Фуа-гра из топора - Дарья Донцова

– Да, – ответил Никита, – именно так. Теперь смотрите внимательно. Через минуту Комиссарова появится вон там, у березы.

Я впилась глазами в экран. И действительно, спустя некоторое, показавшееся мне томительно-долгим, время в указанном Трофимовым квадрате возникла фигура в комбинации цвета хаки. Она вдруг странно дернулась, потерла бедро, потом опустила на траву аккуратно сложенную верхнюю одежду, сверху положила письмо, на него поставила сумку, перекрестилась, сделала шаг вперед, второй, покачнулась, еще раз осенила себя крестным знамением и шагнула вниз. Очевидно, в тот момент, когда Комиссарова упала в Волчью яму, налетел сильный порыв ветра – кусты, росшие с краю лужайки, резко закачались. А потом ветки снова замерли.

Я зажмурилась.

– Вы слишком чувствительны для такой работы, Татьяна Сергеева, – отметил Никита. – Неужели не привыкли к человеческой смерти?

– Когда привыкну, пора будет думать о смене профессии, – пробормотала я. – Пожалуй, наймусь торговать пончиками.

Трофимов щелкнул «мышкой», и изображение на мониторе застыло.

– Из вашей структуры никогда не уходят. Или я не прав?

Я сделала вид, что не слышала вопроса, и задала свой:

– Что показалось вам странным в записи?

Никита пробежал пальцами по клавиатуре и заговорил почему-то совсем о другом.

– Современные дети смешные создания. Ко мне приходит в гости Сережа Макаров. Мальчик живет в соседнем особняке, увлекается компьютерами, очень эрудирован и может стать толковым специалистом. Вчера подросток вдруг спросил меня: «Полное имя от Клавы как звучит?». Я ответил: «Клавдия. А почему ты интересуешься?» Сережа бесхитростно объяснил: «К нам нанялась новая домработница и велела называть ее тетей Клавой. Но я же не маленький, мне надо обращаться к прислуге по-другому. Да и какая она мне тетя? Я попросил ее: «Клавиатура, дайте мне, пожалуйста, чаю». Так она сразу от нас ушла. А сначала пожаловалась маме, что я над ней издевался. На что обиделась, не сказала, и я всю голову себе сломал. А сейчас вот сообразил: я-то привык клавиатуру «клавой» называть, а может, женское имя Клава – это вовсе не сокращение от Клавиатуры?» Улыбнитесь, Татьяна Сергеева, забавная же история. Я хотел вам слегка настроение поднять.

Я старательно растянула губы. Наконец Трофимов заговорил ближе к теме:

– У меня действительно возникло несколько вопросов. Почему Ванда разделась? Самоубийцы редко освобождаются от одежды, в особенности женщины. Слабый пол даже после смерти хочет быть при параде. Зачем Комиссаровой понадобился свидетель суицида? И по какой причине она спрыгнула с левого края обрыва, забилась туда, где начинается слепая зона для камер? Там, кстати, колючие кусты! Логичнее сделать последний шаг в центре обрыва. Если Комиссарова хотела, чтобы ее самоубийство было запротоколировано, так какого черта встала в самом неудобном для этого месте? Еще бы один шажочек в сторону, и Ванда вообще пропала бы из виду. У вас, Татьяна Сергеева, есть какие-либо мысли по данному поводу?

– Пока нет. Но непременно подумаю над этими вопросами, – пообещала я.

Никита ловко развернул кресло и очутился лицом к двери.

– Люди часто делают поспешные выводы, слушают, но не слышат собеседника, видят картину, но не всматриваются в нее. Знаете, почему наш бравый полицейский считает меня бандитом? Я учился в МГУ на мехмате, не хотел сидеть у отца с матерью на шее, поэтому подрабатывал, где мог. На четвертом курсе пристроился к ребятам, которые делали нелегально пиратские копии иностранных фильмов. Совершенно незаконное, но очень прибыльное дело. Мне неожиданно стали платить хорошие деньги, и я купил отцу с мамой мобильные телефоны. По тем годам дорогое, не каждому доступное удовольствие, сейчас-то я понимаю, что чудо-техника родителям была не нужна, но тогда сам себе радовался: вот какой у них сын крутой, обеспечил предков сотовой связью.

Я молча слушала собеседника, а тот продолжал рассказывать.

– Сижу я как-то раз в подвале, где копия какого-то американского боевика писалась, и сам это кино гляжу. Настроение распрекрасное, у меня день рождения, наниматели выдали премию, вечером я планировал в клуб пойти. А на экране кого-то допрашивают, рядом переводчик старается, текст перетолковывает, да так эмоционально кричит: «Мочи его! Бей по роже!» Вдруг звонок. Это папа с мамой впервые мобильной связью воспользовались, меня поздравить решили. Я в коридор вышел, дверь прикрыл, но все равно переводчика не заглушить. Ну и что получилось? Родители мне: «Сыночек, желаем тебе счастья». Я им: «Спасибо». А фоном к моим словам идет вопль переводчика: «Жги ему грудь утюгом! Глаз выколи! Ребра ломай, пока не признается, где бабло спрятал!»

Никита улыбнулся, хитро спросил:

– Представляете реакцию отца на эти фразы?

Конечно, он перепугался и осторожно так поинтересовался: «Никита, ты где находишься? Все ли в порядке?» Я хотел объяснить, и тут в наш подвал менты ворвались, с порога завопили: «Всем лечь на пол! Ноги на ширину плеч, руки скрестить на затылке…» Не до болтовни мне стало, кинулся к окну, еле ноги унес. А в тот день, когда папа мне позвонил, мама пригласила какую-то тетку окна мыть. Чтобы жена тоже голос мой услышала, отец включил громкую связь, ну и вместе с родителями тетка в курсе всего оказалась. Едва баба из нашего дома вышла, она направо-налево болтать стала: «У Трофимовых сын бандит, людей пытает. Его сегодня арестовывать пришли. Так уроду и надо, пусть посидит за решеткой…» Никогда не делайте поспешных выводов, Татьяна Сергеева. Даже, если ситуация кажется вам ясной. Сейчас пойдете к Владимиру Резникову?

– Собиралась посетить его, – кивнула я.

– Путь недалек, за пару минут управитесь. А на вас приятно посмотреть, Татьяна Сергеева, – снова улыбнулся Трофимов. – Прислушайтесь к моему совету: не мучайте себя диетами. Знаете, в каком случае женщина должна ограничить себя в еде?

Мне стало любопытно.

– И когда же?

– Если от ее каблуков на паркете остаются глубокие вмятины, – очень серьезно ответил Никита.

Дверь особняка Кауф открыла стройная женщина в ярко-красных кожаных брюках и белой кофте с глубоким вырезом, обнажавшим полную грудь, явно знакомую со скальпелем хирурга.

– Вы из полиции? – тут же осведомилась она. – Мы вообще-то в глубоком шоке.

– Здравствуйте, меня зовут Татьяна Сергеева, – представилась я. – Руковожу бригадой, в которую с заявлением об убийстве Ксении Кауф обратилась Ванда Комиссарова. А вы, очевидно, Алина, сестра Владимира, мужа Ксении.

– Бред невыносимый! – закричала певица. – Ванда сошла с ума! У нее шиза обострилась! Ну да, весна на улице…

– Комиссарова имела психиатрическое заболевание? – встрепенулась я.

– Нет, нет, что вы. Просто Алина сильно нервничает, ей лучше лечь, – прозвучал за спиной попзвезды густой бас.

– Отстань! – выкрикнула певица и убежала.

Передо мной стоял седовласый мужчина в больших очках.