Война послезавтра - Василий Головачев

Афанасий подробно рассказал аудитории о манёврах американского «Б-2», о своих действиях, о поведении экипажа и признался, что у него появилось много идей по доработке технических систем самолёта и генератора.

— Полёт показал, что мы уязвимы, — закончил он. — Одного ЗРК для защиты самолёта, особенно при полетах вне территории России, мало.

— Что за идеи вам пришли в голову? — спросил Черняк.

— Размещение ЗРК «Стрела» в хвостовой части «Ила» не позволяет оперативно отреагировать на явное нападение. Необходимо добавить к корпусу самолёта консоли для крепления пусковых установок ракет либо упрятать контейнеры внутри фюзеляжа и выпускать их наружу в нужный момент. Это первое. Второе…

Командиры ВГОР (не было только самого командующего) оживились.

— Я понял так, что идей не две? — осведомился полковник Дзюба, начальник управления анализа; как выяснилось, Олега в команду Афанасия он отдавал неохотно.

— Так точно, товарищ полковник, — подтвердил Афанасий.

— Не легче ли всё-таки следующий мобильный «Коршун» устанавливать сразу на бомбардировщике? — скептически заметила Леонсия Зорич, олицетворявшая собой силы контрразведки ВГОР.

— Выслушайте до конца, — предложил Черняк.

— Кроме того, необходимо установить дополнительное пилотское кресло в кабину лётчиков, со всеми системами связи и контроля ситуации, — продолжал Афанасий хладнокровно, убеждённый в справедливости своих претензий. — Мне нужен как прямой контакт с лётчиками во время полёта, так и прямая связь с центром.

— Резонно, — проворчал Дзюба.

— Ещё раз об оружии: если вы хотите, чтобы самолёт не сбили, установите дополнительно в носовой гондоле АСП.

— Что такое АСП? — спросила ещё одна женщина, присутствующая на встрече.

Когда она появилась, Афанасий подумал, что эта длинноногая красавица-блондинка пришла предложить всей компании напитки, оказалось — она полковник, глава службы безопасности ВГОР.

— Авиационная крупнокалиберная пушка, хорошо бы типа «ГШ-6-23М».

Присутствующие снова оживились, но обсуждать предложение Пахомова не стали.

— Продолжайте, — сказал Черняк.

— Нужна дополнительная защита экипажа от СВЧ-излучения. Если бы мы не сманеврировали, полёт мог закончиться печально.

— Всё? — спросил Черняк.

— Ещё кое-что по мелочи: нужны телекамеры внешнего обзора с высоким разрешением, нужна система датчиков для измерения интенсивности полей и излучений. — Афанасий подумал. — Кроме того, нужно, чтобы на комплексе могли работать все бойцы группы, а не только операторы. Для нас «Коршун» не должен оставаться тайной за семью печатями. Я тоже должен знать принципы его работы и на что он способен.

Глаза всех руководителей скрестились на лице майора, но он остался спокоен и деловит.

Черняк скупо улыбнулся.

— Полёт был, по сути, пробным, никто не предполагал никаких форс-мажорных обстоятельств. Мы обсудим ваши замечания, Афанасий Георгиевич.

— Вы свободны, полковник, — сказал Семёнов, давая понять, что он на стороне подчинённого, а его обращение «полковник», в то время как Афанасий носил пока погоны майора, говорило о том, что действия Пахомова оценены по достоинству.

Вечером в общежитие, где временно разместили всю группу, к счастью — в разных комнатах, прибыли старлей и капитан, довольные своей работой, и Афанасий объявил всем благодарность. А ранним утром Семёнов поднял его с постели и приказал доставить деда в Королёв.

— Он может не согласиться, — нерешительно сказал Афанасий.

— Убеди, — ответил полковник не терпящим возражений тоном.

В одиннадцать часов утра Афанасий и Дохлый были в Судиславле.

Деда внук обнаружил всё в той же мастерской, под которую Геннадий Терентьевич приспособил сарай. Увидев Афанасия, старик удивился и встревожился одновременно.

— Это что ещё за явление Христа народу? Ты ж обещался только летом заглянуть. Али случилось что?

В сарай заглянул Дохлый, — руки в карманах, — глаза старика переместились на него, и Афанасий представил сержанта:

— Семён Марин, мой дружбан.

— Ага, — сказал дед.

— Геннадий Терентьевич, — представил Афанасий деда. — Изобретатель и радиоинженер.

— Очень приятно, — осклабился Дохлый и шаркнул ножкой.

— Оглядись, — кивнул на дом Афанасий.

— Есть, командир, — вальяжно отозвался сержант, развернулся на пятках и с независимым видом отправился на рекогносцировку.

— Что за клоун? — посмотрел ему вслед Геннадий Терентьевич.

— Сеня не клоун, — возразил Афанасий с улыбкой, — классный оперативник и хороший парень, а снайпер вообще от бога. Собирайся, изобретатель, в столицу поедем. Меня за тобой послали.

— На кой?

— Ты уже забыл, что всучил мне неймс? Эксперты хотят от тебя разъяснений.

— Эксперты? — оживился Геннадий Терентьевич. — Значит, ты отдал им мою загогулину?

— Мне мой непосредственный начальник рассказывал, что он демонстрировал неймс высшим чинам нашей конторы, и они понаделали кучу дыр в заборе, уничтожили два мусорных бака и старый прицеп. Могли и больше, да аккумулятор сдох. Эффект был ошеломляющий. Так что двигаем.

— Да как же я тут всё брошу? — озадачился старик. — Дом, хозяйство, огород… мастерскую. За ними же уход нужен.

— Не думаю, что твоя командировка затянется, — успокоил его Афанасий. — Покажешь чертежи, если они есть, объяснишь принцип действия и домой.

— Ну, ежели так…

— Не спеши, собирайся с толком, чувством и расстановкой, запереть всё надо основательно, договориться с соседями, чтобы присматривали. С кем ты в хороших отношениях?

— Да со всеми.

— И с Кыриком тоже?

— А что с ним делить? Он не мой внук.

— Не слишком ли ты добрый, дедуля?

— Так ведь доброму жить легче, — хитровато усмехнулся Геннадий Терентьевич. — Он всех жалеет, прощает, получает обратку — такие же добрые чувства. Злой всех ненавидит, горит злостью, а вместе с мыслями у него горят нервы и в конце концов жизнь.

Афанасий покачал головой.

— Постарел ты, однако. Помню, как ты меня ремнём по попе жаловал и в угол на крупу ставил.

— Так ведь по делу! Человека из тебя растил.

Афанасий засмеялся, обнял деда, чмокнул в седую прядь на виске.

— Я тебя люблю! Со старшим Ходченковым ты в ладах, надеюсь?

— С Мишкой? Нормальный мушшына, — пошутил Геннадий Терентьевич. — Вместе на рыбалку ездим изредка на его тарахтелке.

— Что за тарахтелка?