Прорыв - Вячеслав Шалыгин

– Очень приятно, – голос у незнакомки почему-то вдруг немного сел, сделался низким, но остался приятным и даже волнующим… для тех, кто еще умел волноваться. – Юля… Чернова.

То, что фамилия майора не вызвала у Юли особого интереса, было очевидно. То есть она тоже смотрела на Бондарева как на незнакомца, хотя и с интересом. В завершение этого странного знакомства не хватало банальной фразы: «Мы с вами нигде не встречались?» Но ни Бондарев, ни Юля Чернова ничего подобного не сказали. Просто еще раз встретились взглядами, и тут майора будто бы в дополнение к удару током окатили кипятком. Какой вдруг «клапан» сработал в глубине сознания, Бондареву было неведомо, но именно благодаря этому Денис вдруг понял, что видит и осознает не одно и то же. Да, перед ним была малознакомая женщина по фамилии Чернова. Но при этом она… никакая не Чернова, черт возьми! И это Бондарев знал точно. Как то, что именно Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот.

«Озарение» казалось бредовым, никаких объективных предпосылок для такого вывода у Бондарева не было, но майор все-таки решился сделать этот вывод. Почему? Наверное, сработала интуиция, и ее тут же поддержал профессиональный опыт. Он без предупреждения и разрешения хозяина вдруг взялся выстраивать логическую цепочку.

«Все та же уловка номер двадцать два, – заметались в голове мысли. – В деревне все теперь Черновы. Причин много: и своего рода отметка о принадлежности к «клану», чтобы не трогали кочевники – ведь местные банды в курсе, что «Черновых» крышует Лютый, и чтобы дети чувствовали себя одной семьей. Так что фамилия наверняка липовая. Это не значит, что настоящая фамилия у нее Бондарева, но…»

Майор мог бы размышлять и дальше, но тут рядом с Юлей появились несколько ребят разного возраста. Самой младшей девчушке было годика три, и она сидела на руках у самой старшей, наверное, уже восемнадцатилетней воспитанницы. Еще трем девочкам и двум пацанам было лет по двенадцать-тринадцать, и все они с интересом уставились на Бондарева. А он на них. Но не на всех, а только на одного мальчишку и одну девочку. Они были похожи, как брат и сестра. А учитывая, что на вид они одного возраста, это были не просто брат и сестра, а… двойняшки!

Бондарев хотел проронить «привет», а затем задать, наконец, мучивший всю дорогу от Волчанска до Черновки вопрос: «Вы Маша и Миша?», но вдруг понял, что голосовые связки перехватило и он может лишь просипеть нечто невразумительное на змеином языке. Улыбка, которой Денис попытался заменить приветствие, тоже получилась какая-то вымученная. Но дети не обратили внимания на эти проблемы, они таращились на Бондарева, изучали, буквально пожирали взглядами, словно пытаясь что-то вспомнить. И Денис отвечал им тем же. Ведь это вполне могли быть его двойняшки! Возраст подходил, а то, что Бондарев их не узнавал… прошло девять лет! Тогда они были малышами, а теперь – почти подростки. Денис мог бы попытаться найти в детях собственные черты, но его дети всегда больше походили на Юлю, чем на него. Вот и эти ребята походили на свою маму… если она, конечно, для них настоящая мама.

«Снова какое-то фантастическое совпадение? – мелькнула у Бондарева мысль. – У этой Юли и дети, как у нас? Нет, это уж слишком!»

Пауза явно затянулась, но никто не спешил ее прерывать. Лишь когда в сторону замершего в немой сцене десятка воспитанников и двух взрослых обернулся Кравченко – Бондарев и Юля уловили это боковым зрением, – дело сдвинулось с мертвой точки. Юля «Чернова» улыбнулась, обняла одной рукой сразу обоих двойняшек, а другой еще двух детей.

– Добро пожаловать в наш дом, Денис.

– Да, – просипел Бондарев и с трудом отвел взгляд от двойняшек. – Спасибо. У вас… большой дом… столько детей. Справляетесь?

– Конечно, – Юля кивнула. – Мне все помогают. Мы ведь одна семья, все друг другу ближе, чем родные.

