Кондотьер Богданов - Анатолий Дроздов

– Я не ошибся, позвав тебя! – сказал Готфрид. – В ордене трудно сыскать лучшего лазутчика!

– Все мы служим Деве Марии! – сказал Бруно.

– Служить можно всяко! – не согласился ландмейстер. – Я поручил тебе трудное дело.

– Борьба с язычниками не бывает легкой! – сказал Бруно. – Если это послужит славе Господа…

– Послужит! – заверил Готфрид.

– Вот еще… – сказал Бруно. – Если возникнут трудности, могу их убить?

– Разумеется! Но желательно привезти живыми. Хотя бы одного.

– Кого предпочтительней? Мужчину или женщину?

– Мужчину.

Бруно встал.

– Людей отбери сам! – напутствовал Готфрид. – Из тех, кто не бывал в Плескове. Десятка хватит?

Бруно кивнул и вышел.

Следующего посетителя Готфрид встретил сидя за столом. Юный воин, перешагнув порог, почтительно поприветствовал ландмейстера.

– Брат Адальберт! – торжественно произнес Готфрид. – Готов ли ты служить Деве Марии?

– Готов! – воскликнул юноша и покраснел.

– Садись! – велел Готфрид.

Брат Адальберт примостился на краешке скамьи и слушал почтительно, ловя каждое слово. Глаза его горели восторгом. Готфрид с трудом скрывал улыбку. Некогда он был таким же. Третий сын барона фон Рогге, выросший без надежды получить наследственные земли. Таким дорога одна – в братья-монахи. Готфрид сумел подняться от простого брата до ландмейстера, теперь семья им гордится. Адальберту это не суждено. Седьмой сын захудалого рода… Семья не будет горевать. Срубленный сук родового дерева не помешает ему расти, наоборот. Иметь в роду брата, павшего за веру, почетно…

– Поведешь глефу! – сказал Готфрид. – Но необычную. Двадцать человек, кнехты и сержанты, каждый второй – арбалетчик. Больше брать нельзя – не проберетесь незаметно. Тяжелых доспехов не берите, это вылазка. Все на конях, возьмите запасных. Передвигайтесь ночью, избегая больших дорог. В харчевни и постоялые дворы не заходить, в стычки с язычниками не ввязываться, мирных жителей не трогать. Лучше, чтоб вас не видели. Не думаю, что у русских есть лазутчики в Ливонии, однако осторожность не помешает. Вы должны появиться внезапно и обрушиться на схизматиков, как Божья кара. Русский сотник Жидята проведет вас тайным путем. Слушай его советы, но решение принимай сам – сотник напуган. В Сборске он потерял своих кметов, с тех пор не в себе. Не позволяй ему говорить о дьяволе. Вера русского нетверда. Истинный брат ордена не боится дьявола, какое обличье тот бы ни принял. Так?

– Истинно так! – воскликнул Адальберт, вставая. – Погибнуть за веру – святое дело!

– Я не сомневался в тебе, брат! – сказал Готфрид, обнимая рыцаря. – Однако действуй с умом. Как только исполнишь, немедленно уходи! Русским будет не до вас. Пока сообразят, что произошло, наладят погоню, сумеете оторваться…

«Как бы не так! – мысленно продолжил Готфрид. – Однако все в руке Господа. Возможно, мальчику посчастливится…»

– Я сам подберу людей! – сказал, провожая рыцаря к дверям. – Ты проверишь коней и снаряжение.

Адальберт польщенно улыбнулся и сложил руки для благословения.

– Храни тебя Иисус Христос и Дева Мария! – сказал Готфрид, осеняя юношу крестом.

