Ты предназначена мне - Алиса Ковалевская

Я коснулась шеи. Опустила пальцы ниже, путая их в цепочке и, подтянув её, вытащила из-под тонкой майки пегаса. Сделала ещё один глоток вина. Прохладное, оно оставляло мягкое фруктовое послевкусие и, подобно этому вечеру, располагало к тому, чтобы провести несколько часов в саду у цветущих кустов жасмина, роз или сирени.

— Почему ты так на меня смотришь? – снова обратилась к трёхцветке. – Почему ты на меня всё время так смотришь?! – С лёгким нажимом, будто бы она могла мне ответить.

Этого, конечно же, не случилось. Только кончик хвоста её дёрнулся, ударился о бумагу. Телефон ожил. Беззвучное уведомление отразилось на экране предложением посмотреть новые опубликованные в соцсети фотографии. Ножка бокала скользнула между моих пальцев, прохладное влажное донышко тихонько звякнуло, ударившись о кольцо.

Щёлкнув уведомление, я открыла снимок. Стэлла… Снятая на фоне фонтана, она держала огромный рожок с уже подтаявшим шоколадным мороженым. Сладкое, оно текло по её пальцам. Судя по взгляду Алекса и тому, как он касался её запястья, вечер для них только начинался…

— Ты тоже считаешь меня лицемеркой? – положив телефон дисплеем вниз, спросила я Жордонеллу. – Тоже считаешь, что белое – это белое, а чёрное – чёрное?

Наш немой диалог взглядов прервала опустившаяся на перила чайка. С интересом, совсем не боясь и как будто бы даже дразня, она прошла ближе к столику. Усы Жоры дрогнули, верхняя губа приподнялась, но большим птицу она не удостоила.  Я покачала бокал и опять взяла телефон. Пролистала ленту опубликованных сестрой фотографий назад и нашла ту, где мы были сняты с ней на палубе лайнера возле берегов Португалии. Я, она и маленькая Надия…

Языка моего коснулась прохлада. Вместе с глотком я открыла личные сообщения и почти начала писать. Почти… Но стоило первым буквам появиться в строке, стёрла их. Коснулась живота, вспоминая взгляд Стэллы в момент, когда она, укладывая спать дочь на том самом лайнере у берегов чужой страны. Обернулась ко мне.

— Я ведь не верила, что она у меня будет, — сказала она тогда очень тихо, почти шёпотом.

— Почему? – я подошла к постельке. Племянница была очаровательна. Сложенные бантиком губки, бровки…

Сестра ничего не ответила, а когда я посмотрела на неё с вопросом, молча мотнула головой, как будто бы это было неважным. Тот вечер вдруг вспомнился мне настолько ясно, как будто с него не минуло несколько месяцев. Как будто всё это было только вчера.

Чуть позже мы снова стояли на палубе. И она, оперевшись локтями о бортик, смотрела на линию горизонта, позволяя ветру целовать щёки, перебирать её короткие волосы…

Чего ещё не сказал мне Алекс? Чего я не знаю о Стэлле? А о себе? Что я знаю о себе?

Поднявшись, я встала у края балкона. Встревоженная чайка, шумно хлопнув крыльями, устремилась к воде.

Почему той дождливой ночью на дороге я встретилась именно с Русланом? Что было бы со мной, если бы это оказался другой мужчина?

— Жордонелла, — пришикнула я на спрыгнувшую со столика кошку. Конверт, который она смахнула, оказался около моей ступни, и я, нагнувшись, подняла его. Придерживая бокал, вытащила карточку. Почувствовала мягкое прикосновение к щиколотке. В следующее мгновение Жордонелла заняла кресло, в котором до этого сидела я. Янтарь её глаз был наполнен солнцем, презрительный прищур снова напомнил мне о Русе. Не моя…

— Я даже завидую тебе, — поставив бокал, я налила ещё немного вина.  – Тебе нужен только тот, кого ты любишь. И всё. Тебя никто не назовёт лицемеркой…

Это действительно становилось глупым – пить Шабли стоимостью в несколько тысяч из бокала, украшенного окружённой вензелями буквой «А» и разговаривать с кошкой. Но где сейчас Синичка, я не знала, а Лиана – единственная, кого я могла назвать подругой, несколько дней назад уехала во Францию, чтобы сняться в рекламном ролике элитного парфюмерного бренда, лицом которого недавно стала. Ещё сестра… Сестра, которой я почти написала. Которой всё ещё хотела написать, зная при этом, что не напишу.

— Ты всё ещё думаешь, что он заберёт тебя? – прислонилась спиной к ограждению балкона. Тоже прищурилась, потягивая вино. – Глупая… — усмешка, совсем горькая. – Ты даже глупее меня, Жордонелла.

Пустой конверт полетел на столик. Ветер ласкал голые плечи, играл с волосами, целовал щёки. Ветер… Должно быть, у него это в привычке – целовать тех, чьё прошлое таит в себе то, что не всегда можно показать другим. То, горький привкус чего не стереть ни кофе, ни шоколадом, ни прохладным Шабли.

— Ты был прав, — тихо сказала я, услышав голос мужчины, звонить которому ещё несколькими часами ранее я не собиралась. Встречаться с которым ещё вчера я даже не думала, принимать предложение которого… — Скажи адрес, Борис, я приеду. — Поджала губы. Глядя на кошку, отпила вино – теперь уже большой глоток. До дна. До конца, без права оглядываться или сомневаться. – Он не вернётся за тобой, — одними губами, смотря в янтарные глаза. Качнула головой. – Это обязательно? – со вздохом. – Хорошо. Я буду ждать твоего человека. Хорошо, Борис. Да. Нет, не сегодня… Утром. Завтра утром. До встречи. И не забудь, ты говорил, что у тебя в саду цветёт жасмин.

Ева

— Вряд ли это возможно, — мужчина в чёрном настойчиво указал мне на раскрытый внедорожник, когда я, оставив без внимания его приглашение, хотела было пойти к своей машине.

Едва я вышла из подъезда, двое из службы безопасности Бориса, синхронно хлопнув дверьми припаркованного напротив автомобиля, оказались рядом. Высокие, сдержанные и неразговорчивые, они направились было со мной к третьему, учтиво раскрывшему дверцу. Только выполнять указания я не собиралась.

— Вы можете сопровождать меня, — сняла с сигнализации, — но поеду я на своей машине.

Больше не собираясь тратить время в пустую, я пошла к машине. Один из мужчин тенью следовал рядом, другой, очевидно, старший, достал телефон. Я услышала обрывки фраз, но вслушиваться не стала. Достаточно. Достаточно чужих указаний, распоряжений, в конечном итоге не способных уберечь меня. Ни от настоящего, ни от прошлого, ни от, тем более, будущего.

Переноску покупать я не стала, и трёхцветка, предоставленная сама себе, просто шла рядом. Не зная, насколько уезжаю, оставить её дома я не решилась, тем более, что с вечера она, как будто понимая, что нас ждут перемены, не выпускала меня из вида.

— Да… — услышала я, когда она юркнула в салон. – Не думаю… Если прикажете…

Обернулась к говорившему и встретилась с ним взглядом. Мы стояли на расстоянии нескольких метров друг от друга и, будь оно иначе, мне бы пришлось приподнять голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Но сейчас этого не потребовалось.

— Можешь передать своему хозяину, — я приблизилась на пару шагов, — что если он прикажет затолкнуть меня в вашего бронебойного коня силой, всё закончится, так и не начавшись. Либо я поеду сама, либо не поеду вообще.