Антидот. Противоядие от несчастливой жизни - Оливер Буркеман

заявил мне Шнайер. Ему 49 лет, он носит конский хвост и говорит спокойным тоном человека, уверенного в своей правоте и не очень озабоченного необходимостью убедить собеседника. «Вы можете сказать, что есть и третья — федеральные агенты[65]на борту. На самом деле, если вы сообщили людям, что они есть, их физическое присутствие совсем не обязательно. Мы считаем себя в безопасности, просто зная, что они существуют, а не потому, что они летят вместе с нами».

Если то, о чем говорит Шнайер, соответствует действительности, то для чего правительства продолжают навязывать эти дорогостоящие и трудоемкие ограничения? Зачем продолжать игру в кошки-мышки с террористами, которые всегда будут в этой игре на ход впереди? На этот вопрос есть много вариантов ответов, которые связаны с желанием политиков и служб безопасности показать активность и оправдать свое существование и зарплату в глазах избирателей и нанимателей. Но главная причина, по мнению Шнайера, — базовая человеческая потребность чувствовать себя уверенно и защищенно, даже если это чувство имеет очень отдаленное отношение к состоянию уверенности и защищенности. Для мер, которые изобретаются и воплощаются большей частью для того, чтобы заставить людей чувствовать себя в безопасности, а в действительности никак не способствуют повышению ее уровня, Шнайер изобрел термин «театр безопасности»[66]. Он считает, что этот театр на самом деле делает нас беззащитнее, и в какой-то степени его мнение недалеко от истины. «Театральная» обстановка поглощает средства, которые с большим толком можно было бы использовать в борьбе с терроризмом, например для получения разведданных, и притупляет бдительность пассажиров и сотрудников служб безопасности, оставляющих без внимания подозрительное поведение, более заметное в других условиях. Если уж весь багаж так тщательно досматривают на предмет наличия каких-то новогодних шаров, можно легко решить, что все под контролем, и не стоит быть особенно начеку.

При взгляде на безопасность с точки зрения Брюса Шнайера многие способы, которыми общество пытается решать эти проблемы, начинают приобретать крайне нелепый вид. Например, в 2007 году британский премьер Гордон Браун объявил о шквале мер по укреплению безопасности в аэропортах, на вокзалах и других транспортных узлах страны, включая строительство взрывоустойчивых заграждений. В своем блоге Шнайер объяснил, что такие заграждения будут установлены на главном вокзале Ливерпуля — Лайм-Стрит, но их не будут строить на пригородных станциях, которые начинаются всего в паре километров. Этот пост был озаглавлен: «Великобритания тратит миллиарды, чтобы заставить террористов проехать еще пару остановок». Заявление Брауна — классический пример театральной безопасности: дорогостоящий способ заставить пассажиров чувствовать себя защищенными до тех пор, пока они не вникнут в детали, при полном отсутствии мер, способных сдержать даже не самого настойчивого террориста.

Как мы уже смогли убедиться, привычные представления о счастье, которые доминируют в наших взглядах, могут терпеть крах из-за того, что мы слишком упорно боремся за их воплощение. Содержание критики, которой Брюс Шнайер подвергает систему авиационной безопасности, вполне очевидным образом вписывается в рамки этого довода: многое из того, что в наших глазах призвано делать перелеты более безопасными, на самом деле оказывается либо бесполезным для этой цели, либо просто противоречит ей. Но существующая связь гораздо глубже, чем кажется, поскольку безопасность авиаперевозок представляет собой лишь один из аспектов обширной темы, которая относится к существу вопроса о «негативном пути» к счастью. Желание уверенности и защищенности приводит не только к иррациональным действиям в борьбе с терроризмом — оно вообще иррационально.

Огромная часть человеческой деятельности в политике, бизнесе, международных отношениях и в личной жизни мотивируется потребностью чувствовать себя в безопасности и испытывать уверенность. Тем не менее это стремление ощутить защищенность не всегда ведет к безопасности и в еще меньшей степени способствует счастью. Неудобная психологическая правда заключается в том, что люди, находящиеся в состоянии, которое принято считать исключительно шатким и уязвимым — например, в полной нищете, — способны понимать и ощущать счастье так глубоко, что многим из нас стоило бы поучиться этому у них. Если наиболее радикальные сторонники «негативного пути» не ошибаются, внимательно взглянув на состояние небезопасности, можно убедиться в том, что безопасность иллюзорна, и мы очень сильно заблуждаемся в отношении того, что упорно пытаемся обрести.

Почувствовать себя неуверенно в наши дни намного проще, чем когда-либо в истории, и со временем эта тенденция будет только усугубляться. Несколько лет назад американские службы безопасности подготовили обширный футурологический прогноз под названием «Проект 2020», одна из глав которого так и называлась — «Неуверенность как повсеместное явление». Авторы доклада писал, что к 2020 году они предвидят «еще более широкое распространение чувства уязвимости, связанного как с внутренними психологическими факторами, так и с физическими угрозами». По их предположениям, главными причинами роста тревожных настроений будут «сомнения в стабильности работы», «опасения, связанные с ростом миграции населения», «терроризм и внутренние конфликты» и даже «напряженность между великими державами». А ведь это было написано до финансового краха 2008 года, который еще больше укрепил ощущение нестабильности и неуверенности у миллионов людей.

Однако оказывается, что людям вообще свойственно всегда чувствовать себя более незащищенными, чем когда-либо прежде в истории. Алан Уоттс отмечал это состояние неуверенности даже в относительно спокойном и благополучном 1951 году, на фоне послевоенного подъема и до начала периода «холодной войны». Он писал об «ощущении, что мы живем в эпоху необычайной нестабильности. В течение последнего столетия многие привычные устои — традиции семьи и общественной жизни, государства, экономического порядка и религиозных убеждений — подвергались разрушению. У нас остается все меньше и меньше опор, все меньше вещей, которые мы могли бы считать совершенно правильными, истинными и неизменными на все времена». В 634 году до н. э. жители Древнего Рима тоже были убеждены, что после 120 лет существования город обречен на неизбежную скорую гибель, и точно так же люди думали бесчисленное количество раз на протяжении всей мировой истории. Попробуйте поискать в оцифрованных рукописях в Гугле фразу «в наше неспокойное время» и будете находить ее снова и снова в огромном количестве книг и статей практически в любом десятилетии, начиная с XVII века. «По сути, наша эпоха не более опасна, чем любая другая. Нищета, болезни, войны, перемены и смерть существовали всегда», — говорит Уоттс.

Итак, люди всегда хотели чувствовать себя в большей безопасности. Но, как показывает опыт работы Брюса Шнайера в области безопасности авиаперелетов, на этом пути существует серьезная западня: не все стратегии, направленные на укрепление чувства безопасности, действительно обеспечивают нашу безопасность. Они могут оказывать и прямо противоположное действие. По словам Шнайера, «безопасность означает и ощущение, и реальность, а это не всегда одно и то же».