Эффект Ребиндера - Елена Минкина-Тайчер

И ведь сразу видно и понятно, что на него нельзя полагаться, что за каждой юбкой побежит и не остановится. Предатель! И был бы умный содержательный человек, с которым интересно дружить, можно чему-то научиться, например, геолог или ученый, а то – легкомысленный болтун, да еще на год моложе, ему нянька нужна, а не друг.

Удивительно, что Ася Наумовна одобряла такое общение! И даже Танина сестра Люся вдруг заявила, что «Левушка чертовски мил». Чем он их околдовал? Почему они не видели, что он погубит Таню, сломает ей жизнь и даже не заметит?!

Сначала Оля не поверила. Когда этот мерзкий Колька Богомолов явился в комитет комсомола с заявлением, она его просто выставила за дверь! Таня и аморалка, что за бред?! Понятно, что Колька мстит за новогодний фельетон, все тогда над ним ржали, да еще Таня такие потешные карикатуры подобрала. А ты не списывай у всего курса, не будут про тебя фельетоны писать! Но Богомолов явился в комитет снова и прямо секретарю факультета передал заявление о том, что комсомолка Левина ведет аморальный образ жизни, вступает во внебрачные связи и устраивает скандалы в чужих квартирах.

Боже, оказалось, он племянник Левкиной соседки! И лично застал скандал на кухне, когда соседка выговаривала Левке за бесстыдство современной молодежи. А Таня ей нагрубила и заявила, что совершеннолетняя и сама за себя отвечает.

Но ведь права была именно соседка, как это ни ужасно. Потому что Таня ночевала у Левки! И уже не в первый раз. Она сама в тот же день рассказала Оле.

И вот теперь прямо на дверях аудитории висит объявление о повестке очередного собрания: «Моральный облик современного комсомольца на примере студентки второго курса Татьяны Левиной». И главное, Оля просто уверена, что подлый Краснопольский понятия ни о чем не имеет и спокойно пилит на своей скрипке, пока Таню позорят на весь университет!

Оля вдруг вспомнила, как уволили Асю Наумовну. Сколько лет прошло? Неужели семь? Да, они были в шестом классе, уже семь лет, невозможно поверить. Сразу всплыл в памяти морозный вечер, жуткие наставления отца, ее отчаянное «заявление» – дочь за мать не отвечает! Тогда казалось, что ничего ужаснее с ними уже не может произойти.

А как бы сейчас поступила на ее месте Кира? Тут не пересядешь за другую парту, это вам не шестой класс! Промолчать? Невозможно! Уговорить Таню не приходить? Тоже невозможно, могут вовсе исключить из университета. Взять Левку за шиворот и притащить на это собрание? Не то, все не то!

Есть только один выход! Она сейчас же поедет к Краснопольскому и твердо заявит – он должен убраться! Пусть убирается куда угодно – из квартиры, из Москвы! Никто не имеет права губить Танину жизнь! Соседке только этого и нужно – комната освободится, никаких скандалов! Тогда она, Оля, первой выступит на собрании и заявит, что Богомолов нагло врет и мстит за фельетон. Да, мстит за фельетон и карикатуры, нарисованные Таней. Что он все придумал про аморалку и скандалы в чужой квартире. Ничего не было! Абсолютно ни-че-го! Пожалуйста, кто не верит – найдите Краснопольского и спросите!

Конечно, ужасно врать в глаза товарищам, конечно, Таня не сразу поймет и даже может рассердиться на Олю, но зато она будет спасена! Спасена – раз и навсегда!

Удивительно, что Левка оказался дома в такой час. Заулыбался, галантно пригласил войти, вот гад!

– Какие гости! Чему обязан, дорогая подруга Оленька? Или ты ищешь Таню? Она сегодня должна быть у Людмилы, там Мишка заболел.

