильно преуспел.

И снова в канале заскрежетал-заискрился грубый, лаконичный речитатив языка отцов. Но на этот раз он проносился с такой быстротой и невнятностью, будто говорящий ничуть не заботился о том, был ли он понят. Миджер улавливал отдельные корни, но в целом отрывистая фраза оставила после себя лишь ощущение раздражения и тревоги.

Повторять сообщение говоривший тоже не стал. Шлюпка замерла, поочередно всасывая в себя россыпь миньонов. Замерла и ринулась вниз, казалось, прямо на Миджера.

Рекрутам собраться на плацу возле посадочной. Резервистам оставаться по своим местам в полной готовности.

Конечно. Если будут еще приказы, о них сообщат в последний момент. Выполняй, солдат.

Миджер оглядывался вокруг и не видел следов войны. Война была только в небе – падающая звезда желаний. И в его голове, пульсирующей от неаккомодированных нейроконтуров.

Но поверить в реальность этой войны было просто. Еще не прошедший окончательно лютый страх, что бился в нем мгновения назад. От него нельзя было отмахнуться, он навсегда оставил в Миджере отпечаток чего-то отвратительного, почти физически ощутимого.