Холодное блюдо - Евгений Щепетнов

В страшное темное Нечто, обосновавшееся здесь, на склоне горы с незапамятных времен!

Вот оно, то, о чем говорили люди!

Вот оно, пробужденное присутствием Ангуса и двух убийц!

Смерть! Это сама смерть устроила здесь свой алтарь!

Щупальца неизвестной, чудовищной по силе сущности вытягивали из Ангуса все мысли, все потаенные воспоминания, всю его человеческую суть, оставляя выжатым, как губку, пустым, как вылущенный стручок гороха. Он мог только стоять и смотреть, как Темная Сущность выпивает спящих парней, так и не пришедших в сознание, и тянет щупальце к кроватке младенца, спокойно сопящего своим маленьким курносым носом.

Ангус хотел закричать, дернуться к младенцу, прикрытому тонкой пеленкой и раскинувшему крохотные руки, защитить его… но чужая злая воля подавила его сознание, парализовала, оставив стоять столбом, как он и стоял прежде.

Темное щупальце дотянулось до ребенка, медленно коснулось головы, и… ребенок проснулся, заплакал, открыл глаза, вздрогнул, будто его кольнули раскаленной иглой.

А потом произошло странное! Из протянутых к Темной Сущности крохотных ручек вдруг ударил поток огня! Такой поток, что это было похоже на то, как если бы весь огонь пылающего очага собрался в один поток и вылился туда, куда его направил маг, владеющий огненной магией! Этот поток был таким ярким, таким светозарным, что казалось, в комнате зажглось маленькое солнце!

Тьма завыла, застонала сотнями голосов, и вдруг паралич, сковывающий Ангуса, ослаб! Лекарь шевельнулся, отпрянул назад – непроизвольно, то ли боясь Тьмы, то ли того, кто разгонял Тьму. Только когда поток пламени иссяк, а Тьма исчезла, будто ее никогда не бывало, Ангус бросился к младенцу и ощупал его руки, будто ожидал увидеть вместо них обугленные кости и мясо. Но руки были в порядке – теплые, упругие. Младенец улыбался, протягивая их к лекарю, и тот неожиданно понял, почему глухой ночью, в темной комнате он видит, что этот ребенок улыбается, тянет руки, таращит глазки. А когда понял – закашлялся, отвернулся и бросился к стене, срывая с нее полыхающий гобелен с оленем, стоящим над лесным озерком (безвкусица и дешевка! Хесс притащил и повесил на стену, несмотря на язвительные замечания учителя).

Несчастный гобелен был выброшен на лужайку, где и полыхал теперь, источая мерзкий смрад и загаживая лужайку черной копотью.

Когда Ангус вернулся в комнату, вся стена уже полыхала. Поднявшиеся с кроватей ученики пытались погасить пламя ударами одеял, свернутых в плотные куколи, но ничего не помогало. Более того, начали гореть и одеяла – тем же ясным голубоватым пламенем, будто на них плеснули крепким вином тройной перегонки. Еще немного, и пожар не остановить!

– В сторону! – громовым голосом крикнул Ангус, отбрасывая Хесса толчком в плечо. – Ребенка вынесите! И вон отсюда все!

Он воздел руки вверх, сосредоточился и выпустил в сторону пылающей стены заклятие огромной силы, которое должно было укротить огонь. Заряд магии был таким мощным, что по углам заплясали, запрыгали белые светящиеся шары – побочный эффект от этого заклинания.

Пламя сразу стихло, и только в очаге воспламенения скакала, резвилась маленькая огненная ящерка – ослепительно-белая, как солнечный диск. Она бегала по бревенчатой стене, и там, где ее маленькие лапки касались высохшей, окостеневшей от времени древесины, поднимались струйки дыма и возникали маленькие очаги пламени. Саламандра! Огненная саламандра! Порождение Преисподней – вызвать ее могли только самые могучие маги, но никак не младенец, лежащий сейчас в колыбели!

Хм… впрочем, уже не лежащий. Леван с младенцем в руках уже стоял на лужайке, и только Хесс остался с учителем и, вытаращив глаза, смотрел на то, как крошечная зверюшка пыталась поджечь их дом.

Ангус снова поднял руки и выпустил заклинание из запретных – то, которое должно было бороться с исчадьями Преисподней, а именно – с демонами и другими порождениями потустороннего мира.

Саламандра зашипела, ее тело из белого стало малиновым, но она никуда не исчезла и лишь забегала быстрее, норовя запрыгнуть на постель Хесса или скакнуть на занавеску противоположного окна. И постель, и занавеска находились на равном расстоянии друг от друга, потому саламандра явно замешкалась, выбирая цель для нападения. А может, для питания? Саламандра – воплощенный огонь, а огонь питается чем-то горючим, так что…

Мимо Ангуса с шумом, забрызгав, пролетел поток воды и ударил в саламандру – она снова зашипела, а комната наполнилась облаком пара, ничуть не мешавшим проклятой твари бегать по стене. Ангус выругался, обернулся к растерянному Хессу, приказал:

– Прекрати! Лучше принеси длинную палку, шест какой-нибудь и нож! Скорее! Бегом!

Хесс исчез. Ангус же попытался утихомирить гадину заклинанием заморозки – выпущенное заклинание покрыло стену слоем инея, мгновенно расплавившегося под волнами жара, исходящими от саламандры. Но это замедлило ее движения секунды на три. Этих секунд Ангусу как раз и хватило, чтобы дождаться шустрого Хесса – тот вбежал в комнату со здоровенным тяжелым шестом, на конце которого был сделан щелевидный вырез – этим шестом подпирали веревку, на которой развешивали белье – чтобы веревка не провисала до земли, ну и не порвалась.

– Стой тут! Когда скажу – ткни концом шеста в тварь! А когда она перескочит на шест – беги наружу и бросай шест в водопад! Понял?!

– Понял! – на удивление спокойно и выдержанно ответил Хесс, и Ангус приступил к подготовке приманки. Взяв у Хесса нож, он полоснул себя по запястью, выпуская хорошую порцию крови и следя, чтобы она не капнула на пол. Вымазал ею конец шеста, сделав на нем что-то вроде дорожки.

– Давай! Ткни в нее! – Ангус глянул на то, как Хесс подвинулся вперед, выцеливая шуструю тварь, и выбежал из комнаты, зажав кровоточащую рану другой рукой. Перевязать можно и потом, главное – сделать дело! И нужно отбежать подальше, чтобы гадина не почуяла кровь, текущую у него из руки! Нет лучшей приманки для демонических тварей, чем человеческая кровь!

Через пару секунд показался Хесс, который бежал, неся тяжелый шест легко, как тонкий прут. Он пронесся через лужайку и с разгона, не целясь, запустил здоровенный дрын прямо в водопад!

Оставляя в воздухе дымный след, шест со своей наездницей, светящейся в темноте, как яркий светлячок, врезался в поток ледяной воды, и тут же воздух наполнился шипением пара, визгом и запахом раскаленного камня. Есть! Сделано!

Саламандра билась в воде, взбивая пену лапками, пытаясь выбраться на берег, но тут же ушла на дно – по плотности она была сродни камню (если верить древним книгам). Глубина в этом месте была вполне приличной – роста три, не меньше, и теперь саламандре нужно было выбираться по дну, теряя энергию на подогрев воды, причем текучей воды, которая очень даже вредит потусторонним тварям!

Продержалась огненная ящерка секунд десять, после чего внезапно погасла – то ли превратилась в камень, то ли открыла портал в свой мир и позорно бежала, отказавшись от такой веселой затеи, как поджигание домов знаменитых лекарей, находящихся в бегах.