БАГ - Андрей Дубравин

Вылезаю из бочки, и включаю магический фен. Сотня обдуваний ветром и Мудрость +1, а всего +26. Нормуль, но дальше качать будет сложней. Сейчас у меня маны 11400 единиц. С учетом ее восстановления на простые заклинания можно тратить не боясь, практически «вечный двигатель». Но более сильные могут быстро ее опустошить, как и комбы. Если бы я во время купания держал в голове только огонь, мне бы маны хватала с избытком, но совместив его с водой, начал падать в минуса. Пусть медленно, но все же.

И вот я стою такой, рассуждаю, тренирую мозги игровой арифметикой, а из-за спины слышу женский голос:

– Достаток и спокойствие в ваш дом!

Я резко обернулся и увидел приятельницу Митрича, весьма эффектная мадам. Все при ней и фигурка, и грудь, и милая мордашка. Вот только ростиком с лилипута. Почувствовал стыд от своей нагоТы, прикрыл руками достоинство. Как же ее величают-то?

– Хозяин, это Аглая, – подсказал Митрич.

От смущения, что женские глаза, бесстыдно рассматривают меня с ног до головы, еще сильней прикрыл ладонями пах.

– Ой, что я там не видела, – хитро сверкнув глазками, Аглая вошла в дом…через стену.

Тьфу ты, никак не могу к этому привыкнуть, что домовым дверь не нужна. Я быстро надел длинную рубаху до колен, а вдруг вернется. И точно, озорная деваха вышла из стены, и добавила:

– А ты не поздоровался, невежливо. – но увидеть прежнюю картину ей не удалось, поэтому не дождавшись приветствия она снова растворилась в стене. Я по инерции брякнул:

– Здрасьте, – и от чувства неловкости еще раз покраснел.

Позднее уже за столом, под чарки с медовухой, напряжение исчезло. Я расслабился, а Митрича с Аглаей стал считать своей семьей. Все-таки алкоголь сближает людей… и домовых тоже. Митрич травил байки, Аглая заливисто смеялась. Я узнал, что ей всего 96 лет, по меркам домовых – это еще юная дева.

А потом мы запели песни. Точнее они пели, а я со своим «даром» исполнял одним голосом дуэт быка и петуха. Но всем было все равно, поэтому пели хором. Вот странное дело, если у человека нет слуха, то для него «прекрасное пение» ассоциируется с громкостью. Чем сильнее орет, тем лучше песня. Я об этом эффекте знал, поэтому «пел» тихо.

Под утро решили, что все же нужно поспать. Митрич расчувствовался и подошел меня обнять и дружески похлопать по спине. Но ростом не вышел, поэтому шлепки достались моим ягодицам, Он еще начал прижимать меня к себе руками…

– Митрич, прекращай, я не гей! – отодвинулся от домового я.

-Как не гой? А кто же ты? – искренне удивился Митрич.

– Я нормальной ориентации.

– НЕ знаю, какой ты рентации, но Гой точно. Не Изгой же, наш ты наш, родной, – и полез снова обниматься.

И только потом я узнал, что выражение «Гой еси!» означает родственные связи. Его буквально можно перевести, как «Ты есть наш, наших кровей». Как же много мне предстоит еще узнать?

Утром мы встали поздно, в семь часов, проспав петухов. Голова от похмелья не страдала. Позавтракали с Митричем «яишенкой» из 15 яиц. Аглая убежала домой рано, ей еще Зорьку на пастбище выгонять, хозяев будить, а потом дела по дому, которые никогда не заканчиваются. Работящая, как и все домовые.

В полдень я сходил на назначенную стрелку, но гопники не пришли. Их вообще не было видно сегодня утром в Селе. Убежали? Вряд ли, слишком было бы просто, скорей всего, замышляют чего. Ну да, Велес с ними, проблемы будем решать по мере их поступления.

