Сердце огненного короля. - Анна Шейн

Сердце билось так быстро, что заболела грудная клетка, стало жарко, как если бы граф Фаулз поднес лицо к разожженному камину. Он был в ярости.

Что если Мирна клюнет на эту лучезарную улыбочку, на эту его распахнутую всем и каждому душу, на его слова и обещания, которые, наверное, он уже сейчас шепчет ей на ухо, прогуливаясь по садовой дорожке?!

Что если он серьезен? Что если он действительно увидит в княгине подходящую партию, а отец со слезами радости на глазах передаст подопечную под крыло соседу-северянину?

Что если Грегор ее потеряет?

К нему вдруг пришло осознание: он вовсе не в ярости, он в ужасе. Он напуган, он боится, что она уйдет и заберет с собой осколки его сердца, его последние надежды и тайные желания.

Эта мысль остудила. В голове прояснилось, а на смену слепому гневу пришло липкое и горячее чувство стыда.

- Святой... - Грегор устало потер веки, - какой же я идиот! Просто истеричка. Похлеще всех этих избалованных девиц...

- Почему это? - вопрос Джозефа заставил его брата резко выдохнуть и замереть на месте.

Граф Фаулз виновато сжал губы и напряженно всмотрелся в мальчика. Мало того, что он устроил не пойми что перед Мирной и Явиком, мало того, что сорвался на пустом месте, так еще и проделал все это на глазах у младшего брата! У принца, который пока еще считает его примером для подражания!

- Джозеф, - Грегор наклонился и положил обе руки ему на плечи. Буря внутри него еще не улеглась до конца, мысли не расставились по местам, но исправить то, как повлияли его слова, поведение, эти сцены на мальчика, нужно было прямо сейчас, - прости, что ты увидел все это... Что увидел меня таким. Я повел себя, как дурак, я неправ, и я хочу, чтобы ты это знал.

- Почему ты не прав? - брат насупился и качнул головой, - король Явик ведь действительно индюк!

- Нет! - оно прозвучало строже и более грозно, чем Грегор планировал. Но если мальчик так быстро ухватился за те его слова, так быстро взял их на веру, следовало действовать резко, - Джозеф, посмотри на меня, - когда брат послушался, граф Фаулз выговорил четко, медленно, тщательно расставляя акценты, - Явик не индюк. И ничто из того, что я сказал. Он король Ивтана. И мы должны его уважать. Когда ты врастешь и сам станешь королем, вы оба будете править своими королевствами. Вы будете решать важные вопросы. Возможно, вы будете союзниками. Возможно, противниками. Но так или иначе вам нужно будет считаться друг с другом и уважать друг друга. А это никогда не выйдет, если сейчас ты поверишь своему тупице-брату и настроишься против Явика, - Грегор вздохнул, собираясь с мыслями и подбирая слова, - он сильный человек. Умный человек. Открытый, а это в наше время большая редкость. Ты имеешь право не любить какие-то его черты, раздражаться из-за его слов и действий, но он достоин твоего уважения, - приметив, как взгляд Джозефа приобрел задумчивость, как мальчик застыл, тщательно взвешивая слова брата, граф Фаулз улыбнулся.

Он размышляет, он принимает решение, свое собственное решение. Уметь делать это - важно для любого человека, тем более для монарха. И Грегор боялся, что Джозеф мог перенять неспособность отца действовать самостоятельно. Сейчас появилась надежда, что этого не случилось.

- Уверен, когда ты вырастешь, - после того, как принц все обдумал и легко кивнул, ни то уже соглашаясь с доводами брата, ни то просто обещая иметь их в виду, граф Фаулз легонько сжал пальцами кончик его носа и потормошил, заставив Джозефа шутливо от него отбиться, -  ты обязательно станешь человеком, который тоже заслуживает всеобщее уважение. Уважение Явика в том числе.

- Прямо как ты?

- Намного лучше меня, - пообещал Грегор.

Ему стало немного тоскливо от мысли, что однажды Джозеф поймет: не такой уж его брат и хороший, каким вырисовало его детское воображение. Интересно, когда это случится? Мальчик довольно непосредственен, но и умен, он может повзрослеть и понять все раньше, чем другие дети.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Тут на ум пришло другое: ведь совсем недавно он также думал о Мирне. Что она обязательно в нем разочаруется, что ему следует держаться от нее подальше, а сейчас Грегор бесился и полностью терял контроль над собой лишь оттого, что у него появился соперник. Он сумел отогнать сомнение, взял себя в руки и решился доказать, впервую очередь, наверное, себе, а потом уже ей, что достоин ее. Может, и с Джозефом так выйдет? Может, к тому времени, как брат повзрослеет, Грегору удастся стать человеком, которым тот бы действительно мог гордиться?

Надежда мягким теплом распространилась по телу. Графу Фаулзу подумалось, что это возможно, что он обязан попытаться. Ему больше не хотелось изображать, будто весь мир его ненавидит и единственное правильное, что он может сделать - это ненавидеть в ответ.

По крайней мере два дорогих человека, которые стоят того, чтобы стараться для них, чтобы меняться ради них, повстречались ему на пути.

В нем случилась заметная перемена. Возможно, оттого он и вел себя глупо и срывался на пустом месте - он еще не привык к новому себе, не совладал с этим едва знакомым человеком. К тому же... Ему почудилась угроза потерять ту, кто помог и до сих пор помогает ему меняться. И он подействовал, как неразумное животное: сразу кинулся кусаться.

Это нужно было исправить. Загладить вину. Для начала хотя бы признать ее.

- Джозеф, ты поможешь мне кое в чем? - привлекать к сердечным делам ребенка не очень правильно, но... Грегору подумалось, что он сможет таким образом преподать брату небольшой урок. На своем примере покажет, что если ты поступил плохо, то раскаивайся, извиняйся и исправляйся.

- Конечно! - мальчик отозвался с энтузиазмом, и глаза у него заблестели.

- Я должен загладить свою вину перед леди Мирной...

Джозеф деловито кивнул и предложил:

- Хочешь снова найти ее в саду?

- Нет... Нет. В саду я уже натворил дел, - без особой радости Грегор прибавил, - не будем мешать им с Явиком гулять, - он потянул брата за руку и ускоренным шагом выдвинулся в сторону своих покоев, рассказывая на ходу задачу Джозефа, - я напишу леди Мирне записку, а ты передашь ей ее, хорошо? - он сделал голос тише, - но это секрет. Никто не должен узнать об этом, понимаешь?

- Я под пытками никому не скажу!