Оставшись в одиночестве, Готфрид сел в кресло, откинулся на спинку и вздохнул. Год назад его избрали ландмейстером, уже год. Для ливонского ордена много. Первый ландмейстер появился в Ливонии шестьдесят лет назад, а Готфрид двадцать первый по счету. Двадцатый, Бруно, пал в битве. Войско князя Витеня оказалось сильнее: вместе с Бруно погибли шестьдесят братьев. Витеню никогда б не одолеть орден, если б за него не сражались рижане. Католики убивали католиков, вкупе с язычниками грабили земли ордена и делили добычу. Витень прошелся огнем по владениям ордена. Мужчины убиты, женщины и дети угнаны в рабство. Трудно жить в землях, разодранных на куски. В замках сидят рыцари, в городах – епископы, в Риге – архиепископ. Папа даровал духовную власть епископам; орден – меч против язычников. Однако епископам мало духовной власти, они алчут земной. Они даруют привилегии горожанам, те богатеют и горой стоят за сюзеренов. Города ропщут: земли ордена подходят к стенам, рыцари могут перекрыть подвоз продовольствия и дров. Так заключите союз с орденом! Чтите и уважайте защитников веры! Бюргерам дороже мошна. Из-за пустяковой ссоры на мосту сожгли орденский двор в Риге, разбили амбары. Бруно не хотел этой войны, его вынудили. Воевать орден умеет. Колбасникам показали, кто владеет мечом, а кто – мешалкой. Архиепископа схватили и заперли в замке. Рижане позвали Витеня, литовец явился охотно. Для язычников грабить орденские земли – радость. Будь у Бруно надежные союзники, лежать бы Витеню на речном берегу! Однако лег Бруно…

Готфрида избрали в разгар войны. Капитул понял: ордену нужен не только меч. Вспомнили брата, выросшего под присмотром ученых монахов. Большинство братьев ордена не умеют читать и писать, Готфрид знает латынь и греческий. Прежде на него косились, теперь дошло: с епископами следует говорить на одном языке. Острая сталь и напор – важные вещи, но иногда мечу лучше остаться в ножнах. После избрания пригодились меч и разум. Литовцы осаждали Нейрмюлен, а войска у Готфрида не было. Зато было у братьев. Комтур Бертольд из Кенигсберга разбил литовцев наголову, затем прошелся по землям рижан. Союзники язычников заплатили за предательство шесть тысяч марок серебром, епископский бург ободрали до стен. К Бертольду присоединился комтур Бранденбурга, они вместе «навестили» литовцев. Язычники получили хороший урок, но Готфриду достались разоренные земли. Пришлось выпустить архиепископа: рижане пожаловались папе. Архиепископ немедленно укатил в Рим – жаловаться. Как будто не его подданные входили в сговор с язычниками…

Ордену нужно серебро, много серебра. Содержать войско дорого. С разоренных земель много не возьмешь, с язычников – тоже. Сокровища язычники прячут в лесах, а тем, что остается в хижинах, брезгуют даже кнехты. Южнее Полоцка земли крещеных литвинов, они союзники. Вероломные, ненадежные, но союзники. Остается путь на восток, Плесков. Хороший был замысел! Сначала подвел Казимир, затем появился неведомый Богдан…

Ландмейстер не боялся колдунов. Братья ловили их в лесах и убивали десятками. Особо рьяных сжигали. Колдуны изрыгали проклятья, но что языческие проклятия воину Христа, огражденному верой, как броней? Бояться следует мечей и топоров: они в состоянии разрубить доспехи. Русский колдун летает на птице, литовцам такое неведомо. Русские земли обширны и неизведанны: чего только там нет! Справимся и с птицей! Если не Бруно, то Адальберт. Нет в ордене брата более ревностного в вере, чем молодой рыцарь, что ему какой-то колдун? Богдан убил кметов Жидяты, так те вчерашние язычники! Крестились по нужде, а не вере. Против истинной веры не устоит никто. Поход отменять нельзя – капитул принял решение. Братья перестанут уважать ландмейстера, испугавшегося колдуна.

Готфрид снял с полки пергаментный свиток, разложил на столе и долго всматривался в очертания берегов и рек, выведенных искусным чертежником. Через Сборск лежит кратчайший путь к Плескову, захватить его нужно непременно. Однако если не получится, следует найти другую дорогу. Он должен доказать братьям: выбор их правилен. Не только меч, но и острый разум ведет орден к победе. Другой путь есть… Долгий, кружной, требующий большей подготовки и расходов, зато с этой стороны нападения не ждут. Замышляя поход, капитул рассчитывал обойтись силами ордена, но дал ландмейстеру право просить помощи. Попросим. Датчане любят грабить? Не страшно! Пусть вынесут из Плескова даже мостовые, главное, чтоб город остался ордену. Навсегда.