Зеркала. Темная сторона - Мария Николаевна Покусаева

Слишком уж неприятный осадок оставило во мне все, что случилось до обеда.

– Не обижай кухарку, золотце, – оскалился Ренар. – Хотя бы половину съешь, давай. Иначе сказки на ночь не будет. И десерта тоже.

Его тон не был издевательским, скорее – снисходительным, и это било в самое сердце.

Словно я и так не чувствовала себя маленькой девочкой, которая очень, очень сильно набедокурила и теперь наказана.

– Да вы издеваетесь! – я выдохнула это, понимая, что Ива слушается кого угодно, кроме меня. – Я действительно не хочу…

– Ужасающая, мешающая думать головная боль к вечеру. – Кондор медленно поднял на меня взгляд, тяжелый и злой. – Обещаю. Ты практически ничего не ела с самого утра, глупая, так что прекращай капризничать и не доставляй мне лишних проблем.

Он пронаблюдал за тем, как я возмущенно поджала губы и резко выдохнула, а потом все-таки вернулась к уже немного остывшему супу, пытаясь найти в нем хоть что-то вкусное.

Нет, ну если честно, это было вкусно. Не так вкусно, чтобы совсем вкусно, но весьма съедобно.

Ива поняла, что господа определились с тем, кто кем командует, поклонилась и снова вышла, оставляя нас одних.

Мы переглянулись.

Ренар был обманчиво спокоен, но бледен и серьезен. Во взгляде Кондора плескалась тревога.

– Продолжай, – сказал ему Ренар резко. – Скажи то, что хочешь сказать. Может быть, не повторишь пару своих ошибок.

Волшебник вздохнул, посмотрел на меня – и тут же отвел взгляд в сторону.

– Простите мне мой тон, леди Лидделл, – сдержанно сказал он и замолчал, словно обдумывал, не должен ли сказать еще что. Ренар кашлянул, и Кондор добавил: – Мне следует проявить больше сочувствия и быть мягче к вам в сложившихся, эм, обстоятельствах.

На лице Ренара было то выражение, которое бывает у учителей, когда кто-то не слишком способный вдруг проявляет похвальное старание – пусть все еще недостаточное. Ладно, ты молодец, сойдет, но в следующий раз я не буду столь лоялен, глупый мальчишка. Ренар тоже вздохнул, улыбнулся, пусть и натянуто, и выжидающе посмотрел на меня.

Я поняла, что мне нужно что-то ответить.

Рука опять дернулась, ложка снова ударилась о край тарелки.

Кондор поморщился и дотронулся пальцем до виска.

Я поняла, что про головную боль он говорил, исходя даже не из опыта – из своего состояния здесь и сейчас.

– Я все понимаю, – сказала я тихо. – Вам не за что извиняться, господин волшебник.

Он криво усмехнулся:

– Спасибо, милая, ты так добра.

Кажется, он хотел сказать что-то еще, но Ренар резко вклинился в наш странный обмен словами:

– Рад, что все довольны друг другом, – сказал он. – Но, признаюсь честно, мне не по себе, когда все молчат. Может быть… – Он обвел нас взглядом. – Может быть, мы все как-то обсудим то, что произошло?

Кондор ничего не ответил – суп интересовал его намного больше, чем какие-то там обсуждения.

Я покосилась в сторону окон: за мелкими стеклами был холодный зимний день. Снег снова валил густыми, мягкими хлопьями.

– Если честно, я бы тоже хотела поговорить, – призналась я. – Потому что я ничегошеньки не понимаю.

И чувствую себя виноватой во всем.

Не знаю, сказала ли я последнюю фразу вслух, или все было написано у меня на лице, но Ренар вдруг подался в мою сторону и ласково произнес:

– Все обошлось, милая.

Наверное, если бы он мог протянуть руку и дотронуться до меня, он бы это сделал, но между нами было два пустых стула.

– Кого ты обманываешь? – холодно спросил Кондор, бросив на Ренара полный скепсиса взгляд. – Себя или ее? Давно не нарывался на местных в темном переулке?

– Ее, – признался Ренар. – И я не обманываю, а пытаюсь успокоить, это, знаешь ли, большая разница.

Кондор усмехнулся, но промолчал.

– Но я тебя понял, – продолжил Ренар. – И буду осторожнее. Постараюсь не попадаться на глаза самоуверенным мальчишкам, когда ты в следующий раз отправишь меня пообщаться с Мастером Оденбергом. – Ренар произнес имя Герхарда с издевательским почтением. – Фто фето он так вдруг вспылил? – спросил он Кондора, одновременно прожевывая кусок. – Ты достал его своей фамильярностью?

Волшебник посмотрел на него с оттенком то ли высокомерия, то ли презрения к подобному нарушению этикета – или к такой постановке вопроса.

– Скорее всего, именно так. – Кондор пожал плечами. – Я частенько пренебрегал самолюбием Мастера Герхарда, хотя и старался разделять сферы влияния. Намек на то, что он не справился с прямыми обязанностями, да еще и после того, как мы с ним вместе ловили пикси, появление которого он не заметил, – здесь голос Кондора стал ехидным. – Видимо, это стало последней каплей.

Я задумчиво отодвинула тарелку с остатками супа и, помедлив немного, придвинула другую тарелку. С печеной рыбой.

Мне не нравился Герхард. Он был неприятным и закрытым, презрительным и сухим, но отношение Кондора к нему казалось мне незаслуженно грубым. Он не хамил в открытую, но, кажется, демонстрировал свое превосходство. Вспомнить хотя бы то, как бесцеремонно мы вторглись в дом Мастера Оденберга в праздничную ночь.

Или то, как Кондор говорил с ним сегодня.

«Быть магом в провинциальном городке – это далеко не предел карьеры, – подумала я, – и уж тем более – не предел мечтаний».

Наверное, это еще и повод для зависти к кому-то… К кому-то вроде Кондора.

Я посмотрела в его сторону. Все еще бледный, все еще хмурый и усталый, но даже сейчас – с идеально ровной спиной, словно не лежит на его плечах груз ответственности за меня и еще за тысячу и одну вещь.

Почему-то я подумала, что его рубашка, одолженная мне, была очень мягкой, и чуть не покраснела.

– Главное, нам с Мастером Оденбергом, кажется, удалось прийти к пониманию, что взаимное сотрудничество выгоднее, чем попытки вставлять друг другу палки в колеса. – Кондор явно что-то говорил, а я прослушала и успела уловить только последнюю фразу. – Жаль, конечно, что он догадался о талантах леди Лидделл, но… Надеюсь, у него хватит ума держать эту догадку при себе.

Я недоуменно посмотрела на него, пытаясь понять, о каких таких моих талантах идет речь, а потом вспомнила и прикрыла глаза.

«Конечно, – подумала я, – магия. Магия, способная за минуту нарастить на стеклах слой льда. Магия, из-за которой я чуть не откинулась, кажется. Или не кажется, если вспомнить то, что говорил Кондор, когда вливал в меня одно за другим зелья, возвращающие силы. Магия, о которой я пару дней назад спрашивала, как о чем-то милом и веселом, о приятном бонусе в этом приключении, о том, что даст мне