Фуа-гра из топора - Дарья Донцова

Виктор Маркович тяжело вздохнул. Затем продолжил.

– Полгода я Ксюшу лечил. Анализы сам у нее взял, приятеля в больницу тайком отвозил – боялся венерических заболеваний, СПИДа. Слава богу, пронесло. Телесно Ксения оправилась, а морально нет. У нее возникла агорафобия, она не могла выйти за порог квартиры, бросила преподавание, заперлась в комнате. Ванда и Володя очень старались помочь ей, но не смогли справиться с бедой.

– Надо было обратиться к психотерапевту, – пробормотала я, отлично понимая, что сейчас скажет Дворкин.

– Ксения не хотела никого видеть, – возразил Виктор Маркович. – Мы попытались привести нужного специалиста в дом, обманули Ксюшу, соврали ей, что Володя на день рождения вынужден пригласить своего начальника. Резников очень просил жену быть любезной с боссом, поддерживать диалог, отвечать на вопросы, какими бы глупыми или бестактными они ей ни казались. Дескать, шеф бесцеремонен, обожает вести тупые беседы, но ради карьеры Резникова нужно перебороть свой характер.

– И Кауф согласилась? – удивилась я.

– Ксюша любила мужа и понимала, что их семейная жизнь не совсем нормальна, – зачастил Виктор Маркович. – Из-за душевного состояния супруги Резников лишился многих радостей, например, не мог привести в дом приятелей, поехать с семьей на море, да просто погулять с ней в парке. Не знаю, как у них обстояло дело с сексом, Володя не откровенничал, а я не спрашивал, но полагаю, в одной постели они оказывались нечасто, если вообще там оказывалась. В общем, ради продвижения Владимира по карьерной лестнице Ксения сделала над собой титаническое усилие. Она надела элегантное платье, наложила макияж, вошла в комнату, где находились Резников и изображавший его босса психотерапевт, попыталась улыбнуться и… упала в обморок. Вегетососудистый спазм на фоне большого эмоционального напряжения. Более никаких попыток выковырнуть ее из раковины мы не делали. Потом Ксюша внезапно преуспела как композитор, и в доме появился достаток. Знаете, отнимая у человека нечто, судьба, как правило, что-то дает взамен. Ксения лишилась возможности общаться с людьми, зато разбогатела и обеспечила свою семью.

Я усмотрела в рассказе Виктора Марковича небольшую нестыковку.

– Ванда говорила, что первую свою песню Ксюша подарила случайно встреченной Алине, а уж та, спустя энное время, узнав, что алчные поп-деятели берут у Кауф ее произведения кто бесплатно, а кто за сущие копейки, познакомила приятельницу со своим братом-адвокатом. А из ваших слов получается, что деньги и слава пришли к Ксении Львовне, когда она уже состояла в браке с Резниковым.

Лицо Виктора Марковича нахмурилось и тут же просветлело. Он кивнул.

– Все правильно, Алина и свела Ксюшу с Володей. Кауф только начинала сочинять музыку и, не понимая ценности своих мелодий, могла подарить песню богатому исполнителю, который вполне бы мог заплатить ей гонорар. У Алины не было ни малейших матримониальных планов, она хотела, в свою очередь, помочь человеку, который помог ей. До свадьбы Ксения была не богатой и не знаменитой, большие деньги и слава пришли к ней позднее.

– После изнасилования? – уточнила я. – Сработал этакий защитный механизм? Чтобы не сойти окончательно с ума, сидя в четырех стенах, Ксения начала усиленно писать музыку?

– Браво! Вы прекрасно разобрались в сути проблемы! – слишком жарко похвалил меня Дворкин.

– Ладно, – кивнула я, – пойдем дальше. Ах, да, на всякий случай уточню. Как я понимаю, о надругательстве над Кауф в полицию не сообщили?

Виктор Маркович всплеснул руками.

– Не ожидал такого вопроса. Кто-кто, а уж вы-то обязаны знать, каким унижениям подвергается несчастная, рискнувшая заявить о произошедшей с ней беде. Сочувствия она точно не добьется, ни от органов, ни от врачей. В нашем обществе существует установка: насилуют лишь тех, кто сам этого хочет, провоцирует преступника своим поведением. В приемном покое жертве нагрубят, затем последуют унизительный осмотр, беседы с грубыми полицейскими. И ведь никого не найдут!

– Понятно, – остановила я доктора. – Подведем промежуточный итог. Диагноз рассеянный склероз вы поставили Ксении Львовне без подробных исследований, так как ее фобия, развивавшаяся на фоне сильнейшего стресса, не позволяла обратиться к специалистам.

– Именно так, – подтвердил семейный врач.

– Переходим к недавним событиям. Ванда решила получить побыстрее свою часть завещанных ей Кауф денег и начала травить подругу, внушая всем в доме и, главное, самой Ксении мысль о неизбежности ее скорой смерти от тяжелого недуга, – продолжала я. – Нервы музыкантши не выдержали напряжения, и она наложила на себя руки. Постепенно Комиссарову замучила совесть, и Ванда, ранее подтолкнувшая Кауф к самоубийству, покаявшись в этом грехе в предсмертном послании, сама прыгнула в Волчью яму. Хм, похоже, в этом доме проживали две не совсем нормальные женщины… Психические проблемы Ксении были на поверхности, но Комиссарова-то казалась вполне обычным человеком, на ней держался дом. Такое развитие внутренних переживаний как-то не вяжется с ее характером.

– И все же такое случается, – возразил Виктор Маркович. – Социопаты хитры, способны ловко притворяться. Опять же это не моя тайна, но…

Врач примолк. Я молча ждала продолжения рассказа, уже зная, что Дворкин, сказав «не моя тайна», затем выбалтывает чужой секрет.

Терапевт с шумом выдохнул.

– Поройтесь в биографии Комиссаровой. Ванда сидела, она лишила жизни свою соседку по коммуналке.

– Что вы говорите! – на голубом глазу изумилась я.

– Копните глубже, найдете документы, – сказал Дворкин, – дело-то давно было. Я увлекаюсь психологией, читаю много специальной литературы и вот что вам скажу. Понимаете, Танюша, отнюдь не всякий индивидуум способен на убийство. Проводились опыты, доказавшие, что основная масса людей не в состоянии отнять жизнь у себе подобного. Но если личность смогла шагнуть со светлой стороны мира на темную, получила опыт убийства, она непременно когда-нибудь снова им воспользуется.

– Вы не верите в перевоспитание? – уточнила я. – Да, есть рецидивисты, но есть и те, кто, оступившись, более никогда не замышляет ничего преступного.

Виктор Маркович положил ногу на ногу и важно произнес:

– До поры до времени, Танюша, пока дьявол не искушает. Кое-кому везет, но Ванде сатана постоянно в уши слова о собственном большом доме шептал. Грустная история. Слышали выражение: единожды солгавший, кто поверит тебе?

Я молча кивнула.

– В случае с Комиссаровой его можно слегка переиначить, – печально произнес Дворкин. – Ну, скажем так: единожды убившая, что тебе помешает убить снова?

Я встала.

– С Резниковым и Беатрисой мне поговорить сегодня не удастся?

– Танюша, вы ведь не грубый полицейский, а умная, тонко чувствующая женщина, – льстиво произнес Дворкин, тоже поднимаясь из кресла. – Володя в предынфарктном состоянии, он спит после капельницы. Беатриса приняла успокоительное. Муж и дочь Ксении не отказываются от беседы, просто пока не готовы к ее проведению – слишком велик шок. Я сам еле-еле держусь и запрещаю себе вспоминать то, что сделала Ванда.