Кондотьер Богданов - Анатолий Дроздов

– Как выбрались из Сборска? – спросил Готфрид.

– Путила вывез! – воспрянул Казимир. Похоже, ландмейстер сменил гнев на милость. – Прятал нас с Жидятой три дня, а после уложил в повозку, завалил кулями с шерстью. На воротах не обыскивали – купца в Сборске чтят. Никто не ведает, что служит ордену. В бытность мою князем его не привечал.

«Хоть на это ума хватило!» – подумал Готфрид.

– Путила разведал о Богдане, – продолжил Казимир. – Летает на птице из дерева и железа, птица трещит и воняет. Плюется огнем. Одним плевком вышибла ворота, треском убила кметов на стенах. Богдан – великий колдун, с ним чародейка-язычница.

Ландмейстер кивнул – наслышан. Донесли. Намного раньше, чем Казимир появился в Вендене. Лазутчиков у ордена хватает.

– Капитан наемников перешел на службу к Богдану.

Готфрид поднял бровь.

– Перешел! – подтвердил литвин. – Конрад встал на площади и закрылся щитами. Но Богдан поразил двоих солдат, пригрозил убить всех. Пред его жезлом, мечущим смерть, устоять невозможно. Конрад присягнул, чтоб уцелеть. Поклялся служить до Рождества Богородицы.

«Наемник не глуп! – оценил Готфрид. – Наверняка пронюхал про наш поход, знает время выступления. Русским от него пользы никакой – нападать на Сборск сейчас некому. А вот после Рожества Богородицы… Славно! Рота латников – в переходе от Плескова, к тому же содержится за счет русских!»

Морщины на лице ландмейстера расправились. Теперь он знал, что делать.

– Поскачешь в Плесков! – велел Казимиру.

Лицо литвина исказилось.

– Довмонт казнит меня!

– За что?

– Служу ордену!

– Кто знает?

– Княжна!

– Ты ей сказал?

– Нет! Догадаться нетрудно. Наемники…

– Князь может нанять кого угодно, – сказал Готфрид. – В чем тебя упрекнуть? Усмирял Сборск? Так город взбунтовался! Привел иноземных солдат? Твое право! Посадил княжну под замок? Подбивала народ бунтовать… Чем ты провинился перед Довмонтом? Ничем! А вот другие… Непокорная княжна с дружиной покойного князя отбила город у законного посадника, призвав на помощь колдуна! Довмонт не потерпит. Он христианин, причем, как любой новообращенный, не в меру ревностный.

Казимира передернуло, Готфрид сделал вид, что не заметил. Стерпит! Давно кланялся идолам? Если б не пошла среди литовцев резня, где б ты был, Казимир?..

– Проси Довмонта призвать на суд княжну и, главное, колдуна! Князю будет любопытно на него взглянуть, а нам польза. Им не отпереться! Сотни людей видели, как колдун летал, как творил зло. Никто не станет на сторону язычников; непокорных накажут, город вернут.

– Жидята поедет со мной?

– Нет! – сказал Готфрид.

– Почему?

«Мне он нужен!» – хотел сказать Готфрид, но сдержался. Казимиру о замыслах ландмейстера знать незачем.

– Сотника обвинят в насилиях, ему не отпереться, – сказал Готфрид. – Свидетелей много. Станут пытать – расскажет про орден. Без него ты заявишь: не ведал о злодеяниях, не доносили.

Казимир кивнул.

– Не медли! Скачи сегодня! Тебе дадут людей и снабдят в дорогу. Я распоряжусь.

Литвин поклонился и вышел.

«Глупец! – пожал плечами Готфрид. – Не заметил логического изъяна в моей речи. Будет биться за ничто. Nudum jus – пустое дело. Выгорит – хорошо, не получится – не страшно. В последнем случае Довмонт его казнит. Пусть! Vae victis – горе побежденным! Казимир может сколь угодно болтать о нашем походе, раз солгавший, кто тебе поверит?..»

Ландмейстер кликнул слугу и велел позвать сотника. Жидята явился скоро, видно, ждал неподалеку. Готфрид начал говорить. Ужас плеснулся в глазах сотника.

– Господин! – Лицо сотника стало серым. – На моих глазах убивали кметов! Не было ни арбалетов, ни стрел, но они падали и более не вставали! Он убил всех! Это дьявол в обличье человека!

– Я не велю тебе сражаться с дьяволом! – рассердился Готфрид. – Этим займутся другие. Всего лишь проведи братьев к Сборску, никто лучше не сможет.

– Мы не дойдем! Птица заметит нас с неба и плюнет огнем! Мы погибнем попусту! Дай другое повеление!

– Будет только это и никакое другое! – железным голосом сказал Готфрид. – Не послушаешь – отведут в темницу, остаток жизни проведешь в цепях. Согласишься – Сборск твой до скончания века!

Лицо Жидяты вернуло цвет. Он поклонился.

«Пес! – подумал Готфрид. – Трусливый, но верный».

Ландмейстер не опасался давать обещания. Жидята вряд ли уцелеет. Если все ж получится – пусть! На первых порах сотник пригодится: русскому легче совладать с русскими. Со временем Сборск станет крепостью ордена и, следовательно, получит комтура. Сотник сможет служить ему, если захочет. Станет требовать обещанное… Хозяин прогоняет взбесившегося пса. Или убивает…

Жидята ушел, ландмейстер позвал слугу. Через короткое время в покоях явился новый гость. Он был приземист, круглолиц и лыс. Его черный кафтан и такого же цвета шоссы – одежда брата в мирное время – говорили о принадлежности гостя к ордену, хотя любой прохожий на улице подумал бы, что это купец.

– Садись, Бруно! – приветствовал его Готфрид. – Вина?

– Я завтракал! – отказался Бруно.

Ландмейстер внимательно посмотрел на брата-монаха. Лицо Бруно осталось невозмутимым.

– Бывал в Плескове? – спросил Готфрид.

– Давно! – сказал Бруно. – Сопровождал твоего предшественника.

– Тебя могут узнать?

Монах подумал и покачал головой.

– Я не снимал шлема. Только в трапезной, там посторонних не было. К тому же мы не задержались, уехали в тот же день.

– Очень хорошо! – сказал Готфрид. – В Плескове скажешься купцом…

Бруно слушал ландмейстера молча, даже не кивая. Желваки пробегали по его толстым щекам, но лицо оставалось бесстрастным.

– Когда ехать? – спросил, когда Готфрид умолк.

– Через день-другой, – сказал ландмейстер. – Пусть Казимир явится раньше, а ты – следом. Не думаю, что он тебя помнит, но постарайся не попадаться литвину на глаза. Ваши пути не пересекутся. Литовский князь и немецкий купец…

– Датский! – сказал Бруно. – Я говорю на этом языке. Лучше, если купцом буду только я. Остальным не нужно. Выправку и привычки воина скрыть трудно. Я могу, другие – нет. В Вендене гостят купцы из Дании, собираются в Плесков. Много товаров, большой обоз. Давно б выехали, да нет охраны. Своя взяла расчет и загуляла в Риге. Рассчитывали найти здесь.

– Не желательно, чтоб из ордена!

– Кнехты могут сказаться наемниками, которых выгнали за богохульство. Обычное дело. Я купец, который их нанял. Попрошу взять в обоз. Купцы обрадуются: не надо платить охранникам.