– Я так и подумал, – взгляд Бондарева невольно вернулся к двойняшкам.

Юля ответила правильно. Майор на ее месте тоже сказал бы что-то в этом роде. Ответил бы уклончиво, не желая выделять кого-то из ребят, чтобы сохранять принцип «семья превыше всего». Плюс – чтобы сохранять в тайне происхождение самых мелких, родившихся уже в Черновке. Мало ли кто их родители. А вдруг чужому дяде эти родители не нравятся, и он захочет использовать детей как инструмент шантажа?

«Что ж… правильное решение, Мама Юля… Чернова… или все-таки Бондарева? – у Дениса снова все перевернулось внутри. – Все факты сходятся, но… почему я не узнаю ее?! Я что, сумасшедший? Что это за фокус такой, что за психические выкрутасы, ломающие формальную логику, как спичку, Лес меня побери?!»

Как бы то ни было, Бондарев понимал, что сейчас лучше отступить, не приставать с расспросами и до поры до времени остаться наедине с новыми загадками.

Вырулить из ситуации помог Артем. Он подвел к Бондареву старших ребят и принялся знакомить майора с товарищами-скаутами. Осознанное или же невольное вмешательство Артема было очень кстати. Бондарев даже незаметно выдохнул с облегчением.

– Товарищ майор, хотите мы покажем наши комнаты… – Артем на миг задумался. – То есть это… наше расположение. Разрешите?

– Разрешаю, – Денис снова уловил боковым зрением взгляд Кравченко.

Сержант понял, что Бондарев вот-вот исчезнет из поля зрения, но помешать этому не мог, а потому смирился. Впрочем, не совсем. К группе скаутов незаметно присоединился невысокий боец, который практически слился с толпой ребят.

Юля тоже направилась в дом, но позади ребят, в компании Кравченко и остальных бойцов. Формально ей нашлось что рассказать сержанту, поэтому она временно перепоручила гостя Артему. А вот двойняшки приклеились к Бондареву, словно на липучках. И в какой-то момент дети, как по команде, взяли майора за руки.

Тепло детских ладоней, такое же забытое и вновь обретенное ощущение, как и весь комплекс эмоций, испытанных во время короткой беседы с Юлей, подействовало на Бондарева втрое сильнее, чем все слова и догадки. Оно окончательно взломало покрывшую душу корку и выпустило эмоции на волю. Далеко они не разлетелись, Денис вовремя сумел опять взять себя в руки, но все равно это было нечто вроде просветления после неполного десятилетия блуждания в сумерках. У входа в интернат пришлось отпустить детей, дверь не подразумевала прохода втроем, но тепло их ладоней Бондарев чувствовал еще очень долго.

На первом этаже типового здания располагались несколько классов, столовая с парой складских отсеков, бухгалтерия, библиотека и актовый зал – он же широкий коридор с небольшой сценой. Двойная лестница вела на второй этаж, где находились спальни, еще пара классов и кабинет директора – теперь это была комната Мамы Юли. Кравченко и бойцы условно заняли один из классов на первом этаже, но большую часть времени проводили в здании сельсовета. В интернате они только обедали. Но здесь все равно постоянно находился дежурный, а на ночь выставлялся еще и караул из трех бойцов. Вся внутренняя служба лежала на плечах скаутов. Они дневалили, трудились на кухне, на обширном огороде и в достаточно большом птичнике.

Куры и несколько гусей были гордостью и, можно сказать, визитной карточкой их коллективного хозяйства. Каким-то неведомым скаутам способом, похоже, что с помощью хитрой прививки, Мама Юля сделала так, что местных кур не брали никакие болезни, а в первую очередь они не поддавались на провокации близкого Леса – не мутировали, как большинство животных и птиц. Вот уже несколько лет они оставались самыми обычными пеструшками, несущими нормальные яйца. Единственное, что могло настораживать, так это производительность. Полсотни кур обеспечивали хрупкой, но питательной продукцией и хозяев, и гостей – под этим нейтральным названием следовало понимать забредающих в деревню кочевников, да еще и оставалось на продажу, по рублю за десяток.