Сдвиг - Дейл Пек

— Девушка называла его Логаном — это его имя или?..

— Мы все считали, что Моргантхау — его псевдоним, особенно после того, как однажды он оговорился и назвал себя Морганталем. — На губах доктора появилась легкая улыбка, но тут же исчезла. — Маленький мальчик, игравший в шпионов… — добавил он. — Логан, возможно, его настоящее имя, но может оказаться и другим псевдонимом.

БК собирался спросить, не встречался ли доктор с Мельхиором раньше, но тот его опередил.

— Отец мисс Хаверман был тем, кого называют «активом» ЦРУ. В Персии. Он оказывал помощь во время революции пятьдесят третьего года, но был убит вместе с женой и всеми родственниками в одном из боев. Наз тогда была маленькой девочкой. ЦРУ не упустило ее. Ее привезли в Штаты и пристроили в зажиточную семью Хаверман в Бостоне. Те даже удочерили ее, но она там не прижилась. Моргантхау или Логан — не важно, как его звали, — дал понять, что ее приемный отец, похоже, повел себя не вполне достойно. Ее исключили из нескольких частных школ Восточного побережья за употребление алкоголя, агрессивное поведение и — как бы это лучше выразиться — преждевременное развитие. Моргантхау рассказывал мне, что увидел ее имя в отчете, когда его взяли на работу в Бостонское отделение, и решил проверить. Когда он нашел ее, она жила впроголодь и еле сводила концы с концами, добывая сексом деньги, спиртное и вообще все, за что расплачиваются. По-видимому, он считал, что его предложение было для нее благом. И что он ей помогал. — Лиари помолчал. — У меня сложилось впечатление, что он был от нее без ума. Даже когда он привез сюда Чандлера, говорил только о ней. Она не выходила у него из головы. — Доктор взглянул на БК. — Совсем как у вас.

Пока Лиари рассказывал, БК теребил в кармане кольцо, что оставил ему Мельхиор. «Дело не только в нас с Логаном, — подумал он. — Мельхиор тоже не избежал ее чар».

— Я хотел пообщаться с мистером Форрестолом, — резко сказал он, вытаскивая руку из кармана. — Дело в том… — Он беспомощно повел плечами. — Я даже не знаю, что спросить, кроме главного — что это было вчера?

Несмотря на серьезность ситуации, на губах доктора снова появилась улыбка и в глазах вспыхнул огонек.

— Самое легкое — это просто перечислить. Качающиеся деревья. Кордовская соборная мечеть. Мебель, летающая по комнате сама по себе. Все это проделки Чандлера. Его головы. Каким-то образом ему удается передавать свои мысли — свои галлюцинации — и вкладывать их в головы окружающих.

БК вспомнил о фигуре пылающего мальчика.

— Но там было не только это. Там были и образы из моей головы! Из моего прошлого!

Улыбка Лиари расплылась еще шире.

— Его возможности напрямую зависят от количества принятого ЛСД. В конце Моргантхау пичкал его дозами, которые в тысячи раз превышали обычные!

— Но мисс Хаверман сказала, что он ввел мистеру Форрестолу наркотик пипеткой во время сна. Как можно превысить обычную дозу в тысячи раз…

— Вы должны понять, агент… Керрей? — Лиари выдержал небольшую паузу, явно напоминая БК, что Моргантхау был не единственным молодым человеком, кто пользовался псевдонимом. — ЛСД — удивительно мощный наркотик. Дозы измеряются не в граммах или миллиграммах, а в микрограммах — то есть одной миллионной грамма. Пороговая доза составляет двадцать — тридцать микрограммов. В пипетке может уместиться достаточно ЛСД, чтобы весь Манхэттен словил кайф.

БК удивленно покачал головой:

— Но ЛСД известен уже довольно давно. Я, конечно, знаю о нем не много, но мне известно, что его широко используют при психологических опытах. Не сомневаюсь, что и вы его не раз пробовали. А никаких особых способностей при этом не приобрели, верно?

— Это не является незаконным, — моментально отреагировал Лиари. — В рамках разумного. Но — нет, на моих способностях это никак не сказалось. — Он не мог скрыть явного разочарования.

— Все дело в дозе?

Лиари покачал головой:

— Не думаю. Фактически ЛСД является аналептиком, то есть оказывает стимулирующее воздействие, и сверх определенной дозы может вызвать сердечный приступ. Но мы имеем дело с ЦРУ. Кто знает, что еще они добавили к ЛСД, которым снабдили Моргантхау? Кто может поручиться, что это вообще ЛСД?

— А какое отношение все это имеет к Вратам Орфея?

Лиари махнул рукой:

— Врата Орфея надо воспринимать как метафору, а не что-то материальное или какой-то орган. Открыть их означает дать доступ к другим уровням сознания, а не убийству.

— Вы имеете в виду Моргантхау?

— Вспомните, как вы сами вчера испугались. А если бы эти страхи были сильнее в сто раз? Или в тысячу?

БК содрогнулся.

— Вы считаете, его убил Форрестол? Заставил наложить на себя руки? Внедрившись в его сознание?

— Я не знаю, — ответил Лиари. — Я понятия не имею, что здесь произошло. — Он обвел взглядом потолок и всю спальню. — И что-то мне подсказывает, что мы никогда не узнаем… Если только…

— Что?

— Если им удастся создать другого.

— Другого…

— Другого Орфея.

БК согласно кивнул, но про себя подумал, что необходимости в этом не было. Чандлер Форрестол был по-прежнему жив. И Наз тоже, подумал он, нащупав кольцо в кармане. Но оба этих факта могли быстро измениться, если ему не удастся найти их. А сделать это можно, только разыскав Мельхиора.

Фоллс-Черч, штат Виргиния

5 ноября 1963 года

Фары длинного «кадиллака» погасли, едва машина въехала на пустынную стоянку у складских помещений пригорода Вашингтона Фоллс-Черч. В темноте ее можно было разглядеть лишь по отблескам лунного света на хромированных деталях, стекле и черном лаке. Как флагманский корабль во главе эскадры, «кадиллак» двигался бесшумно и величаво, пока не остановился у одинокой мужской фигуры, поджидавшей под сломанным уличным фонарем. Лицо мужчины скрывали широкие поля шляпы, и он нервно теребил маленькую дырку под лацканом пиджака против сердца. В последние тридцать шесть часов Мельхиор не переставал думать о том, что ему довелось испытать в Миллбруке, — о качающихся деревьях и предметах, летавших по своей воле. Однако при виде машины его мысли переключились на другое. Он слышал, что Сонг неплохо преуспевала, однако не ожидал, что дела ее столь хороши. Ему стало неловко за свой пиджак, полученный в подарок от Рауля Кастро, и особенно за поношенные сандалии. Хорошо еще, носки оказались без дырок.

Его смущение усилилось еще больше, когда тонированное заднее стекло с легким жужжанием опустилось и его взгляду предстал роскошный салон, отделанный черной кожей, белым шелком и хромом. В салоне сидела женщина. Лицо было узнаваемым, но за семь лет, что они не виделись, она превратилась в такую потрясающую красавицу, что у Мельхиора перехватило дыхание. Теперь ей, наверное, лет двадцать пять, но и десять лет назад, когда они впервые встретились в Корее, она предпочитала скрывать свой возраст. Ее черты были по-прежнему резкими, только теперь они говорили не об истощении от постоянного голода, а придавали облику изысканность драгоценного камня. Глаза стали больше, темнее, но в них уже светился не гнев, как раньше, а такая жесткость, что собеседникам становилось не по себе.