Антидот. Противоядие от несчастливой жизни - Оливер Буркеман

Тем не менее я не мог заставить себя поверить, что его внутренний мир так чудесно спокоен, как он утверждает. Я поинтересовался, когда он в последний раз был действительно раздражен. «Не припомню, когда это было…» Сегодня утром? Может быть, вчера? «Думаю, последний раз это произошло несколько месяцев назад, — сказал он после паузы. — Помню, гулял по улице, и там была эта здоровая собака, за которой не смотрел ее хозяин. Она изводила маленькую собачку. Я почувствовал волну возмущения. Но это продолжалось недолго, потому не подпитывалось мыслительной деятельностью. Буквально пару секунд…»

В «Силе настоящего» Толле пишет о том, с каким восхищением он наблюдает уток в пруду недалеко от своего дома, и что происходит, когда они дерутся. После окончания драки птицы раскрывают крылья и чистят перышки, словно избавляясь от воспоминаний о стычке, а потом снова спокойно плавают. Утки не хранят обиду. А люди, с их эго, хранят. Когда Толле садится на своего конька, нет такого несчастья в мире, которое он не стремился бы приписать нашим попыткам защитить и укрепить наши эго. Войны, тирании и несправедливости всех мастей являются не более чем попытками неуверенных эго утвердиться: закрепить свои границы, выделить себя и навязать остальному миру образ мыслей, от которого, как им кажется, зависят их жизни, хотя на самом деле — всего лишь эти эго.

Встав, наконец, чтобы уходить, я замешкался: почему-то мне показалось, что рукопожатие будет выглядеть неуместно формально. Неожиданно Толле шагнул вперед и крепко обнял меня на прощание. Я спустился на лифте на первый этаж, вызвал такси и присел на чугунную скамейку у дома, ожидая, когда за мной приедут. Я чувствовал себя на удивление легко и спокойно, и мне показалось, что было бы неплохо вот так посидеть еще несколько часов на скамейке в угасающем свете дня, ничем особенным не занимаясь. Но это было невозможно. Я — что бы это ни значило! — должен был ехать в аэропорт, чтобы успеть на свой самолет.

Мне кажется, что безопасность сродни смерти.

Теннесси Уильямс. Катастрофа успеха

13 января 2002 года, в период всеобщей нервозности и повышенной бдительности, последовавший за террористическими актами 11 сентября 2001 года, 46-летний пилот Элвуд Менир по прозвищу «Вуди» приехал в международный аэропорт Филадельфии. Ему предстоял обычный рейс в Миннеаполис за штурвалом самолета авиакомпании US Airways, и он никак не мог предполагать, что очень скоро его имя будет фигурировать в заголовках газет наряду с другими заметными новостями уик-энда, включавшими историю о том, как президент Буш подавился кренделем.

Подобно всем остальным аэропортам Америки и мира, процедуры службы безопасности в Филадельфии стали значительно жестче. Месяцем ранее на борту самолета, летевшего из Парижа в Майами, удалось схватить и обезвредить Ричарда Рида, несостоявшегося террориста с взрывчаткой в подошвах, и это явилось поводом для начала эпохи обязательной проверки обуви пассажиров. Пилоты не были исключением из общего порядка проверок, и, когда наступила очередь Вуди Менира, сотрудника службы безопасности озадачило присутствие в его ручной клади пинцета. Оказалось, что пинцет, в отличие, скажем, от штопоров или металлических ножниц, не входит в категорию запрещенных предметов, и Менир совершенно не собирался ничего нарушать, пытаясь пронести его в самолет. Но проверяющий задумался, и слишком долгая пауза вызвала у пилота раздражение — каждое новое ограничение бесило его и коллег все больше и больше, а на этот раз имел место явный перебор. Менир не стал громко возмущаться, а всего лишь задал сотруднику язвительный вопрос. В результате его сразу же арестовали, поместили на ночь в тюрьму и уволили из US Airways. Лишь после нескольких месяцев судебных разбирательств его признали невиновным в «угрозе террористическим актом» и восстановили на работе.

Вопрос Менира звучал так: «Почему вас смущает пинцет, если я, вообще-то, могу просто гробануть в землю весь этот самолет?»

В конкретных обстоятельствах, с учетом времени и места, это прозвучало по-идиотски, но сам по себе довод Менира был далек от идиотизма. По мере роста требований к безопасности полетов в гражданской авиации, которые год от года становились все более и более изощренными и достигли апогея в 2006-м с введением ограничений перевозки жидкостей в ручной клади на европейских направлениях, их критики настойчиво повторяли, что логика, лежащая в их основе, имеет существенные изъяны. Понятно, что огнестрельному и холодному оружию не место в пассажирском салоне самолета, но их запретили к проносу туда уже много лет назад. Все остальные ограничения не сильно способствовали полному исключению риска появления на борту хорошо подготовленного террориста, но зато создали огромные неудобства миллионам ни в чем не повинных пассажиров. С точки зрения этих критиков, события 11 сентября доказывали не то, что оружием преступника может стать обычный канцелярский нож для разрезания бумаг, а то, что у террориста, сознательно идущего на самоубийство, всегда будет преимущество перед обычными людьми, не готовыми к смерти.

Американский консультант по вопросам безопасности Брюс Шнайер[64]— один из наиболее яростных противников кампании по закручиванию гаек, начавшейся после 11 сентября. Он получил известность (и нажил себе немало врагов), рассказывая о многочисленных способах захвата или подрыва самолета, которые остаются вполне осуществимыми и сегодня, несмотря на все новые запреты. Например, для удавки неплохо подойдет рыболовная леска или зубная нить, а выломанная ручка дорожной сумки на колесиках вполне сгодится в качестве заточки. В магазинах продается эпоксидный клей по металлу в виде двух тюбиков: со стальным порошком и с отвердителем. В полете вы можете соединить их содержимое в прочное стальное лезвие, а в качестве ручки использовать металлическую чайную ложечку. (Заметим, что ни эпоксидный клей по металлу, ни металлические чайные ложечки не входят в перечень опасных предметов, не разрешенных к использованию в перелете — в отличие, скажем, от новогодних шаров, которые запрещены на американских авиалиниях.) Конечно, Шнайер не призывает немедленно внести в перечень запрещенных в ручной клади предметов зубную нить или дорожные сумки на колесиках. По его мнению, невозможно сделать воздушные путешествия существенно безопаснее, запрещая все новые предметы, которые могут использовать террористы или которые потенциально могли бы быть им полезны. Для этого, скорее, следовало бы запретить на борту вообще все, и намертво привязывать пассажиров к креслам на время полета, потому что попытку диверсии можно предпринять и голыми руками. Вскоре после атак 11 сентября один журналист поинтересовался у Шнайера, есть ли возможность полностью исключить подобные трагедии в будущем. Конечно, есть, ответил Шнайер, надо просто оставить все самолеты на взлетном поле.

«Есть только две вещи, которые сделали полеты более безопасными после 11 сентября: замки на двери кабины пилотов и понимание пассажиров, что им следует сопротивляться», —