Оля с тихим ужасом смотрела на Танин халатик в горошек, аккуратно висящий за дверью. Танины тапочки под вешалкой. Все правда! Почему, зачем? Вот здесь она бесстыдно раздевается, лежит рядом с Левкой на этой кровати, обнимает его? Ее милая родная Таня с теплыми руками и пушистыми, чудно пахнущими волосами?

Быстрой скороговоркой Оля выложила весь бред про Богомолова и собрание, Левка побледнел и охнул.

– Ты должен уехать! Сейчас же! От тебя одни несчастья!

Было стыдно и мучительно рыдать у него на глазах. Почему?! Почему она расплакалась, ведь хотела быть твердой и уверенной, ведь заранее решила не допустить никаких Левкиных оправданий и уговоров? Но слезы все текли и губы дрожали, и не получалось сказать те приготовленные правильные слова. В следующий момент Оля с ужасом почувствовала, как ее обнимают Левкины руки! Левка, чертов бабник, обнял ее за плечи и даже ласково потерся носом о щеку!..

– Оля, дорогая, милая, не нужно. Я все понял. Я что-то придумаю, не волнуйся, прошу тебя…

Самое страшное, что ей совсем не хотелось его отталкивать. Наоборот, словно наркоз навалился, голова закружилась от горячих, скользящих по спине пальцев. Боже, какие у него руки, ласковые и твердые одновременно, невозможно не подчиниться. Вот как, оказывается, он обнимает Таню. Что это?! Страсть? Помешательство? Отравление? Вот почему люди обнимают друг друга! Сейчас, сейчас она соберется с силами. Только перестать реветь, наконец!

– Оля, ты настоящий друг, я все понял. Не плачь, пожалуйста. Ну что ты? Разве можно так отчаиваться?

Зачем он обнимает все крепче? Зачем целует горячими невозможными губами ее залитые слезами щеки? Что с ней происходит?! Почему она не отталкивает эти руки и губы, почему прижимается головой к широкому уверенному плечу?! Как она оказалась лежащей на кровати? На той самой кровати?!

Оглушительный звон ударил по ушам. Будильник! Почему будильник в середине дня?!

– Не пугайся, я ставлю будильник для занятий, чтобы не отвлекаться. На каждые два часа, а потом перерыв. Специально сегодня взял выходной, экзамены скоро. Вот сволочи, ханжи несчастные, не дают нормально жить и работать! Когда у вас это чертово собрание? В каком часу?

Про что он говорит? Какое собрание? Что теперь можно сделать для Тани, когда она сама оказалась такой предательницей? Жуткой и подлой предательницей. Как она, Оля Попова, честный и разумный человек, позволила ненавистному презираемому бабнику Левке обнимать себя?! Что случилось? Почему она не оттолкнула его, не убила, не расцарапала физиономию?

Главное – поскорее уйти, убежать из ужасной комнаты, не видеть смятой кровати, Таниных тапочек, Левкиной расстегнутой рубашки. И этот кошмарный Краснопольский еще ласково заглядывал в глаза и даже погладил по плечу, когда Оля натягивала плащ.

– Ты только не горюй и не расстраивайся, Оленька! Положись на меня!

Все было обычным – пешеходы, троллейбус, знакомая остановка. Пробивались первые листья, улицы казались веселыми и нарядными. Будто ничего не случилось. Будто она, лучшая Танина подруга, не лежала полчаса назад в объятиях чужого возлюбленного, как в самом ужасном и пошлом романе. А если бы зашла та же соседка? А если бы Таня случайно вернулась?! Боже мой, ведь Таня могла вернуться и застать их!

И нужно было как-то жить дальше. Как-то нужно было жить.

Комсомольское собрание оказалось очень коротким. Потому что ровно в 18.15, сразу после вступительного слова секретаря факультета, в зал вошел Левка Краснопольский в элегантном костюме и красивом строгом галстуке. Он поприветствовал президиум взмахом руки, как великий дирижер, и попросил немедленно освободить от разборок и проработок его жену. Да, его жену Татьяну Левину. Всё!