Впереди с Митричем нас ждало еще одно важное дело – найти клад, который был указан на выигранной карте. По сути, как таковой карты и не было, была лишь тропка и очень примитивно обозначенные болото, Лес, граница Дремучего леса, Поле, само Село. Ни масштаба, ни направлений по сторонам света. Этакая записка с жирным зеленым крестом, в качестве указателя места клада. Но к нему пунктиром вела тропинка детально вырисованная. Словно сначала ребенок рисовал каляку-маляку, а потом топограф проложил маршрут. Это-то мне и не давало покоя, чувствовал, что именно тут скрывается отгадка. Сделал скрин листочка с рисунком. Дал задание интерфейсу совместить его с реальной картой, которую прорисовывала система, в тех местах, где уже ступала нога имени меня.

Через несколько минут верчения, рисунок Митрича точнехонько совпадает с границей Дремучего леса и тропинками, ведущими от Села. Вот только тропки к самому крестику нет. Да условный знак сокрыт туманом Терра инкогнита не открытой части карты. Зато в интерфейсе есть Речка, не вся, открыт лишь участок левого берега, дальше снова черная клякса. Но к этому берегу ведет тропинка, по ней и пойдем.

Рассуждал логически, лезть напролом – можно нарваться на что угодно. Вдруг там еще одна топь или непролазные скалы. Судя по ландшафту, не должны быть, но кто этих разрабов поймет. Возьмут и влепят по середине поля непроходимый участок, чтобы игрокам насолить. Пошли по тропке к бережку, а по мере открытия тумана, вдоль реки.

Проходя заросли камыша, услышал девичий смех. Неужто купается кто? Я не вуайерист, но на голое женское тело посмотреть не откажусь. Перешел на тихий шаг, ступая на носочках, двинулся к «камышовым джунглям».

– Куды намылился? К навкам в гости? Смотри, зачаруют, защекочут и утащат на дно, – тормознул меня Митрич.

– Ты это серьезно? Про русалок?

– Ага, про них, чертовок. Они хоть и не злобливые, но погубить могут и ради шутки. Нечисть же, что с них взять?

– А как они выглядят? С хвостом рыбьим?

– Вот же фантазия у некоторых людей. С чего с хвостом? Девки обнуковенные. Голые с волосами длинными. Не все нагишом, конечно. Есть и в рубахах, но тех стороной обходи вообще.

И Митрич поведал о русалках. Пусть они и водные создания, родились все на земле. Русалками становили девушки, умершие до свадьбы, хотя и были засватанными невестами. Могли стать купальницами и дети с молодухами, которым не повезло погибнуть на Русальной неделе. Как правило, такие русалки слезливые, часто плачут о несостоявшейся жизни, любят подарки и пытающиеся соблазнить мужчин. Губить не губят, доведут до беспамятства и с громким смехом убегают. Мужик может не прийти в сознание и захлебнуться. Но то уже несчастный случай, а не смертоубийство. Другое дело, если водянихами стали не случайно. Те, кого прокляла мать, или сама утопилась с горя, от несчастной любви, «особо, если от стыда, обрюхаченная». Вот такие русалки были мстительными, ненавидели мужское племя, старались навредить или сгубить любым способом. Отличить их было можно по длинной рубахи по типу ночнушки.

– Оне ж как, все зло мира в мужиках видят. Злые до вас жутко, а вот девкам могут и помочь, – наставлял домовой. – Но сейчас не их время, солнце светит, вот вечером… Да и при мне они токма хохотать смогут, а сурьезного что ни-ни.

– А почему? Боятся вас?

– Неее, не боятся, но и чары их при нас не действуют. Вот загляни ты вечером в глаза русалки, когда меня не будет, все, попался. Это же гипноз, самый натуральный. – Я продолжал удивляться словарному запасу Митрича, То у него «токма», а то и научное слово «гипноз» знает. – Но могут и не заболовать, если ты с подарком придешь, али полынь в руках держать будешь. Дюже они ее не любят. Подарки? Да, что хочешь, только нее съестное и не соль. Побрякушку какую, ленточку, гребешок. За это они благодарны будут.